Вы читаете отрывок из романа «Предпоследний Декамерон». Это роман-антиутопия, о том, как в недалеком будущем на планете свирепствует очередная опасная эпидемия. В лесу неподалеку от небогатого подмосковного садоводства обнаружен бункер-убежищ времен СССР. Там и прячутся на неопределенное время десять человек из садоводства. Кто-то из них вспоминает про эпидемию чумы семьсот лет назад, когда Боккаччо написал свой «Декамерон». Но прошло много веков, и рассказы теперь совсем другие — и вот уже перед нами своеобразная энциклопедия русской жизни начала двадцать первого века…
Шестой день Декамерона, в который рассказываются забавные истории
Утром казалось, что идет дождь – мелкий, ледяной, нудный – из породы вечных. Но это, собственно, был не дождь, а словно зависшая в воздухе водяная пыль, от которой не было спасения ни под надвинутым капюшоном, ни в родном нутряном тепле застегнутой до горла куртки. Через полчаса легкой прогулки средь напитанных влагой, как большие зеленые губки, молодых елок, одежда становилась тяжелой и волглой, а душа начинала мучиться больше, чем обычно. Только в этот день сидельцы по-настоящему прочувствовали весь ненавязчивый ужас своего положения: обычная солнечная и прохладная погода ранней подмосковной осени хотя бы в светлые часы дня позволяла им не чувствовать себя обреченными пленниками подземелья – даже беременную Катю с превеликой осторожностью несколько раз ухитрились поднять на такой целебный, такой драгоценный теперь насыщенно-хвойный воздух… Сегодня же гулять в лесу означало вернуться в логово мокрыми, в тоже влажную, спертую атмосферу бункера, где непросто высушить одежду, имея один источник сухого тепла – хилую бензиновую плитку на кухне!
Но Маша в одиночестве ушла к просеке на глазах у своих погрустневших товарищей, которые разочарованно и нерешительно кружили вокруг открытого люка, судорожно глотая какой-никакой, а все же свежий и чистый воздух. Она не боялась промокнуть – запасная куртка у нее имелась, брюки тоже, но такая неимоверная тоска еще с ночи ястребом вцепилась в сердце, что все утро Маша боялась заплакать при всех и особенно – при Борисе, который вполне мог принять ее слезы на свой счет… Ведь не первый же это лес был в ее жизни! В таком близком и таком недоступном прошлом остались веселые, добрые поездки в лес с родителями, с друзьями, с подрастающим сыном… Она и сейчас с закрытыми глазами прошла бы по всем заповедным «грибным» местам, разведанным ею и маленьким Лешей вокруг патриархально-умилительного поселка неподалеку от Луги, где из года в год они с овдовевшей матерью пасли летом стремительно мужающего сына и внука. Маша трепетно любила лес, приучила к этой любви своего ребенка, и совместные походы за грибами стали одним из обязательных тайных счастий их жизни. Молодая мать была уверена, что и сын всегда с той нежной и умильной благодарностью, с какой оглядываешься на свои действительно незамутненно счастливые дни, станет их вспоминать, и они со временем превратятся в маленькие жемчужины, которые обязательно хранятся в тайном ларчике любой, даже самой несчастной жизни…
А теперь получалось, что, вероятно, он не вспомнит. Потому что не сможет. Потому что его больше нет – вообще, нигде. Как такое возможно? Она, Маша, любит своего сына, а его уже нет? Хорошо, сейчас, допустим, она не знает точно, а если узнает, то должна будет говорить – любила? Нет. Никогда. Она никогда так не скажет, даже если ей предъявят… кучку пепла, в которую теперь превращаются все умершие. Она все равно всегда будет любить его – маленького и родного. А это значит, что… это значит, что любовь больше смерти, – вот, что это значит. И это может значить еще много чего… Например, если она сама заражена сейчас чумой, заболеет завтра, послезавтра – и умрет… Тогда она перестанет любить сына? Кажется, ответ сам собой подразумевается – да, конечно… Но почему все существо ее восстает против такого ответа? Откуда знает она, что будет любить своего единственного ребенка не до смерти, а вечно?
Пристроившись на мокром кривом пне, Маша тихонько, без подвываний, чтоб не привлечь себе на голову сочувствующих дам, плакала, вытираясь замызганным рукавом куртки. После очередного отчаянного вытирания она открыла глаза и увидела перед собой сложенный вчетверо клетчатый носовой платок на знакомой ладони.
- Спасибо, Борис, – снисходительно взяла она подношение. – Но я хочу побыть одна.
- Я тебе уже говорил, что вы встретитесь, – без особого выражения, обычным глухим баритоном сказал он. – Не понимаю, почему просто не поверить и не радоваться жизни, насколько это возможно в наших обстоятельствах.
- Ты знаешь, почему, – зло ответила Маша. – Если бы тебе в те дни, когда ты искал дочь, кто-то голословно пообещал, что она скоро найдется, ты бы тоже не поверил.
- А я и сейчас ее ищу, – пожал плечами Борис. – Придумываю невероятные возможности ее исчезновения и возвращения. В каждой тридцатилетней женщине, идущей мимо меня по улице, ищу ее. Каждый раз, убеждаясь, что это не повзрослевшая Лара, я получаю маленький инфаркт. И был бы счастлив, если б нашелся хоть один человек, который с внутренней уверенностью пообещал бы мне, что Лара жива, и я ее встречу. Это дало бы мне надежду – до следующей похожей на нее женщины. Хотя, как оказалось, их много. Слишком много. Поэтому я часто уезжаю в те страны, где женщины заведомо на нее не похожи. Так я хоть меньше получаю микроинфарктов.
- Какой кошмар, – искренне сказала Маша. – А я – завидую. Завидую Татьяне, потому что ее дети здесь, с ней. И даже Оле Большой, потому что ее двойняшки взрослые и врачи, работающие в противочумных костюмах. Даже если они заболеют, то есть большой шанс, что их вылечат.
- Не вылечат, – безразлично сказал Борис.
- Ты… ты это тоже знаешь?.. – запинаясь и холодея, спросила Маша.
- Нет. Этого я не знаю. Про Олину семью я не знаю ничего. Что само по себе уже показательно. Когда я ничего не знаю, я просто делаю логический вывод: все хреново, раз я не чувствую, что хорошо, – бесстрастно разъяснил он. – И знаешь, что? Там, у люка, говорят, что забавные истории сегодня можно рассказать после обеда, а не ужина, потому что, похоже, придется лезть вниз и сушиться уже сейчас.
Маша вздрогнула от изумления перед способностью человека к такому мгновенному перемещению меж двумя краями пропасти над разверзшимся внизу адом:
- И ты… ты сейчас расскажешь смешную историю? – шепотом спросила она.
- Как и ты, – ответил ее бывший любовник. – Давай руку. Сердца не надо.
Маша неожиданно улыбнулась и смело вложила свою ладонь в его.
* * *
Хлопотливый Соломоныч распорядился обедом так быстро, что Оля Большая едва успевала ему помогать. После этого все, по раз и навсегда заведенному порядку, выстроились в очередь к кухонному крану, чтобы помыть свои тарелки, стаканы и приборы, – неукоснительное правило касалось даже Оли Маленькой, которая, пожалуй, одна охотно исполняла это неприятное другим дело, ведь тем самым она становилась на одну доску со взрослыми. Тоненькие струйки тепловатой водицы еще бежали из одного кухонного и двух умывальных кранов – эту воду использовали только для мытья – ту, что требовалась для готовки супа и чая, привозили в канистрах из уцелевших колодцев и кое-как транспортировали в бункер, где чистая вода ценилась почти в прямом смысле на вес золота. Действительно, если бы какой-нибудь из отчаявшихся женщин пришла в голову идея обменять драгоценный перстень на бутыль воды, желающие вполне могли бы найтись – другое дело, что никто из двух так и не добившихся единоличного лидерства претендентов никогда не позволил бы такого мародерства в своей вотчине…
После мытья посуды все добровольно вернулись за стол – и новоиспеченный Король немедленно приступил к делу:
- Давайте обойдемся без всяческого разброда и шатания. Лично я назначаю выступающего, он спокойно рассказывает, а потом сразу же выступает другой. Зачем нам эти прения после каждой истории?
- Ну да, сейчас. Не слишком много ли власти? У нас тут монархия сложилась, между прочим, не самодержавная, а конституционная. С Думой первого самовольного созыва, – сказал Борис и презрительно фыркнул. – Я первый желаю отстреляться.
- Ну, что ж, я не возражаю, – все-таки оставил за собой последнее слово Король.
Продолжение следует
В Санкт-Петербурге эту и другие книги автора можно купить в Доме Книги, в Новосибирске - в сети магазинов "Умник", заказать бумажные версии книг можно также в магазинах "Лабиринт", "Читай-город", "Озон" - для этого достаточно ввести в поле поиска имя автора - Наталья Веселова; а те читатели, которые предпочитают электронные версии, могут найти их здесь:
https://www.litres.ru/author/natalya-aleksandrovna-veselova/
https://ridero.ru/author/veselova_nataliya_netw0/
https://www.labirint.ru/books/915024/