Кронид Игнатьевич стал дедушкой. В новом статусе он ощущал себя солиднее и даже моложе. Седина в бороде не являлась теперь признаком старости, а была дополняющим атрибутом, положенным почетному званию деда, наподобие шелковой орденской ленты на груди.
Однако, без переживаний не обошлось, дело в том, что Кронид Игнатьевич с полтора года как начал ходить в церковь и потихонечку воцерковляться, поэтому с момента, как сын сообщил о грядущем пополнении в семействе, на радостях каждый день подавал записки о здравии за непраздную невестку и даже с сыном договорился, что родившееся дитя непременно будут крестить в местной церкви, но вот с новостью о рожденном внуке ему сообщили, что мальчика нарекли Марселем.
— Как Марсель? — сокрушался он и мысленно продолжал про себя — Как же о нем в церкви записки подавать...
Не то что деду не понравилось имя, ему не понравилось, что оно неправославное и от этого сам не свой он ходил одновременно радостный и глубоко несчастный.
Вечером в субботу после всенощной под празднование Всех Святых так распереживался Марсельский дед, что потерял окончательно покой. Левый бок потяжелел, сон сбился, хмурые и тревожные мысли наполняли голову. Всю ночь крутился с бока на бок и только к рассвету уснул.
И тут… приходит Кронид Игнатьевич на крещение. Сын с невесткой и младенчиком на руках, прихожане, родственники близкие и дальние, даже баба Нюра из Гомеля приехала, чтоб не пропустить такое торжество, все стоят в ожидании священника и ждут пока тот команду даст на начало таинства.
Батюшка вошел в крестилку, как белый лебедь в новой парчовой ризе, оглядел толпу гостей, положено поклонился и громко нараспев спросил:
— Как святое имя младенца?
По рядам присутствующих пробежал встревоженный шепот, будто летний дождь начался и застиг людей врасплох. Невестка, как бы признаваясь в преступлении, выдала: «Марсель» — от этого гости еще больше зашептались и уже шумели как сосновый лес в неспокойную погоду.
— Да… дела… — снова нараспев сказал батюшка, а после подошел к тумбе у стены и вынул из нее старинную потемневшую от времени книгу в кожаном переплете на замках. И только он ее открыл, Кронид Игнатьевич увидел, как свод крестилки растворился, а над ними ангелы и бесчисленное множество святых в таких же новых белых парчовых одеждах.
Впереди всех, как дирижёр, стоял огромный муж с изящными крыльями, острым кончиком пера он приказал святым приготовиться, а те выстроились, как по команде смирно, в плотные белые ряды.
— Марсель, Марсель — бормотал батюшка — значит на букву «М» — он перелистнул большую часть огромной книги и, помогая себе пальцем, стал внимательно вглядываться в имена
— Это список святых имен — догадался Кронид.
Одновременно с его догадкой на растворенном потолке началось движение, ангел снова взмахнул пером и среди святых произошло перестроение — с дальних рядов вышли мужи, имена которых начинались на букву «М» и встроились в первый ряд.
— Мамант, Маммий, Мануил, Мардарий — перечислял священник, выбирая подходящее имя.
Из толпы гостей неожиданно кто-то выкрикнул: «А назовите его Кронидом»
— Кронидом? — удивленно переспросил батюшка — Что же… можно — он опять завертел книгу и на небе снова началось перестроение, в первый ряд вышли три длиннобородых старца и встали смирно в ожидании следующих распоряжений.
— Не надо Кронидом — заскрипела старушечьим голосом баба Нюра — Кронид, дед его, давеча, вон, помер, а как за ребятёнка молиться? Только лишний раз ангелов путать, еще за младенчика как о покойнике поминать начнут.
Тем временем другой ангел, что сидел в самом углу растворенного потолка у огромных стопок бумаг одобрительно закивал головой, он как раз-таки переписывал ошибочно занесенных в книгу «о путешествующих»: «Иоанна, Савву, Виктора, Альвиана и Владислава», на «благое дело», еще бы чуть и пришлось бы людям в поход собираться, хорошо, что удалось вовремя заметить и поправить.
— То есть как дед помер? — осознав только что услышанные слова возмутился Кронид — вот же я! Живой! — и шагнув вперед с грохотом рухнул с кровати от чего и проснулся.
На дворе сияло утро, встревоженный дед оделся, наспех провёл себя в порядок и поспешил в церковь. После службы он в первый раз за все эти полтора года решился поговорить с батюшкой. Он рассказал ему о своих переживаниях, о том сне, что сегодня видел и что внук его долгожданный не имеет своего небесного покровителя из-за имени Марсель.
— Дорогой Кронид Игнатьевич — заговорил спокойно батюшка — У нас действительно есть давняя традиция называть детей именами святых и, если родители назвали своего ребенка как-то иначе, то священник обычно на крещении предлагает имя из святцев близкое созвучное имени ребенка, но святой покровитель не назначается на небесах по некой волшебной книге. Покровительство возможно, только когда есть молитвенное общение со святым, когда ребенок маленький и еще не умеет разговаривать и молиться, то такое общение поддерживают его родители, крестные и прочие близкие люди, а когда вырастает, то начинает сам молиться своему святому. Если такого общения нет, то и святой, к сожалению, будет попросту незнаком с человеком, и не важно являются ли они тезками или нет. Что же касается записок, то они нужны не ангелам, а людям для того, чтоб не сбиваться во время службы на воспоминание имен и тем самым не терять молитвенного настроя.
Кронид Игнатьевич после беседы с батюшкой ушел домой совершенно спокойный, теперь, когда тяжесть от переживаний прошла, в сердце появилось больше места для радости о рожденном внуке.
— Так бы не решился подойти к батюшке если бы не Марсель — сказал муж в белых одеждах, заправляющий острое перо обратно в ангельское крыло — Хороший у Кронида внук, только родился, а уже такое доброе дело успел совершить.