Ч.2. Так и родители Сэма, в самом его раннем детстве, тоже вернулись обратно в социум, и сейчас в его Иерархии занимали довольно значимое место, но при этом всё – также периодически возвращались в семьи своих предков для совместной сущностной регенерации. А Сэм и вовсе, во время своего пребывания на планете, построил себе там жильё посередине между домами своих предков – Дада Алексея и Дада Фёдора. Но это потребовалось ещё и потому, что хоть те и были прямыми родственниками друг другу, но только всё время находились в непреодолимой вражде между собой, потому как не было у них схожих взглядов на взаимное существование в этом мире.
Даже внешность у них была отличной друг от друга: так Дад Фёдор не имел и намёка на растительность у себя на голове, а у Дада Алексея волосы были хоть уже и совсем седые, но довольно длинные и тщательно ухоженные. И если Дад Фёдор чаще всего был просто замотан в кусок длинной ткани прямо на голое тело, то Дад Алексей одевался крайне разнообразно и имел невероятное число самых разных одежд всех времён и народов, которые он частенько даже брал из вакуумных хранилищ особо ценных исторических экспонатов.
При этом Дад Фёдор гордился своей исключительной иррациональностью, и в качестве личной деятельности избрал для себя творчество через музыку и изобразительные средства. А вот Дад Алексей был всегда внешне и внутренне сух и чрезмерно респектабелен, и отвечал за общее функционирование того парка, где они в тот момент жили.
Спутниц их жизни, Дади, Сэм видел редко, - они почему – то всегда жили отдельно от Дадов. И если спутница Дада Алексея всё - же периодически ещё бывала у Сэма, когда помогала ему с его регенерацией после особо трудных экспедиций, то спутница Дада Фёдора, так та сама создавала для себя всевозможные трудности с целью определения пределов адаптации своего организма к природным максимумам. И вот несколько лет назад она сгенерировала для себя такие условия, что даже возможностей Глобала не хватило, чтобы помочь ей выжить. Этот экстроординальный случай был тогда рассмотрен на объединённом заседании Глобала. И по нему было вынесено постановление, что, так как тот эксперимент носил всё – же сугубо личный характер, то он не может быть учтён как что – то особо значимое для Социума. А потому и память о нём, а также и об его носителе, должна была быть стёрта со всех общественных источников хранения. То есть о ней теперь помнили только её самые близкие родственники.
Сэм изредка и сам какое – то время тоже занимался чем – то подобным, но только его эксперименты имели всё – же чисто прагматический характер, с целью изучения механизмов адаптации его самого к любым возможным физическим лишениям. Так он учился месяцами голодать, неделю обходиться без воды и без сна, месяцами жить в условиях страшной жары в центре пустыни, или же пересекать в одиночку тысячу километров по тундре в условиях полярной зимы. Он месяцами жил в предгорьях восмитысячников, и даже иногда совершал на них восхождения без дополнительного снаряжения. Но только вот это не было воспринято Глобалом чем – то уж очень экстроординальным, и даже пошло ему в зачёт. Пилоты ведь должны были быть способными преодолевать немыслимые нагрузки, а он по своей сущности был ещё и Пилот.