Пора завершить рассказ про славного, но временами сумасшедшего короля Георга III. Остановились мы в прошлый раз на том, как произошёл манифест его болезни и как этот приступ пытались лечить.
Вернувшись к управлению страной, Георг привычно погрозил пальчиком представителям вигов, приласкал представителей тори и поинтересовался: а что, собственно, успело стрястись, пока я болел?
Выяснилось, что в самой старушке Англии всё ттт: короля по-прежнему обожает народ; те реформы и нововведения, что он начал, пришлись в кон, рабочие работают, крестьяне крестьянствуют, командующие командуют. Вот только с Америкой неловко вышло. Налог им, видите ли, не понравился. Который? Да тот, что для защиты индейцев от возможного вторжения других стран. Причём сам-то налог не сильно ругали — обиделись, что приняли его тут, в метрополии, а их, за океаном, не спросили. Они поначалу и хотели-то не так много, всего лишь в Парламенте места получить. Ну а уж потом, будучи посланными в пампасы, начали устои шатать, Бостонское чаепитие устраивать,
за отделение колоний топить (ну мы-то с вами взрослые люди и понимаем, что всё это была лишь верхушка кипы ребе Айсберга). И в 1776 году таки провозгласили себя новой страной — Соединёнными Штатами Америки. «Да они там своего местного дрянного виски перепили!» — воскликнул Георг, привычно (по назначению врачей!) поправляя здоровье глотком бренди. — «Закусывать же надо!» Словом, императив «души прекрасные порывы!» витал в воздухе задолго до того, как Александр наш Сергеевич излил его на бумагу.
Словом, скучать королю не давали. Мало того, что война с бывшей колонией не задалась, так ещё и в Лондоне летом 1780 года народ неделю бунтовал, католикам похохотать устраивал. А 2 августа 1786 года на Георга напала прачка с ножом — позже Маргарет Николсон признают сумасшедшей и навсегда поселят в Бедламе. И лишь милая Шарлотта оставалась светом в окошке. Mr and Mrs King — так с улыбкой называли друг друга они. Род Шарлотты, к слову, отличался завидной плодовитостью, и уж она-то предков не посрамила (ну вы помните, 15 детей принёс усталый аист). Правда, второй приступ болезни мужа, который она увидела уже воочию, её сильно напугал.
Произошло это летом 1788 года. Король стал беспокоен, суетлив и многоречив; он мог с пеной у рта (причём в буквальном смысле) вести пространные дискуссии с деревом в саду (отвяньте все, я тут с королём Пруссии разговариваю!); он мог бросить все дела и, устроившись за своим письменным столом, писать некий важный (как ему казалось) документ, состоящий из всего лишь одного, но очень-очень длинного предложения; он мог изводить секретаря, диктуя ему проект речи для Парламента (со связным началом, плавно переходящим в цитирование, а затем и вольную интерпретацию «Дон-Кихота», и так почти 60 часов без перерыва); он то и дело начинал беседовать (видимо, дерева ему было мало) с незримыми собеседниками; наконец, всегда отличавшийся умеренностью и строгостью нравов, Георг вдруг стал голышом гоняться за фрейлинами — при этом тургор ... хм... турнирного копья — не оставлял сомнений в намерениях.
Короля отловили и снова принялись лечить. Тут, нужно сказать, Георгу не повезло: энтузиазм врачей к концу XVIII века был не в пример выше, чем при том же Генрихе VI. Эпоха Просвещения, как-никак! В покое его никто оставлять не собирался, и его величество отправился на лечение в имение Грейтфорд, где находился частный санаторий для душевнобольных (ну не в Бедлам же, в самом деле, человека класть!). Заведовал им бывший священник Френсис Уиллис. Тут-то карьера Уиллиса и пошла резко в гору. Короля связывали и даже временами выписывали ему целебных люлей, когда он был слишком буен. Королю назначали рвотные и слабительные, купали в ледяных ваннах, делали традиционное кровопускание, катали на вращательном кресле до потери сознания. Когда же буйство стало сходить на нет, его величество отправили на грейтфордские поля: трудиться, трудиться и трудиться — вот залог крепкого психического здоровья, так говаривал Уиллис. Ну а там и обострение прошло. 26 февраля 1789 года доктор написал в своём бюллетене о полном выздоровлении его величества (блажен, кто верует, тепло ему на свете!), получил свой нехилый гонорар и вскоре отправился на гастроли: в Португалии его ждала другая венценосная особа, Мария Безумная. И гонорар побольше: для сравнения — если за время лечения Георга доктору отсыпали 1500 фунтов стерлингов, то за ведение Марии он заломил аж 20 000. И ведь заплатили...
Ну а Георга ждала королевская работа. Тут ведь ни на миг не расслабишься: во Франции революция в разгаре, в Парламенте бардак и совокупленье падших женщин, в театре какой-то очередной сумасшедший чуть не подстрелил (это был Джеймс Хэдфилд, отставной солдат, коему пригрезилось, будто он спасает мир)... Но ничего, справился. Правда, и организм не молодел, и душевная болезнь (всё-таки порфирия, о которой долгое время говорили, как об основной причине помутнения рассудка короля, была тут далеко не на первом месте) никуда не ушла, просто ждала своего часа.
Спустя почти 12 лет — было это в 1801 году — приступ сумасшествия повторился. Правда, на сей раз ненадолго, и сыновья Фрэнсиса Уиллиса, Джон и Роберт Дарлинг Уиллисы, даже толком и развернуться-то не успели в своих начинаниях. За ним в 1804 году последовал другой приступ — и тоже с возбуждением, бредом и галлюцинациями.
К 1808 году, когда Англия (вернее, Соединённое Королевство Великобритании и Ирландии, как она стала величаться) отметила 70-летний юбилей его величества. Юбиляр к тому времени заметно сдал — «всё рюматизм да головные боли», как выразился один из героев Грибоедова. Плюс катаракта. В 1810 году умерла от туберкулёза любимая младшая дочь Георга, Амелия. Эта смерть окончательно подкосила монарха: безумие взяло верх. Он уже не знал, что регентом назначен его сын Георг; он не выходил (вернее, его не выпускали) из Виндзорского дворца, по которому он слонялся привидением, пугая слуг. Временами он начинал завывать и бросаться на окружающих — и тогда короля привязывали к специально установленному в его спальне столбу. Когда в 1818 году скончалась любимая жена, Шарлотта, Георг даже не понял, что произошло. Правда, пережил он её ненадолго: в самом начале 1820 года он подхватил пневмонию, а 29 января 81-летнего короля не стало.
Георг III прожил 81 год и 239 дней, проправив 59 лет и 96 дней — дольше, чем кто-либо из английских королей до него и дольше, чем кто-либо после.
***
P.S. Мой проект «Найди своего психиатра» работает в штатном режиме.
P.P.S. На площадке Sponsr (Тыц) — мною пишется новая книга. И здесь же есть возможность получить автограф на мои книги.
