Степка ласковый мужик. Добрый. Весёлый. Всегда довольный и жизнью и собой. Когда жена возвращается домой после работы, он с радостью распахивает дверь, выхватывает тяжёлые сумки и бежит на кухню распаковывать покупки. Выгружая продукты в холодильник, трещит без умолку, расспрашивает о том, как прошёл день Настены. Тормошит жену. А та вообще разговаривать не хочет. Вернее, не может. Анастасия продавщица в гастрономе. Двенадцать часов она общается с покупателями. И не все посылают ей лучики добра и приветливые улыбки. Разный народ приходит, одни пафосно свысока поглядывают, барствуют, другие кровь выпьют придирками и претензиями. То не так, это не эдак, «почему опять яйца подорожали», «почему деньги мелкие сдала», «не улыбнулась», «дайте жалобную книгу». Настя в магазине работает лет пятнадцать, сразу после школы поступила в торговое училище и так и прилипла к родному гастроному. С перерывами на два декрета. Был бы техникум за плечами, давно бы уже в кабинете сидела. Товароведом или заместителем директора. Но не получилось продолжить образование. Работать надо было, семью кормить. Так и топчется за прилавком. Варикоз зарабатывает. Вы скажете: «Так есть же кормилец, муж Степан». Нетушки. Не кормилец от слова «совсем».
Как-то так повелось практически со свадьбы, что Степка подолгу на рабочих местах не задерживался. Весёлый, неконфликтный, юморной, да и физически сильный. Но вот больше работы он языком потрепать любил. Надо бы дело делать, а он все перекуры перекуривал, да анекдоты травил. А народ-то вокруг вкалывал. Стали работяги на Степана искоса поглядывать. А он как будто и не замечает. Ну и пошли увольнения. Устроится, поработает пару месяцев и до свидания. Городок маленький, всего пятьдесят тысяч населения. Все работодатели Степку хорошо изучили. Полгода назад на овощебазу просился, грузчиком, так начальник прямо ему сказал: «Ну, что с тебя толку, вроде и не пьёшь, не прогуливаешь, но ведь и не работаешь. Нет, не проси, не возьму тебя». Потом вдруг загорелся муженёк заняться бизнесом. Вновь образовавшийся приятель уговорил. Вместе обработали Анастасию взять креди́т. Вложились в партию вина́ из Абхазии. Но, что и следовало доказать, вино это чудесным образом испарилось на какой-то станции по дороге до места назначения. И компаньон испарился тоже. И осталась семья с миллионным долгом. А муж притих, в предприниматели перестал рваться. Так и получилось, что Настюшка стала основным добытчиком. А Степан, вроде как по хозяйству. Однако и дома от него толку особого не было. То малого без тёплой одежды на улицу выпустит, то куры по двору разбредутся. А Степан же вот он, рядом, через забор с соседом байки травит. Только сосед тот после работы прибежал, все хозяйские дела уже переделал и покурить вышел на свежий воздух.
Мать Насте давно твердила: «Брось его, брось чемодан без ручки, одних сигарет на триста рублей в день искуривает». Настена же или молчала, или, что-то лепетала про детей без отца и себя без мужа. В конце концов, мамаша плюнула, и только приходя к внукам в гости, бросала на зятя многозначительные мхатовские взгляды и громко вздыхала во всю грудь шестого размера. А Степке всё нипочём. Не замечал тёщиного укоризненного пыхтения. Так и жили. Муж веселился, а Настя пахала.
А если разобраться, то это ведь проблема не одной отдельно взятой российской пары. Таких Степанов по стране не сосчитать. И бедные тётки вытягиваются в ниточку, чтобы обеспечить и прокормить семью. Природа дала мужчине силу, а женщине терпение. Мужик охотится на мамонта – женщина поддерживает огонь в очаге. А что сейчас? Роли поменялись? Но если женщина — добытчик и кормилец, значит, она должна быть доминантой в доме, а мужик – обслугой. Но ведь нет, Анастасия, придя домой начинает работать по дому: стирать, прибирать, готовить, заниматься с детьми. А муж? А он просто есть. Да, и ещё: не пьёт, не бьёт, не изменяет. Хотя бывает у некоторых и пьёт, и дерётся. Почему женщины мирятся с таким уставом? Конечно, дети нуждаются в отцовском воспитании. Но, как водится, воспитание – это, прежде всего личный пример. И чему может научить Степан своих двоих сыновей? Как можно с комфортом разместиться на женской шее? Одна моя приятельница с аналогичной ситуацией, рассказывала, как у неё дочка в «работу» играла: «Я посла на лаботу, деньги залабатывать». А безработный отец на диване лежал и смеялся. Кошмар.
А ещё есть такие деятели: чуть жена заговорит о деньгах, всё, глаза в пол и бубнит себе под нос: «Ты меркантильная, жадная». Чувство вины прививает. Некоторые мужики прячутся за алкоголь. Другие в танчики целыми днями играют. И, таких трутней наши великомученицы терпят и тащат на себе. Как тот крест. Наверное, не надо искать оправдания, жалеть таких мужей, а принять как аксиому, что бездельникам просто так удобно. И о жёнах-труженицах они точно не переживают, ну разве, что боятся остаться без источника финансирования. «Я без пропитания оставаться не могу. Где же я буду харчеваться?» (Шариков «Собачье сердце».)
Может быть, сто́ит вспомнить, что жизнь одна и она бесценна. Зачем её тратить на обслуживание и обеспечение чужого, взрослого ребёнка. Кстати, подруга, у которой дочка в «работу» играла, всё-таки очистила диван от номинального мужа. Теперь лодырь на родительском диване лежит.
