Толян всегда умел бить тяжело и надежно, так, что не встанешь потом.
На дворе стояли 80-е, Перестройка. Уличная преступность, молодежные банды, первые наркоманы, зарождающаяся мафия - все нахлынуло на молодое поколение страны Советов. Молодая злость и агрессия обращались в насилие. Дрались каждый день - один на один, случайно сцепившись на улице, стенка на стенку в клубе или на пустыре, натуральным побоищем на площади перед военкоматом. Сбивались в банды, у каждой свой район, и не дай бог тебе забрести не туда!
Толян быстро сделал "карьеру" в уличных потасовках. Рука у него была тяжелая, мышца крепкая - спасибо отцу-прорабу, погнавшему сына шабашить на стройку еще в 14 лет, пока учился в школе. К тому же, Толька легко выдерживал пару ударов по морде, которые уложили бы любого другого из районных пацанов. Стоило ему ввинититься в потную кучу-малу дерущихся тел - и недруги разлетались, словно кегли. За это Толяна страшно все уважали и всегда звали с собой на очередную разборку. Бывало, забежит кто из дружков в подъезд, постучится в дверь, а Толян тут как тут, уже спешит на помощь, если где по соседству замес начался.
Никого не было для Толяна дороже друзей. Пока не появилась во дворе Иринка. Маленькая, беленькая, что твое молоко, с локонами вокруг милого личика, серыми глазами так и стреляет! Как увидит Толю, идущего мима. так и смеется с подружками. Он даже сначала сердился и сердито хмурил густые, как у Брежнева, брови. Только вот смеялась Ирка так приятно и мягко, словно колокольчик звенел. Не получалось долго сердиться.
Во дворе у Ирины было прозвище Мальвина - за прическу, как в детском кино про Буратино, только белокурую. А еще она любила платья, которые шила сама вместе с матерью-швеей из местного ателье. Настоящая принцесса. И конечно, порядочной принцессе полагались принцы-женихи. Мальчишки роились вокруг Ирки что твои трутни. И всех она отшивала, не теряя вечной смешливости.
Толян в эту очередь балбесов становится не хотел и делал вид, что вовсе не очарован. Приходил домой после очередного столкновения с принцессой во дворе, после очередных смешков, после оклика "Эй, Скирянов, айда рыцаря-пса бить!". Валился на диван, включал катушечный магнитофон - гордость и писк моды - и накрывал лицо книжкой про Древнюю Русь, пока из колонок несся модный советский рок:
Долг наш прост, и задача проста -
Читать он любил, хоть и походил лицом да фигурой на головореза. Однажды у сумки с библиотечными сокровищами порвалась лямка, и пока он собирал рассыпанные фолианты, тусовавшаяся рядом компашка разглядела его интерес к истории. С тех пор Иринка и дразнилась, словно он витязь какой-то.
В таком странном и непонятном ему самому состоянии Толян пребывал где-то полгода. А потом Валек Катасонов напился в пятницу вечером и принялся пьяным шуметь во дворе. Такое случалось в городе все чаще. Слишком много молодых парней быстро спивались, и Валька катился под ту же горку. Но дебош в этот раз продлился недолго. Так уж вышло, что пьяным он принялся задевать всех вокруг, включая компанию девчонок у иркиного подъезда. Поначалу девушки только смеялись, глядя на бессвязно лопочущего и махающего руками Вальку. Но потом он начал толкаться, хватить их за руки и орать.
Толя зашел во двор как раз тогда, когда большинство девиц разбежались, и только упрямая Ирка брезгливо морщилась, пока разящий перегаром пьяница нависал над ней и что-то угрожающе мямлил.
- Сышь ты, дура кх-хукольная... - раскачивался Валька перед лавкой у подъезда. - Тя давно за твои собачьи кудряхи не таскали? Вот че ты козью морду кх-орчишь?
- Да уйди, придурочный! - отмахивалась Иринка.
- Эт я придуршный?! - оскорбился Валька и с размаху треснул ладонью по лавке. - Да я тебя...
- Слышь, - раздался у него за плечом голос, а следом крепкая рука Толяна развернула пьяного за плечо. - Уймись.
- А, Тольк... - даже под градусом Валька присмирел. - Да я че, я ниче...
- Народ с работы пришел, пятница, а ты орешь, - процедил Толян, и блестящая собачка на молнии его импортного спортивного костюма угрожающе блеснула в лучах заходящего солнца. - Стекла дрожат.
-Да че я, Толь, я так... - Валька в страхе замахал руками. - Шмара эта...
Толян и сам не понял, как ударил. Уроки бокса в секции не прошли даром. Чиркнул кулаком по подбородку - и Валька повалился, да не назад, а вперед, прямо на него. Толян подхватил нокаутированного пьянчугу и усадил на асфальт возле лавки. Потом выпрямился и посмотрел на Иринку.
Та смотрела на него своими огромными серыми глазами, в которых испуг уступал место восхищению. Но даже сейчас он бы просто пожал плечами и ушел, если бы она не сказала.
- Толя...
- А? - буркнул он, надеясь, что уши не покраснеют.
- Спасибо тебе большое.
И с таких вот простых слов начали они с Ирой гулять. Без грязи, без глупостей, без заполнившей все вокруг пошлости. Просто гулять. Мальвина с кудряшками и в красивых платьишках оказалась совсем не привередливой и с радостью гуляла в недостроенном парке среди молодых деревьев, по старым, еще сталинским улочкам, даже на полянах, отделявших новостройки от старых деревянных домов. Испачкать модные босоножки Иринка не боялась, а хулиганы прятались по щелям, как тараканы, едва завидев Толяна.
Они много говорили. Удивительно много. Толик еще никогда не был таким разговорчивым. Он рассказывал ей про русских князей, про крестоносцев, про викингов. Она пересказывала любимые романы, советские и иностранные, даже те, что в детстве читала только в самиздате. Вдвоем они ходили в кино, обсуждали новые выпуски сериалов из телевизора. Совершенно неожиданно чемпион уличных драк и кукольная девочка оказались двумя половинками невидимой комбинации, подходившими друг другу, как пуговка к петельке.
- Мама на работе все время, - рассказывала Ира, сидя на бетонных плитах, сложенных у начатой новостройки. - Все по блату пошиться хотят. Деньгу зашибает.
-Это дело, конечно, - пожимал толя плечами.
- Всех-то денег все равно не заработаешь, - морщилась она.
- Но можно ж попытаться, - шутил Толя с серьезным лицом, и Ира снова смеялась своим волшебным смехом.
- Ты натуральный шекспировский рыцарь, Толенька, - сказала она как-то. - Суровый, но задумчивый.
- Да такой уж суровый... - отмахнулся он.
- Дерешься ты страшно, - большие серые глаза смотрели серьезно. - Я же видела. Не только тогда, с Валей. Вообще.
- В драке разве суровость... - хмыкнул Толян.
- Еще какая! Бить людей не всякий может.
- Всякий. Надо просто наловчиться. Я в жизни сразу понял, что все может получиться, если очень захотеть.
- Это как же можно захотеть бить людей?
- Да как все, - он вдруг почувствовал себя неуютно, словно стоял перед Иринкой голый. - Когда выбора нет, все сразу захочешь. Вон, как я плавать научился.
- А как? - тихо спросила она.
- Да просто... - он помедлил. - Лет семь когда было, с братом старшим и друзьями на речку пошли. Лодку стырили и заплыли на середину. А я тогда плавать не умел, боялся. Как попробую, сразу захлебываюсь. Ну, они и выкинули меня за борт. Говорят, жить хочешь, так плыви до берега. Ну, я забился, задергался, сообразил, как надо. Поплыл. Пацаны еще ржут такие, я воду глотаю, страшно, виляю весь, вот-вот на дно пойду. Но доплыл же. Так и с дракой. Кинут тебя в бой, а на тебя дурак какой-нибудь лезет. Глаза стеклянные, изо рта слюна. Раж поймал. И тут ты либо свою башку подставляй, либо ему в бубен бей. Так я и драться научился.
Ирина ответила не сразу. Помолчала, глядя на шелестевшую под ногами траву.
- За этих ребят ты теперь чужие головы ломаешь? Которые тебя так учили?
- Ну... да.
- Ладно, - вздохнула она. - Пойдем домой, Толь. Холодно уже.
Продолжение следует