Вы читаете отрывок из романа «Предпоследний Декамерон». Это роман-антиутопия, о том, как в недалеком будущем на планете свирепствует очередная опасная эпидемия. В лесу неподалеку от небогатого подмосковного садоводства обнаружен бункер-убежищ времен СССР. Там и прячутся на неопределенное время десять человек из садоводства. Кто-то из них вспоминает про эпидемию чумы семьсот лет назад, когда Боккаччо написал свой «Декамерон». Но прошло много веков, и рассказы теперь совсем другие — и вот уже перед нами своеобразная энциклопедия русской жизни начала двадцать первого века…
Седьмой день Декамерона, в который рассказываются истории о столкновениях со сверхъестественным
На следующее утро погода тоже не побаловала. День намечался сухой, но суровый: первый чувствительный заморозок еще не отошел, трава стеклянно хрустела рассыпчатым ледком под ногами выбравшихся на свет Божий подземных жителей, похожее на старую простоквашу невеселое небо поднялось, не обещая ни дождя, ни солнца.
- А ведь у нас, господа хорошие, отопления-то внизу нет, – Борис, ежась в своей летней куртке, без экивоков высказал всеобщее, пока не афишируемое опасение. – Теплоизоляция, правда, хорошая – но это до первых серьезных холодов. Если мы раньше отсюда не выберемся, то скоро, похоже, придется задуматься об анабиозе.
- Перестаньте наводить панику! – осадила его Татьяна. – Карантин по этой… болезни длится двадцать восемь дней. – Ту семью увезли больше двух недель назад. Еще дней десять-двенадцать – и мы сможем спокойно объявиться у любого блокпоста и потребовать, чтобы нас выпустили в Москву.
- Угу. Само собой. Блокпосты для того и поставлены, чтобы исполнять наши требования, – полностью «согласительным» тоном, выражавшем, тем не менее, крайнюю степень издевательства, отозвался Борис.
Детей увела за последними грибами Оля Большая, Маша в одиночестве уныло бродила в недалеком березняке, Соломоныч гадал Катюше на картах в кухне бункера – и никто не обратил внимания, как незаметно скрылись среди деревьев о чем-то доверительно беседующие Станислав и Максим. Эти двое невероятно гармонично дополняли друг друга, растущее взаимное уважение таких, казалось бы, разнополярных людей уже бросалось в глаза – и Оля Большая даже однажды, пожимая плечами, сказала Кате, что их мужья, наверное, станут со временем настоящими друзьями. «Да. Боевыми», – серьезно добавила та.
Друзья шли неторопливо, как бы прогуливаясь, пока оставались в зоне видимости остальных, но, когда мелькание позади прекратилось и стихли все голоса, они переглянулись и ускорили шаг. Молча перебежали грунтовую дорогу, делившую лес надвое, некоторое время шагали вдоль опушки – и там, где грунтовка делала крутой поворот и разветвлялась, Максим остановился.
- Дальше я один, – спокойно сказал он. – Двоим уже опасно.
- Может, зря ты это… – поколебавшись пару секунд, все-таки сказал Станислав. – Случись что – и Катя…
- Потому я и не беру тебя собой в разведку – чтоб хотя бы одного из нас, если что, сберечь. Хотя именно с тобой – пошел бы без вопросов, – сдержанно ответил Макс. – Я знаю, что в том крайнем случае, если вдруг я… не вернусь, ты не оставишь ее в беде, а, когда у нее начнется… ну, ты понимаешь… Я знаю, что ты вовремя сядешь в мою машину и повезешь Катю к блокпосту. Роженицу не отправят в утилизатор – ее положат в роддом и там изолируют в боксе. Но, по крайней мере, она получит квалифицированную медицинскую помощь.
- Я обещал, мне повторять не надо, – тем же тоном ответил Стас. – Я сделаю для нее все, что сделал бы ты. Но ей нужен живой муж, а ребенку – отец.
- Не забудь, что выйти из машины ты должен раньше, чтобы тебя не заметили, – иначе сцапают, и уж тебя-то отправят… Последние полкилометра она и сама доедет, баба крепкая, – напомнил Макс: ему все равно казалось, что инструкции недостаточны, и где-то допущен роковой просчет, грозящий гибелью.
- Даже если отправят… – опустил голову Станислав. – В одном из них мой сын, а в другом – дочь. Может, хоть узнаю об их судьбе.
- Не вздумай! – жестко схватил его за плечо Максим. – Я почти уверен, что мы все здоровы: в основном, все на десятый-четырнадцатый день начинается, ты знаешь. А попадешь туда – заразишься точно. И, если лекарства за это время еще не изобрели… В общем, ты понял. Да что это я? Разумеется, я вернусь. В Чечне в горы в разведку ходил, а уж тут… К обеду буду. Сейчас рано еще. Нужно ведь узнать, на что рассчитывать, и вообще, что творится за оцеплением в чистой зоне. Чтоб я – да не пробрался? Просто тряхну стариной. Даже приятно… Ну…
Он хотел подать товарищу руку, но вдруг непроизвольно обнял его, притиснул к себе… Выпустил и пошел не оборачиваясь.
Станислав долго не мог заставить себя вернуться к остальным, боясь, что не сможет держаться достаточно естественно, чтобы не вызвать вопросов, – и особенно опасался пронзительного взгляда собственной всевидящей и вездесущей супруги, под которым всегда чувствовал себя не голым – перед женой не стыдно – а полностью прозрачным… «Когда я последний раз так дико волновался? – задавал он себе мучительный вопрос, прохаживаясь в ельнике неподалеку от входа в бункер, но ни к кому из людей намеренно не приближаясь, чтоб не быть вызванным на разговор. – Может быть, когда до меня дошло, что дети вызвались добровольцами в обсерватор? Нет, стало, конечно, страшно, и теперь страшно, и будет страшно, пока я не узнаю, что они живы… Вот недавно, когда сначала Олечка, а потом Митя пропадали? Волновался, но откуда-то знал, что найдутся… Когда двадцать лет назад Леле делали операцию аппендицита? Да, волновался, но не так…». Но это выматывающее ожидание возможной трагической развязки вкупе с собственным унизительным бессилием, этот медленно наползающий со всех сторон темный ужас, постепенно вскипающая изнутри паника – все, определенно, было знакомо и прочувствовано. Стасу казалось, что если он вспомнит, то сразу станет легче: ведь раз он однажды испытал это и не умер, значит, все кончилось хорошо, кончится и теперь… Уже несколько часов, напряженно думая об одном и том же, он без устали кружил в непреодолимом одиночестве, останавливался, смотрел на часы – и, когда маленькая золотая стрелка начала предательски подползать к двум, напряжение достигло апогея, он остановился и, схватившись за голову, глухо застонал. Застонал – и вспомнил: тридцать лет назад он точно также прервал судорожное метание и взвыл, взявшись за волосы и зажмурив глаза, – и в тот же миг открылась белая дверь, высокая женщина в мятой форме цвета морской волны улыбнулась в проеме и сказала: «Ну, все, папаша, отмучились, расслабьтесь. Родилась ваша двойня. Мальчик – два девятьсот, девочка три двести, восемь и девять по Апгару». И теперь, через три десятка лет, он выдохнул и открыл глаза: Макс стоял прямо перед ним, возникший идеально бесшумно, словно материализовавшись из напоенного хвоей воздуха, и озадаченно смотрел на идиотически моргающего учителя.
- Слава Богу! – выдохнул Станислав. – Я уж думал, с ума сойду… Слышишь – там уже к обеду созывают…
- Богу всегда слава, – озабоченно отозвался Макс. – Только дела наши, похоже, совсем хреновые. Дыру в оцеплении найти – дело нехитрое. Лесом я обошел, там болото, но, как оказалось, вполне проходимое. Значит, и остальные прекрасно пройдут. Хуже другое: все ближайшие поселки эвакуированы. Городок тоже. Пустые улицы, заваленные мусором, битые витрины, за которыми чернота… Погибшая цивилизация, никаких ужастиков не надо. Нескольких мародеров видел издалека. Соблазн был взять «языка» и допросить наскоро – не решился: хрен его знает, откуда он, может, заразный, принесешь еще вам… Пока ходил – не скрою, очко играло. Одному и без оружия по таким местечкам гулять – неуютно, честно тебе скажу. Уж подумал – а вдруг вообще одни банды кругом остались, а все остальные вообще вымерли? Тогда б выходило, что и нас тут, в лесу, как не хрен делать врасплох возьмут. Но нет: подобрался, проверил – блокпост на месте. Значит, по крайней мере, власти пока еще что-то контролируют. Пауэрбанки, правда, зарядил, наш и ваш с Олей, – в одном магазине дверь выломана была, но электричество оказалось. Я их на свой страх и риск заряжаться оставил, пока осматриваться ходил. Еще несколько дней хоть какой дополнительный свет будет… Честно скажу – я не знаю, что делать. Правда, мысль есть: попробуем все-таки с тобой после обеда опять тот штурвал провернуть. Не замурована же с той стороны эта дверь проклятая! А за ней все, что угодно может оказаться и, прежде всего, системы жизнеобеспечения… Может, покумекаем да разберемся. Мы, ведь, похоже, надолго здесь застряли… В утилизатор-то никому не хочется…
Но и после обеда заколдованный штурвал не поддался. Трясли, жали, раскачивали, вместе и по очереди, призывали Бориса, Митю и даже Соломоныча – лишь без толку провозились до ужина и устали, как псы. Чуть поели – и Макс мрачно толкнул локтем Машу:
- Командуй давай. Самое время таинственные истории рассказывать.
Его жена Катюша улыбнулась, беспечная владелица единственной светлой улыбки в их подземном царстве, – и словно ярче на миг стала экономно подкрученная керосинка.
- Вы не забыли, господа? Сегодня Королева велела рассказывать о встречах со сверхъестественным, – напомнила Оля Большая.
- Ну, или, по крайней мере о том, чего нельзя объяснить с научной точки зрения, – спохватилась Ее Величество. – Кто-нибудь хочет первым высказаться?
- Я хочу! – торопливо вызвался Станислав, стремясь перебить сегодняшнюю безнадежность. – Я расскажу вам, как приходят оттуда…
Продолжение следует
В Санкт-Петербурге эту и другие книги автора можно купить в Доме Книги, в Новосибирске - в сети магазинов "Умник", заказать бумажные версии книг можно также в магазинах "Лабиринт", "Читай-город", "Озон" - для этого достаточно ввести в поле поиска имя автора - Наталья Веселова; а те читатели, которые предпочитают электронные версии, могут найти их здесь:
https://www.litres.ru/author/natalya-aleksandrovna-veselova/
https://ridero.ru/author/veselova_nataliya_netw0/
https://www.labirint.ru/books/915024/