Из рассказа "Под землей" (П. Русов. 2005 г).
Собака инферно
(Поскольку отрывок немного вырван из общего контекста, то спешу уведомить читателя, что
а) Это самый первый заброс собаки под землю;
б) Илья - хозяин Тима;
в) Ни одно животное не пострадало).
...мы подошли к месту заброса, выглядевшее просто как автобусная остановка с черной дырой посередине. Собака с неким любопытством заглянула в непроглядную прореху провала и весело запрыгала возле нас, как бы спрашивая: «Это что, братцы, какое-то новое развлечение?».
Начало было жизнеутверждающим. Перекурив, и подготовив собаку для спуска, Илья полез в шахту. Дальше началось самое интересное.
Наверху, для подстраховки, оставался еще один человек. Я же, спустившись на полметра вниз (была такая возможность – для большей устойчивости), попытался подозвать к себе собаку. Однако песик не пожелал превращаться в горного козла...
...Однако песик не пожелал превращаться в горного козла (он, кстати говоря, вообще не очень-то любил превращаться в козла: ни в горного, ни в подгорного) и никакого доверия к черной дыре, ведущей неизвестно куда, не испытывал. Побарахтавшись, таким образом, минут пять, я все-таки затянул, упиравшегося всеми четырьмя лапами пса, на свой уровень лаза.
Дальше больше: как только Тим почувствовал, что его задние ноги оторваны от поверхности и болтаются в бездонной пустоте, он, приложив все усилие, раскорячился так, что сдвинуть его одному с этой позиции не представлялось возможным.
Сверху я услышал сдавленный смешок и следующий комментарий из известного кинофильма: «Жить захочешь, не так раскорячишься!». Несмотря на то, что сам я находился не в лучшей позиции, смех начал разбирать и меня. Дополнительно, ко всей этой катавасии, из темноты раздавался прямо-таки замогильный голос Ильи (хотя, по сценарию, звучать он должен был весело и ободряюще для несчастной собаки): «Тим…. Иди… Сюда…. Тим… Иди…». Не знаю, что чувствовал наш бородатый подопытный при звуках сего напева, но мне не показалось, что очень уж он стремился попасть вниз к источнику этого голоса. Надо было что-то делать.*11
11*. На бумаге, описание всего этого кошмара, выглядит очень долго, но на самом деле весь заброс происходил не более 10 минут: начиная от подзыва собаки к месту провала и заканчивая постановкой собаки на землю в горизонтальном штреке.
Помимо прочего, я полностью сознаю свою вину перед собакой на этапе заброса: ну нельзя смеяться над животной в такие моменты, какой бы трагикомичной не выглядела ситуация. Очень они это хорошо чувствуют… Чувствуют и, на мой взгляд, глубоко переживают, когда над ними смеются в нелепых (для них) обстоятельствах. Однако ничего поделать с собой не мог. Сверху все больше и больше хихикали. Снизу бурчал «веселым», замогильным голосом Илья. Посередке раскорячился я, и, чуть ниже меня, разнесчастный Тимус. В общем, ну никак я не мог сдержаться.
Пришлось попросить Илью приподняться, по возможности, повыше к собаке и освободить каменный уступ от мертвого захвата задних лап пса. (Что, оказалось, далеко не легко). Вот тут-то я и узрел (когда оторвались лапы от камня) абсолютно феерическое зрелище: Тим, почуяв, что его все-таки заставят болтаться какое-то время в абсолютной темноте, с неизвестным продолжением этого воздушного вояжа (он-то, откуда мог знать, что в конце-концов его поставят на твердую поверхность), применил просто несобачьи усилия с целью остаться хоть как-то на свету. Он уцепился за гладкий (!) край камня когтями (!) и попытался ПОДТЯНУТЬСЯ НАВЕРХ!!!
Не знаю, не знаю, удалось бы ему выбраться вверх или нет (песик он очень жилистый), но вся эта катавасия мне надоела, и я немилосердно отцепил его передние конечности от камня, после чего, аккуратно спустил обреченного пса на землю.
Снизу раздался чуть-чуть оживленный голос Ильи: «Тим… Хороший… Тим… Умный…».
Спустившись вниз, к Илье и Тиму, я обнаружил следующее зрелище: песик стоял вытянувшись, аки стрелка компаса, причем его голова неумолимо указывала на место, откуда он только что прибыл, как синяя стрелка компаса, чуть дрожа, неумолимо указывает на север.
Тим тоже чуть дрожал: глаза были прищурены и …, пожалуй, внимательный наблюдатель обнаружил бы в них неприметную тоску; от еды он отказывался; на обращенье к нему Ильи никак не реагировал… Тем не менее, нам надо было двигаться дальше, сверху спускалась Люба и … И вот тут-то Тим показал, что выбрали мы его не зря: в такой прострации он находился секунд 10. Спустя N-ое кол-во времени, мохнатый спелеолог, сожрав с большим удовольствием предлагаемый сыр, задорно отряхнулся и... И непринужденно заскакал впереди нас. То есть, на то, что бы придти в себя, ему потребовалось не более двух минут.
Короче, когда мы подошли к журналу, где нужно было отметить количество участников и дату (время) заброса, от потрясения, полученного собачкой при забросе, ни осталось, ни следа.
Вследствие чего, пока мы смотрели и заполняли журнал, «Тимус подземус», деловито ушуршал вперед, создав у всех участников подземной одиссеи ощущение, что сей четвероногий житель давно тут обретается, и разве только не родился здесь. Но пора было приступать к запланированным заданиям...
...Но пора было приступать к запланированным заданиям.
Помимо обхода определенной территории и наблюдением за Тимом, надо было напомнить собаке то, что мы делали с ним в наземных условиях, а именно: реверсирование на расстояние 30-40 метров. Задача осложнялась тем, что собака, действительно, ощущала себя в катакомбах чересчур уверено. Он абсолютно независимо шлялся по штрекам, появлялся, когда хотел и где хотел, и не всегда шел на подзыв. Тем более что человек переставал слышать движение собаки (стук когтей и звон колец шлейки) уже через 10-15 метров, а вот на каком расстоянии Тим переставал слышать подзыв, я сказать затрудняюсь.
Добавьте к этому еще одно: свет от фонарей распространялся на расстояние не более 5-7 метров. Наших фонарей и на тот момент. А поскольку Тимофей – собачка черного окраса – обнаружение его уже на расстоянии более семи метров, даже при свете фонаря, было весьма затруднительно. Единственное, что его обнаруживало, так это когда в свет фонаря попадали глаза собаки – зрелище оч-чень, знаете ли, ошеломляющее
В связи с этим нами была выработана следующая тактика: мы продвигались вперед, пока Тимофей Григорьевич (как-то не хотелось уже называть его просто Тим, – пес, явно, заслуживал более уважительное обращение) не убегал вперед на более глубокую рекогносцировку, а потом выключали фонари и в тишине ждали его появления. Тем самым, я пытался наметить поведение собаки в нужном нам русле. Поскольку просчитать удаление собаки на какую-то нужную нам дистанцию не представлялось возможным, было решено останавливаться, как только после исчезновения пса за пределы нашей видимости, проходило определенное время. К примеру, минут пять.*12
12*. Я, почему пишу к примеру. Как-то так получилось, что, хотя эксперимент прошел удачно, все выводы, описания и комментарии пришлось делать постфактум: я не взял с собой диктофон, в машине мы все вместе оставили часы (мобильники). Так что время пришлось оценивать, так сказать «на глаз». Что, честно говоря, получалось хреновато. Судите сами: если одну-две минуты еще как-то можно было просчитать, то оценка 10 – 15 минут уже блуждала в энтропии подземных ощущений и явно шокировала внутренний секундомер человека. Под землей все по-другому! Если вы сидите в темноте и ждете собаку, то вам кажется, что прошло около десяти минут – фиг там – на самом деле (как я убедился потом), проходит около двух минут. А если вы следуете за псиной по штрекам – то вам, кажется, что прошло всего полчаса – опять ошибка: за эти, кажущиеся вам полчаса, проходит порядка двух часов. Вот такие дела. Правда, это мои субъективные ощущения. Хотя, в тот раз, когда мы залезли в Съяны без часов, планировалось бродить там часа два-три – а получилось чуть больше пяти часов. Вот вам и субъективизм.
...Убедившись в том, что вольготность песика при посещении труднодоступных штреков достигла просто-таки хамского поведения, касательно именно самих катакомб (если отнестись к пещерам как к живым существам), мы решили испытать Тима по серьезному. Дабы у него поубавилось прыти. Ведь не все коту масленица.
Короче, отправились мы в «шкуродер» под названием «Щучка». Я искренне надеялся, что «Щучка» поможет нам немного сбавить апломб с чересчур самоуверенного пса. Не-Фи-Га!
Подойдя к лазу, мы решили, что Илья полезет первым и на выходе будет звать собаку, а я, затолкнув Тима вперед, полезу за ним, дабы не дать ему возможность развернуться и ползти назад. Люба осталась у начала «Шкуродера». Как только Тимусу показали ход вперед, он, еще даже не слыша голоса хозяина, ломанулся вперед со скоростью хорошего экспресса (сравнил собаку с поездом в туннеле Илья, когда в свете фонаря он увидел два быстро приближающихся горящих глаза, явно напоминающих…э-э… метрополитеновскую электричку). Я же успел увидеть только интенсивно мелькающие пятки собаки. Весь процесс проползания занял от силы 10-12 секунд. Ничего не успев понять, я решил проверить Тимофей Григорьевича еще раз (а то, действительно, со страха он полз, из желания добраться побыстрей до Ильи или …). С другой стороны «норки» мы показали собаке путь назад и, едва успев сказать: «Где Люб…», узрели как бородатый подземный обитатель с той же скоростью ушкандыбал обратно. Причем, уже в абсолютную темноту… Люба, потом, когда он до нее дополз, описывала: «Тим, вынырнув из хода, недоуменно на меня воззрился, потом радостно вильнул хвостиком, словно говоря – ага, и ты тут, – а затем…, а затем деловито отправился на ваши (меня и Ильи) поиски». Рейнджер какой-то подземный. Честное слово.
Следующим испытанием мы наметили проход сквозь «Венерин лаз». Поначалу я сомневался в целесообразности проверки собаки в еще одном труднодоступном месте. Но сомневался я недолго. Буквально пару минут. Как только мы увидели вылезающего, из очередной дырки Тима, причем совсем не оттуда, откуда мы ожидали, то сразу решили проверить его и там. «Венерин лаз» представлял собой некую узкую щель в стене, за которой сразу же находился провал глубиной 1.5 метра, ведущий в следующую пещеру.
Для собаки проход осложнялся тем, что внизу, куда инстинктивно пытался лезть Тим, пролезала только его голова,
а вверх, без подсказки Ильи, песик лезть не желал. Вернее не догадывался. Я и Люба пролезли первые. Какое-то время с той стороны раздавалось сопение Тима, сопровождаемое тихим и ласковым голосом хозяина, правда, постепенно переходящий в крещендо. Через какое-то время, Илья, замучившись вытаскивать голову собаки из нижнего пролаза, попросил меня раскорячиться с нашей стороны так, что бы я загораживал нижнюю дырку, а песик видел мои плечи в том месте, где он смог бы пропихнуть свое тельце. Общими усилиями (с Любой) мы выполнили его просьбу (а поскольку я, чтобы удержаться, растопырился всеми четырьмя конечностями, Тим сверху упирался в меня лапами, сзади пыхтел Илья и все это шаткое строение поддерживала снизу Люба, то картина получилась под следующем названием: кому на Руси жить хорошо?). Пару секунд мы уговаривали собаку прыгнуть вниз. Однако этакая коллизия нам быстро надоела и … И Илья мощным шлепком отправил Тима книзу. Что тот и сделал, немало не смущаясь тем, что под ним находиться этакий живой мостик. Внизу мы уселись перекурить. Собака же с чувством выполненного долга улеглась рядом с нами в позе: «А ну-ка чешите мне пузо, я самый в мире необходимый пес!». Сволочь, короче.
После всего этого мы решили выбираться, так как весьма подустали. Чего нельзя было сказать о Тиме. Наглое животное было готово слоняться по штрекам и дальше.
Выброс прошел относительно легко. Тимус, весьма обреченно, дал себя тащить наверх и особо не сопротивлялся. Правда, на одной из фотографий мы успели запечатлеть его физиономию, которая выражала примерно следующее:
«Приход наш и уход загадочны – их цели
Все мудрецы земли осмыслить не сумели…».
(Омар Хайям).
Пробыв под землей около пяти часов, мы подытожили: А) Хотя Тимофей Григорьевич и герой… Но мерзавец он порядочный и под землей ему самое место. Работать, понятное дело. (А вы что подумали?). Б) Утверждение – рожденный ползать, летать не может – в корне неправильное. В) Тайна рождения Тимофея Григорьевича Йорингеля покрыта подземным мраком. Простите за каламбур, но у нас создалось впечатление, что именно в Съянах он и народился. Этакая помесь неизвестного подземного жителя с неизвестной подземной жительницей.
А в следующие забросы началась долгая, сложная и нудная работа по поиску человека и обозначение найденного с помощью брингзеля. Но это уже другая история.
© Copyright: Павел Русов, 2012
Свидетельство о публикации №212122400371