А с чего он должен был в него верить?
Не, серьезно?
Вы вообще осознаете, чем являлось 22 июня 1941 года?
Нет, конечно, ведь вы вооружены послезнанием...
Не осознаете, ибо ни до, ни после ничего подобного в истории не было и близко. И даже не по масштабам (это само собой), а по всему остальному: степени амбиций, вероломства, безумия, разрушений и крови. И вовсе не зря за Гитлером прочно закрепилось звание "самого безрассудного преступника в истории человечества" (цитата его самого известного западного биографа). Сталин же, как ультрапрагматичный и трезвый до мозга костей политик (да и человек) совершенно искренне не мог даже представить, что Гитлер без каких-либо поводов (и на глазах у всего мира) возьмет и в одну минуту развяжет мясорубку апокалиптических масштабов (даже с точки зрения его собственных солдат). И все это, прошу заметить, при размазывании своих сил по всей оккупированной Европе, (равно как и с недобитой Британией за спиной). Немудренно, что Сталин недооценил Гитлера. Я бы на его месте поступил точно так же.
К слову, не только Сталин, даже многие немецкие солдаты искренне удивились, узнав, что через день они начинают войну с "дружественной" тогда Россией...
Еще раз: даже несмотря на все первоначальные успехи, развязанная Гитлером война с самого начала была чистым безумием. И катастрофой. Даже не столько для него самого (он-то, напротив, только и думал об историческом величии, ради которого легко готов был пожертвовать своей жизнью), сколько для его народа и государства. Сталин же, как и многие западные "партнеры" до него, просто не разглядел в Гитлере маньяка, напрочь лишённого инстинкта самосохранения, который так легко (играючи!) может решиться на такое. Все они в свое время пытались оседлать "бесноватого фюрера", пока сами не стали его жертвами.
Кроме того, Сталин, будучи человеком своего времени, полагал, что для развязывания войны нужно сначала создать некие, пусть даже эфемерные условия. Как, собственно и было с основными гитлеровскими жертвами. Ведь перед той же кампанией в Польше Гитлер целых полгода наезжал на поляков, пока не расторг Пакт и не разругался с ними вдрызг. Внезапное нападение на Францию произошло в рамках ранее объявленной Германии войны. Были условия и для вторжения в Грецию и Югославию. И лишь нападение на Бельгию, Голландию, Люксембург, Данию и Норвегии можно хоть как-то сопоставить по степени вероломства с нападением на СССР. Но одно дело оккупировать эти карликовые травоядные страны (к тому же лежавшие на путях войны с Англией), а другое — попытаться с наскока захватить необъятный СССР, с его многомиллионной (пусть даже низкооцениваемой) армией с тысячами танков, самолетов и... элементарно городов, которые нужно сначала оккупировать, а потом еще кем-то контролировать. "Увиденные" советской разведкой 127 немецких дивизий на границе для столь масштабных задач явно не годились...
В то же время сам Гитлер будучи величайшим авантюристом мировой истории отлично осознавал эту логичность, в полной мере экплуатируя ее. Он откровенно и беззастенчиво играл на сталинской вере в стратегическую логику и решился на архи-рискованную войну (еще до разгрома Англии) во многом потому, что самому Сталину такая война представлялась невозможной. Во время одного из весенних совещаний 1941 г. он прямо скажет, что в случае продолжения войны с Англией будет утерян эффект неожиданности для России, так как после разгрома "туманного Альбиона" станет очевиден следующий германский ход. "А значит нападение на Россию должно состояться до разгрома Британии", — в очередной раз как мантру повторил он. Так нехитро Гитлер продавливал своим военным главную цель всей своей политической жизни, хотя уже и они заметили, что предприятие фюрера отдает чистым авантюризмом (мягко сказать).
Кстати, знаете почему я сейчас поднял эту тему?
Да вот, опять наткнулся на очередную статью под названием "ах, как же Сталин мог проворонить германское нападение?". Она вышла на одном супер раскрученном дзеновском канале, но из тысячи комментаторов под ней ни один не задумался о том, насколько же фантастичным должна была выглядеть для Сталина сама возможность гитлеровского вторжения до 22 июня. Опять же, виной всему эффект послезнания, который напрочь искажает нам реальную картину тех дней. За ним также теряется и уникальность гитлеровской "Барбароссы". Она невольно низводится до какой-то обыденности (хотя за всю историю человечества в таком размахе было всего лишь один раз!).
А ведь именно через это сталинское недоверие объясняется и позиция советских сил на границе к началу гитлеровского вторжения. Сталинская верхушка как раз таки и готовилась к "обычной войне", стягивая войска на границу и готовя их к обороно-атаке — модному увлечению любой уважающей себя армии тех дней. Под "обычной войной" я прежде всего понимаю общепринятый за века алгоритм действий, вроде постепенного ухудшения отношений сторон, предъявления претензий и ультиматумов, какого-то подобия объявления войны (или хотя бы денонсации пакта о ненападении, как в случае с Польшей). И лишь после всего этого, собственно, начала реальных боевых действий. Вот к этому и готовились, до последнего считая, что слухи о внезапном нападении либо британская провокация (не забывайте, Сталин верил лишь в логику) либо шантаж самих немцев (например, для увеличения поставок необходимого сырья, продовольствия и всего прочего).
Сами гитлеровцы в рамках подготовки своей величайшей в истории авантюры умело играли на сталинском ожидании, умышленно подогревая дипломатические слухи о скором германском ультиматуме на пропуск своих войск на Ближний Восток (через территорию СССР) и о сдаче Украины в германскую эксплуатацию на 50 лет. Хотя это преследовало и другую цель: в преддверии вторжения выманить как можно больше советских войск к границе (ведь Сталин действовал по предсказуемому алгоритму).
Правда, параллельно ими запускались и другие, более обнадеживающие слухи. Как раз они сильнее всех сбивали советскую верхушку с толку. Пресловутое предвоенное "сообщение ТАСС" — во многом их порождение (фактически прямое сталинское приглашение либо к ультиматуму, либо к опровержению и подтверждению "дружбы").
А в Берлине тем временем продолжали "пудрить мозги". Так, 14 июня 1941 г. Геббельс записал в дневнике:
...Я снова распространяю в Берлине самые невероятны слухи: Сталин прибывает в Берлин, красные флаги будут вывешены и т. д. Позвонил д-р Лей. Он всему этому поверил. Я не стал его разубеждать. В настоящее время все это преследует одну цель...
16 июня 1941 г. Геббельс встретился с Гитлером в рейхсканцелярии, после чего записал в дневнике, что теперь "процедура" будет проходить по-новому:
...Итак, для достижения победы необходимо создать и другие условия безопасности. Процедура должна происходить следующим образом: мы пойдем совершенно другим путем, чем обычно, и на этот раз заговорим иначе: мы не будем полемизироватьв прессе, погрузимся в глубокое молчание, а в день Х просто нанесем удар...
Как по мне, суть вторжения 22 июня 1941 г. яснее не опишешь. Вернее, "процедуру", как стыдливо окрестил ее сам отец лжи. Обратите внимание, что сами нацисты считали эту тактику не похожей ни на что, своим "ноу-хау". Немудренно, что Сталин до последнего во все это не верил...
К слову, в геббельсовской записи за этот же день есть и поразительное признание самого Гитлера. Им и хочу закончить свой пост. Я уже не раз приводил его в других своих статьях, но не могу не сделать этого снова. Тем более в предверии очередного 22 июня. Уж очень оно откровенное, прям вот по-гитлеровски:
...Фюрер сказал: правы мы или нет, но мы обязаны победить. Это единственный путь. И он оправдан, и с моральных позиций, и с точки зрения необходимости. А когда мы победим, кто будет спрашивать о том, каким образом мы этого добились. А за нами уже столько числится, что мы должны победить, ибо в противном случае весь наш народ, мы во главе его вместе со всем, что нам дорого, будет уничтожено...