Лариса Лужина, народная артистка РСФСР, киноактриса
Стать актрисой помог случай
Стать актрисой мечтают многие маленькие девочки. Пытаются одеваться, как мама, краситься, с детства закладывается желание показаться, понравиться.
Но моё раннее детство пришлось на войну. Потому, что была маленькая, я не помню особо блокаду Ленинграда. Мы остались вдвоем с мамой. Папа рано ушел из жизни. Он был ополченцем, и в 1942 году после ранения умер от истощения. Я совершенно его не помню, только по единственной фотографии. Знаю, что до войны он был штурманом дальнего плавания. А мама была простой работницей на «Красном треугольнике» в Ленинграде, так что актёров в семье не было.
Наверное, как и любой девочке, хотелось покривляться, поскакать, попеть. Но петь не получалось, слуха не было. Я не ходила ни в какие детские кружки, студии.
После войны мы переехали в Таллин к дяде. Он из эстонских большевиков, которые брали Зимний, а когда начали устанавливать в 1939 году советскую власть в Эстонии, его направили туда как партийного человека.
И, уже когда в школу пошла, был Дом пионеров, потом школьный драмкружок, и со школьной скамьи все началось. Мы попали в хорошие руки к человеку, который руководил нашим драмкружком. Иван Данилович Россомахин заинтересовал сценой, театром, поэтому многие из нашей школы стали артистами.
Так получилось, что я не поступила в театральный институт. После школы поехала поступать в Ленинградский театральный, но провалилась. Пришлось вернуться обратно, и мама говорит: «Ну что, давай работай, теперь зарабатывай сама себе на жизнь». Работала я достаточно много на фабриках, заводах, даже была секретарем министра здравоохранения.
Потом в Таллине открыли Дом моды. Набирали манекенщиц, и я решила попробовать. Пришла, меня взяли, и подиум стал для меня сценой.
Это тяжелая работа — нужно было долго стоять на примерках, по 5-6 часов. Зато выходить на сцену - это всегда был праздник, потому, что я, девчонка, которая дома не имела никаких нарядов (мама не могла позволить что-то купить, я тоже особо ничего не зарабатывала) превращалась из Золушки в принцессу. Радость была большая - для меня это была сцена. Манекенщицам не разрешают улыбаться, должен быть «живой манекен», лица у них отрешенные. А я не умела этого делать, все равно улыбалась, и меня назвали улыбающейся манекенщицей, так за мной и осталось такое прозвище.
В кино я попала случайно. Недалеко от нашего дома находилась Таллинская киностудия, и меня прямо «с улицы» пригласили на небольшую роль. А в следующем году я поступила во ВГИК.
«Звёзд с неба не хватала»
Я не могу говорить, что я такая уж успешная, не могу сказать, что моя творческая судьба удалась. У меня были хорошие режиссеры, хорошие фильмы, но не было фильмов, которые имели огромнейший успех. «На семи ветрах»… У этой картины планка не доходит до фильма «Летят журавли» или «Баллада о солдате».
Мне-то хотелось в своей творческой жизни сняться в такой картине, которая была бы на мировом уровне, как и любой актрисе. У меня нет ни одной награды за актерское мастерство или за лучшую женскую роль, эпизод. Никто в этом не виноват, я не попала в те режиссерские руки, в которые мне хотелось бы попасть, значит меня не «поцеловал Господь Бог в макушку». Да, я профессионал, ремесленник, я все делаю органично, никто не придерется по этому поводу. Но звезд с неба не хватала.
Если бы был режиссер, который мог бы со мной поработать или открыть новые стороны моего таланта, если он есть, то, может быть, было бы интересно. Но поскольку я все время шла от одного режиссера к другому, они использовали в основном те данные, которые были во мне заложены с первой роли в том же фильме «На семи ветрах»: хорошая женщина, добрый человек, хорошая мать... А таких, которые мне бы хотелось «на разрыв аорты» сыграть, не было.
Могут сказать — «ну что она жалуется». Я не жалуюсь, просто знаю, что ничего такого большого не сделала в своей творческой жизни.
Песня, написанная Владимиром Высоцким, была посвящена Вам?
Об этом никто не знал и, может быть, не узнал бы никогда, если бы не заговорил об этом Станислав Сергеевич Говорухин.
Песня была написана на фильме «Вертикаль». Я когда снималась в этом фильме, это был 1966 год. То, что Володя пишет - Иран, Варшава, Осло - я как раз везде побывала. Первый был Париж, Канны, потом были Дублин, Осло, Прага, Карловы Вары, Иран… Я все это проездила уже до того, как начала сниматься в 1966 году. Тогда только артисты могли выехать с картинами, а для простого народа граница была закрыта.
Мы снимали картину в горах, там быстро темнеет, мы жили в палатках на большой высоте. У Володи гитара. И он пел песни. Гена Воропаев, театральный актер, разыгрывал смешные театральные сценки, Саша Фадеев очень хорошо рассказал анекдоты, Рита Кошелева тоже.
Никто за границей не был, конечно, они расспрашивали об этом. Володя слушал, раскрыв рот - ему так хотелось попасть за границу, а его не выпускали тогда. И он написал шутливую песню от имени мальчишки-слесаря или простого работяги, который влюбился в звезду, которая везде побывала, попытался за ней ухаживать, но куда ему, она и в Париже побывала, и в Осло, и в Иране, пытался к ней быть поближе, но ничего не получалось.
В общем, однажды Володя прилетел и сказал: «Лариска, написал песню про тебя». Он спел ее, и мне она не понравилась: с какой-то иронией, слова не понравились. И я тогда особо внимания не обратила на эту песню.
А когда было 25 лет фильму, мы со Станиславом Говорухиным были на сцене, и кто-то задал вопрос - песня была посвящена Марине Влади? Станислав Сергеевич говорит: «Да какой Марине, для Лариски Лужиной написана песня».
Журналисты узнали об этом, стали раскручивать мои отношения с Володей. А у нас были хорошие дружеские отношения, он у нас часто дома бывал, дружил с моим мужем.
Даже Марина Влади где-то сказала, что не для нее, а для советской актрисы песню написал. А какие прекрасные песни он написал для Марины Влади, и для многих! Просто эта такая легкая получилась.
Что Вам нравится?
Поесть я люблю, поспать люблю, потому что я сны вижу.
Но недавно видела сон страшный, это, видимо, на генетическом памяти, потому что я блокадница - были воздушные тревоги. Тем более сейчас такая сложная ситуация. И я во сне слышу воздушную тревогу, просто сирена, как в Ленинграде, и я знаю, что нужно куда-то бежать прятаться, потому что мама всегда говорила: «Бегите сразу с сестренкой в бомбоубежище».
Открываю глаза, смотрю — тишина вокруг дома, и все на месте стоит.
Так что чаще я вижу хорошие сны, причем они с продолжением.