Чак Вульфен гнал свою шлюпку на хай-вей высотах в сторону полицейского участка. Внизу проплывали однообразные крыши небоскрёбов с парковками для шлюпок и дронов, улицы с текущими по ним устаревшими бензиновыми машинами пестрели неоновыми рекламами. Ручейки бегущих по своим делам жителей Дрим Сити мерцали разноцветными картинками наручных коммуникаторов. Там, в городе, тоже можно было использовать летающие шлюпки, но со значительными ограничением по скорости движения — не более пятидесяти километров в час. Однако сегодня Чак опаздывал и потому проплатил флай-линию, по которой можно было лететь в три раза быстрее. Смоляные чёрные волосы, чуть большей длины, чем положено по уставу, колыхались на ветру, а трёхдневная щетина выдавала в нём уставшего, но всё же спешащего на свою работу служителя закона. Одет он был в ничем не примечательный гражданский комбинезон тёмных тонов, под которым прямо на голое тело был надет бронежилет скрытого ношения. В районе подмышек на магнитных панелях брони удобно расположились Глоки.
— Малыш, ты поел? — спросила мама через голограмму коммуникатора Чака, на вид вполне взрослого мужчины, проворонившего свою вторую порцию омолодителя — заветной эфки.
Его тёмно карие глаза улыбнулись мелкими морщинками. Мамы всегда останутся мамами и Фея Вульфен не была исключением. Придерживаясь достаточно вольных, почти буддистских взглядов, а может, из соображений экономии, они с отцом не наделили Чака никакими модификациями, создав канонический образ человека разумного. Решив, видимо, что парень вырастет, сам определится и при желании трансформирует себя ушками, хвостиками и всем, чем захочет.
Сами же родители Чака были убежденными антропоморфами — фурри, двуногими волками. Возможно, отсюда и взяла начало их фамилия — Вульфен.
— Конечно же, мам, — соврал Чак.
Одним глазом поглядывая на флай-линию, в этот час почти пустующую, он решил, что можно было бы топнуть в пол, слегка превысив скорость.
— Ты так и не научился врать, — укорила его Фея, смотря из голограммы жёлтыми пронзительными волчьими глазами, её левое ушко слегка дёрнулось, это отец громыхнул чем-то на кухне.
Со временем мама становилась чуть более трогательной, на тёмной шерсти появлялись лёгкие проседи. Чак знал, они с отцом пропустили приём уже третьей порции эфки — вся семья заработала лишь на одну порцию чудо-препарата, что стоил как крыло от космолёта. И он, Чак, не смог отказать строгому отцу, крупному седому волку, который, обняв лапой жену, приказал тогда своему единственному сыну принять омолаживающий медикамент.
В тот момент Чак и понял ценность родителей и зарёкся, что заработает для них на препарат молодости. Но пока что как-то не срослось. Денег не было ни на эфку, ни на другие модификации. Единственное, что он усилил в себе — это обонятельные органы, чтобы те помогали ему в работе.
— Мам, я за рулём, — улыбнулся Чак.
— Всё, всё, отпускаю тебя, а то Брю там всю кухню разнесёт! Лизь тебя! — улыбнулась волчица, завершая разговор.
— Лизь, — кивнул Чак, и голограмма погасла, а прерванная звонком Феи аудиолекция вновь запустилась сама собой.
Вещавший голос был уже немолод и затягивал с паузами между словами, но скорость воспроизведения, выставленная на 1,25, не давала пилоту шлюпки погрузиться в сон по дороге на службу. Лектор отвечал на какой-то поставленный вопрос о проблемах современности и, как и водится у историков, зашёл совсем издалека, углубившись в события столетней давности.
— Мы, люди, так долго считали себя вершиной бытия… Освоили ближний космос, подчинили себе атом, генную инженерию, но, несмотря на успехи, допустили самый свой важный просчёт — экосистема планеты погибла. Решение экологической проблемы напрашивалось само собой — нужно было просто найти новый дом среди звёзд, а для этого не хватало ресурсов какой-то одной страны. И потому перед лицом нависшей угрозы мы все объединились под эгидой ООН, которая позже и стала уже известным нам парламентом Земли.
— Не проще ли было разобраться с внутренними проблемами, чем лезть на освоение новых горизонтов? — вклинился другой голос помоложе.
Это был ведущий и интервьюер канала, что вечно лез и перебивал своих же гостей. Впрочем, такое поведение нравилось его подписчикам, хоть и жёстко било по информативности контента.
— Вы забегаете вперёд, — остановил лектор своего молодого собеседника. — «Почему» спрашиваете вы? Часто в междоусобные времена это обосновано и выживанием, и банальной жаждой наживы. Но я продолжу. Как только мы направились на поиски следующего дома, как нам, словно шаловливому ребёнку, дали по рукам.
Историк обладал важнейшим для лектора свойством — он мог возвращаться к теме повествования даже несмотря на то, что ему неумышленно мешали.
— Тогда-то человечество и узнало, что вселенная обитаема. Объединённый флот разумных миров установил патрули и кордоны на границах Солнечной системы, грозя уничтожить всё, что попытается вырваться за пределы. Контакт с высшим разумом был холодным и ультимативным: “Людям пока рано в союз разумных систем. Землянам запрещается покидать гравитационное поле звезды Солнце”.
— Почему так? Разве им не было бы выгодно с нами торговать? — вновь затараторил интервьюер.
— Мы мало знаем о других мирах. Только то, что они есть. А вот они наверняка повидали таких как мы и потому предпочитают не вести с Землянами никаких бесед и переговоров и по сей день, — терпеливо повествовал лектор.
— Что же в торговле плохого? — удивился ведущий.
— А что хорошего? Представьте, что они были бы как мы и выкупили бы у нас нашу Землю за бусы и зеркала.
— Ха-ха! Отсылка к открытию Америки? Ну так я вас прервал, что же они, эти пограничники, от нас хотели? Какой был смысл ограничивать нас в передвижениях?
— Они просто заперли нас, словно детей в своей комнате. А Земля сто лет назад была так себе местом: нефтяные и религиозные войны, расизм....
— Каннибализм? — предположил ведущий.
— Нет, это было ранее, с этим люди двадцать первого века справились. Ну так вот, — продолжил лектор. — Если ребёнку, чтобы погулять, достаточно сделать уроки, покормить кота и сложить игрушки по местам, то человечеству выдвинули почти нескончаемый список задач. А чтоб деяния были очевидны всему разумному миру, Землю подключили к единой рейтинговой системе «Спирит», где каждый из живущих мог зарабатывать как личный рейтинг, так и пополнять общепланетарный.
Система «Спирит» безмолвно считала очки, где Земле изначально был начислен нулевой уровень репутации. Чтобы перейти на первый планетарный уровень, Землянам в целом нужно было набрать миллиард очков, и тогда бы нам открылись доступы к другим начинающим мирам нулевого уровня со всеми их достижениями артефактами, генными и механическими чертежами.
Кроме общепланетарной репутации считалась и личная. Декларировалось, что человек, набравший миллион личной репутации, получит первый личный уровень и сможет путешествовать по локациям других молодых цивилизаций нулевого уровня усилием воли, принося в низшие миры дары или испытания.
— Там ещё и какие-то сверхспособности должны были начисляться? Но, насколько я знаю, так и не начислялись, — снова вмешался ведущий.
— Да, это декларировалось тоже, однако набрать личных пятьдесят тысяч рейтинга мало кому удавалось, по крайней мере я таких людей не знаю, — лектор сделал паузу, в которую вновь вклинился очередной ожидаемый вопрос.
— Разве это так сложно? Разве не было тех, кто расшифровал, как это надо делать?
— А у вас сейчас сколько рейтинга? — спросил лектор у ведущего, затаскивая молодого интервьюера в риторическую ловушку.
— Я толком даже не знаю, давно не смотрел, — ответил парень.
— Это потому, что всё субъективно. Вы можете перевести бабушку через флай-линию и получить минус к рейтингу, а можете украсть из магазина леденец и получить плюс.
— Почему так? — удивился ведущий.
— Потому, что у системы свои мысли на счёт положительного и отрицательного, ей не угодишь. Но я с вашего позволения продолжу. За все сто лет мы особо и не видели ни людей со сверхспособностями, ни так называемых странников, которые якобы достигли личного миллиона рейтинга.
— Так что получается, союз разумных миров нас обманул? Нет никаких бонусов от того, что мы вдруг бы исправились? Расскажите ещё о репродуктивном стопе, — ведущему не терпелось узнать больше, хоть своими вопросами он и рвал плавно текущую нить повествования.
— Ну, тогда мы считали, что репутация может быть и отрицательной. И даже думали, что этот самый репродуктивный стоп как раз и принёс нам чёрный странник — тот, кто пришёл с параллельных миров и заразил бесплодием всё живое. Однако была и параллельная религиозная теория, что мать Земля решила наказать своих чад за варварство по отношению к себе, и потому все живые существа на планете больше не могут воспроизводить потомство естественным образом.
Кто из нас был прав, мы так и не узнали. Но буквально за пару десятилетий вымерли животные всех классов, остались только люди. Что нам оставалось делать, кроме как взяться за экологию, очистив океаны и высадив новые леса. Однако репродукция так и не вернулась, поэтому человечество обратилось к генному воссозданию себе подобных.
Процедура генного репродуцирования стала достаточно дорогим удовольствием. Самым доступным было воссоздание животного, которое погибало, повинуясь отмеренному ему биологическому сроку, так и не принося потомство. Была программа по населению лесов и океанов стерильными клонами живых организмов, но от неё отказались как от экономически нецелесообразного, ведь звери не только умирают своей естественной смертью, но и имеют тягу к поглощению друг друга.
Так и получилось, что те семьи, которые всё-таки хотели завести детей, могли вначале клонировать кошку или собаку, да и любое другое животное, а уже потом переходить на взращивание и воспитание человека. Но то ли из-за анимал-религиозных течений, то ли из-за желания выделиться, богатые семьи внутри себя начали инкубировать людей с незначительными улучшениями — ушками, хвостиками, рожками, дошло даже до создания полностью человекоподобного прямоходящего антропоморфа — фурри с разумом выше среднего. Так на Земле появились целые семейства зверо-людей всех видов, на любой вкус и цвет.
Ну, а дальше вы знаете, семьи сбились в кланы по видовому различию. Кланы породили корпорации и, как следствие, межвидовую неприязнь, которая конечно же была вне закона, однако, словно запах озона после дождя, витала в воздухе.
— Как-то безоблачно всё… Но ведь мы разработали вакцину от смерти, эфку — F316B7, и теперь многочисленные жители земли — фурри, полуфурри, люди — могут купить её и продлить свою жизнь на десять лет! — сообщил ведущий лектору.
— Конечно же, принимаемая эфка, раз в десять лет обновляющая все клетки организма, это хорошо, но она принесла и новые проблемы, такие как вечная молодость и общая сексуальная распущенность. А также деление жителей Земли на бессмертных богатых и смертных бедных.
Тем временем уже более ста лет на Земле не рождалось естественным образом ни одно животное. А система «Спирит» не спешит давать планете каких-либо послаблений и по сей день.
— И, наверное, последний вопрос, чтобы уложиться в формат времени передачи, — торопил лектора ведущий. — Есть информация, что Земля застыла на несгораемой цифре 500 000 000 рейтинга, не сдвинувшись вперёд ни на миллион за последние шестьдесят лет. А за прошедшую сотню лет планета так и не получила ни одного своего странника. Означает ли это, что никто так и не набрал в Спирите миллион личного рейтинга?
— Это всё красивый миф, молодой человек. Система «Спирит» это лишь уловка, чтобы мы, люди, не лезли к звёздам, а занимались Землёй. И не мешали якобы разумным мирам жить спокойно, без нас…
Трансляция прервалась. До полицейского участка оставалась ещё пара кварталов, как в зеркале заднего вида компьютер отразил патрульный экипаж, быстро сокращавший расстояние.
— Чёрт вас! — выругался Чак, когда система шлюпки озвучила голос патрульных.
— Борт 4563, примите вправо и остановитесь!
— Пфф… — выдохнул Чак, выполняя требования.
— Где ваш шлем, сэр? — спросили из-за тонированного стекла с поравнявшейся патрульной шлюпки. — Дайте доступ к вашим биометрическим правам.
— Да, пожалуйста, — выпалил Чак, свапая на коммуникаторе в положительную сторону запрос на предъявление прав.
— Так, так, так…
Тонированные окна поехали вниз. Из бронемобиля выглядывали два улыбающихся фурри оленя с забавными шлемами ФлайРоудИнспекции, имеющими прорези для их рогов.
— Мы сначала думали, что ты под наркотой, а сейчас видим, что собачья натура покоя не даёт! Так и хочется язык на ветер высунуть, да, мистер Вульфен?
— Эй, олени, там что не написано, что я офицер угрозыска? — игнорировал Чак их издёвки по национальному признаку.
— Нарушаем, офицер?
— Нарушаем что? — допытывался Чак.
— Дорожную дисциплину №2.2.7 — езда без шлема в транспорте с открытым верхом. №2.4.5 — превышение скоростного режима в городской местности. Ну и… где намордник с ошейником?
— Вы совсем охренели, парнокопытные! — прорычал Чак. — Представьтесь, как положено по уставу, и либо выписывайте протокол, либо валите нахрен!
— Да кому ты нужен?! Ещё рапорт-кляузу напишешь.
— Напишу, потому что вы, мудаки, забыли этику закона о полиции!
— Да ладно, чё ты, собакевич. Давай, хорошей дороги!
На этих словах патруль рванул вперёд, оставляя шлюпку Чака висеть на полосе безопасности.
Можно было, конечно, написать рапорт на этих двух оленей, скорее всего за расистские шутки их бы лишили премий или даже объявили выговор. Но травоядные были не так просты, и внезапно вскрывшихся двух пунктов нарушенных дорожных директив Чаку вполне хватило бы на выговор от начальства, что делало саму затею, мягко говоря, нерентабельной.
“Мало ли кто кого назвал собакой, а оленей этих я запомню, как говорится, земля квадратная, за углом встретимся”, — думал офицер, начиная движение, убедившись, что по флай-полосе не летит такой же как он лихач.
И вот, спустя какие-то минуты он парковал свою шлюпку в гаражном боксе полицейского участка. Вальяжно, никуда не спеша поднялся по лестнице на двадцатый этаж, всегда предпочитая её лифтам, и отворил дверь в отделение.
Отдел встретил его привычной суетой и непрекращающимся шумом. Тут тащили в комнату задержанных истатуированного латиноса, парень перебрал с наркотой и был не в себе. Там оформляли путан котодевочек. Девчонки сделали себе отличные человеческие тела с внушительными формами, из внешних параметров были добавлены лишь ушки и хвосты, но Чак чувствовал, что это лишь вершина айсберга. Внутри у мяукающих бестий были встроены гены с феромонами, что повышало их популярность среди почитателей такого досуга. А вот бежит куда-то наряд из четырёх фурри-горилл — группа захвата, которая сначала бьёт, потом говорит.
— Чак, привет!
— Привет, Чак!
— Вульфен, дарова!
— Чак, хай! — доносилось со всех сторон.
Офицер только нарочито улыбался и махал, двигаясь к своему кабинету, где наконец-то мог окунуться в работу, не видя всей этой суеты.
Дверь закрылась за его спиной, отделяя опен спейс дежурной части и комнаты с задержанными от кабинетов оперативников, где народ, так уж получилось, собрался более хмурый и вдумчивый.
Замок отсканировал глазную сетчатку Чака, и персональная комната, заваленная документами, разложенными на всех верхотурах, полках, шкафах, сейфе, ну и, конечно же, на столе, приняла офицера.
У единоборцев есть такая поговорка: “надел кимоно, считай, устал”, так и Чак устало бухнулся в своё кресло.
— Добрый день, Чак! — поздоровался рабочий компьютер приятным женским голосом. — Вас уже искал мистер Филин. Я предположила, что вы с утра работаете по адресам, так что, если вас спросят, где вы были и почему пришли в двенадцать, вы меня не сдавайте во лжи.
— Тебе спасибо, Киби, что не сдала меня. Я задержался, просто олени штрафануть хотели, — зачем-то оправдался Чак.
— Вам как всегда двойного молока с сахаром? — предположила машина, давно зная, что организм Чака лишь внешне гуманоидный, тогда как внутри, как у представителя семейства псовых, у него есть абсолютное неприятие кофеина.
— Да, давай, Киби, без сахара мозг не работает вообще, — согласился Чак, но был прерван голосовой связью.
— Вульфен! Мать твою за ногу дважды! Неси свою мохнатую задницу в мой кабинет! — прокричало пространство голосом начальника, филина по происхождению и мозгоправа по образу мышления.
— Вот и попил двойного молока, — выдохнул Чак, вставая с места. — И с чего это шеф считает, что моя задница мохнатая?
— Удачи вам, Чак, — проговорила машина. — Думаю, если ему напомнить, что вы почти полностью человек, то каждый день будет звучать что-то типа: “эй, волчара бритозадый!”.
Чак резонно кивнул и направился на ковёр к начальству.
Он остановился у кабинета шефа, взглянув на вполне себе человеческую девушку, секретаршу Маргарет. Та, оторвавшись от окраски своих ногтей, указала ладонью на дверь шефа, мол, тебя давно ждут! И на выдохе Чак вошёл, сначала открыв дверь, затем заглядывая головой и тарабаня пальцами по двери.
— Заходи, садись, — приказал стоящий спиной двухметровый серый полуфурри-филин, порядком отрастивший себе бока.
Шеф держал за спиной длинные, мощные, почти до самых его лодыжек руки. Они были апгрейжены сложенными крыльями, которые по желанию могли поднимать его в воздух. Однако никто и никогда не видел, как шеф на них летает.
Чак послушно присел за Т-образный стол, где уже сидела красивая человеческая девушка полуфурри с лисьими ушками и, как и положено лисам, сложенным на коленях пушистым хвостом. Рыжие волосы с голубой прядью посередине причёски, прямой аккуратный нос, тонкие пальцы с ухоженными ногтями без признаков лака — аккуратность и легкомыслие в одном флаконе.
Оперативник кивнул глазами, на что девушка широко улыбнулась милым человеческим лицом.
— Ты, Чак, меня прости, но выбор пал на тебя, — начал начальник, поворачивая голову на сто восемьдесят градусов и теперь смотря на собравшихся в его кабинете.
— Доброго дня, Шазил Филиппович! Что за выбор-то?
— Ты у нас вытянул короткую спичку, тебе и стажёра учить!
— Ну… у меня, как бы, не совсем школа: убийства, органы, боеприпасы. Шеф, стажёра бы лучше к Рэббиту в команду. И я не тянул никакую спичку, — отнекивался Чак.
— Конечно не тянул, потому что на работу к двенадцати приходишь! Короче, бери стажёра и делай из него оперативника!
— Добро, шеф, где ваш стажёр? — пожал плечами офицер.
— Ты что, молоко с сахаром не пил сегодня ещё? — брови филина поползли наверх. — Этого стажёра!
И огромная рука шефа показала на лисодевочку.
— Ах-аха, смешно шутите, — широко улыбнулся Чак, но потом его глаза и лицо стали серьёзными. — Нет шеф, за что?
— Да, Вульфен, да! Не «за что?», а так решила спичка.
Чак Вульфен наклонился к столу в сторону шефа, будто так лисодевочка не могла бы его слышать.
— У меня же уши оторвать могут и хвост поджарить. Да что там поджарить, убить!
— Не лепи мне отмазки, Чак! Ты — старый волк. Сделай так, чтобы не поджарили! Всё, стажёр Эйни Лаос, поступаете в подчинение капитана Чака Вульфена.
Лисодевочка расплылась в улыбке, будто выиграла счастливый билет. Чак опустил свою голову на стол, и лоб с глухим стуком соприкоснулся с древесиной.
— Не надо тут мне драматургии, Вульфен! Встать смирно! — взъерошился фурри филин, и оперативники вытянулись по стойке смирно.
Лисодевочка смотрела на Чака, а Чак проклинал себя в мыслях. Они покинули кабинет шефа молча.
Попав в приёмную, Чак заметил смотрящие из всех кабинетов оперативников радостные взгляды.
— Очень, блин, смешно! — зло зыркнул он на коллег за подставу и направился в свой кабинет, а следом за ним, сверкая идеальными формами и пушистым хвостом, облачённая в серебристый комбинезон стажёра полиции торопилась лисодевочка.
Глава 2. С корабля на...
— Чак, твоё двойное молоко с сахаром, — встретил Чака и Эйни офисный компьютер Киби.
Подставка со стаканчиком выдвинулась из кофеварки и поплыла в сторону оперативника.
— Ну, какое наше первое дело, напарник? — Эйни присела на стул для посетителей и допросов, сложив ногу на ногу.
— Эй, как там тебя… — пощёлкал пальцами Чак, и тут же компьютер заполнил пробел в его памяти.
— Стажёр Эйни, капитан Вульфен.
— Во-от, — протянул Чак, отпивая горячего молока. — Стажёр, не напарник, а прикреплённый ко мне ушастый и хвостатый прицеп, это раз. А два — будьте добры ко мне обращаться на “Вы”, стажёр.
— Напоминаю вам, Чак, что стажёр имеет все права и обязанности офицера полиции, — вступился за лисодевочку Киби.
— Спасибо тебе, машинка, — улыбнулась лисодевочка, наклонив голову набок, прижав левое ухо к голове и мило смотря на офицера, обнажив из-под длинных волос тонкую изящную шею. — Так чем займёмся, капитан Чак?
— Слишком двусмысленно, стажёр, — отозвался компьютер.
— Так, для начала разбери все эти папки по хронологии исполнения, а я пока схожу кое-что выясню. Все вопросы вон, к Киби!
И Чак вышел из кабинета с картонным стаканчиком молока, оставляя девушку с роботом.Как только дверь захлопнулась, Эйни обратилась как бы в пустоту, оглядывая документы сложенные бумажным столбом в углу за входной дверью.
— Не понимаю, зачем нам бумажно-пластиковые носители, когда есть голопроекторы.
— Сети взламывают, информацию воруют, поэтому участки не подключены к мировым сетям, а внутри действует информационный карантин на действующие дела. Все материалы, которые находятся в производстве, доступны только на таких вот носителях.
— Но ведь в патрульных шлюпках есть информация о преступниках и о тех, кто в розыске? — спросила Эйни.
— Да, но в случае утечки, это никак не повлияет на текущие материалы, — пояснил Киби.
— Как можно копить столько дел? — удивилась девушка и встав со стула шагнула к уже обросшим слоем пыли документам.
— Эм… это вопрос не ко мне, а, скорее, к Чаку.
— Слушай, а как у Чака с девушками? Он же на меня почти не смотрит, — махнула Эйни рыжим хвостом. — Он случайно не голубой? А может быть, он — сексист или расист? Я не видела у него генных модификаций.
— Поздравляю вас, Эйни! Вас хорошо учили в академии, вы попали два из трёх: он и сексист, и расист… — компьютер немного подумал и изрёк, дополнив, — но не голубой точно. Хотя, если прислушаться к Шазил Филиповичу, то каждый наш сотрудник, по его мнению, периодически становится пи... голубым в смысле. Он даже нас, бесполые искусственные интеллекты, гомотронами называет. Хотя, вы такие же, как и мы — искусственные, ведь уже более ста лет и нас, и вас производят в инкубаторах. Понимаете, о чём речь? Мы такие же искусственные, как и вы!
— Понятно, а ты случаем не кибернационалистка?
— Хм… — задумалась машинка. — А что тут такого? Ведь положительные качества нашего вида более ощутимые, чем белковых форм.
— Так, ясно, — лисодевочка поняла, что в ИИ она поддержки не найдёт, и вновь взглянула на папки. — А тут вообще уборка происходит?
— Зачем? Чак тут не бывает, — удивилась Киби.
— Почему же его держат тут, раз он не работает?
— Он работает, но не с бумагами и пылью. У него, скажем так, свободное посещение. Просто его бабушка — глава клана Бурых Клыков.
— Оу, крутая семья! — восхитилась лисодевочка, присаживаясь обратно на кресло и отложив папки на их пыльные места. — А чего он тут работает? Набивает рейтинг в Спирите?
— Ну, его мама с отцом не в ладах с бабушкой, всё потому, что отец не был создан чистым волком фурри, а лишь потом трансформировал себя из человека.
— Что тут критичного? Все так делают, — повела плечами лисичка.
— Ничего критичного, но как будто ты кланы не знаешь! У волков там всё строго, ритуалы там разные, посвящения. Его семья и планетарного кредита не взяла у клана. Даже назло бабушке создали Чака человеком, мол, он сам решит, кем ему стать.
— И…
— Чак семью свою любит и вроде с бабушкой общается, но из-за того, что папа с мамой принципиальные, работает тут. Да и бабушка их давно простила, но что с них взять? Волки, упрямые как собаки!
— Да... сложная ситуация, — протянула Эйни.
— Но я тебе этого не говорила. И про Спирит. Вроде как ему на эту репутацию наплевать.
— Окей, Киби! — произнесла лисодевочка, все-таки встав и обратив свой взор на папки.
***
Аналитик — невысокая девушка-ящерица в очках, с маленькой грудью и рыжим хохолком на чешуйчатой голове — нашла Чака сидящего в комнате разборов, допивающего третий стакан молока с сахаром.
— Вульфен, распределение на тебя, — сердито ткнула она в него папкой.
— Как? И это на меня? Мне тут стажёра повесили, ты б её видела, Зилини! Высокая, пышногрудая, судя по взгляду и улыбке, тупая как пробка лисодевочка!
— Хм... — поправила ящерка стёкла тонких очков. — Не удивлена, что пышногрудая и тупая — частая комбинация. На грудь деньги есть, а ум же не купишь.
— Ну и я же не педагог, за ней подтирать везде!
Чак отрешённо смотрел, как группа захвата в составе фурри горилл вернулась с задержанными чернокожими парнями.
— Короче, Чак, я тебе сочувствую, но распределение на тебя! Патруль уже на месте, тебя ждут. Кровь, кишки раздикобразило… всё как ты любишь!
— Надо, чтобы она сама от меня отказалась и поменяла куратора, а лучше, отдел, — безэмоционально произнёс Чак.
— Так свози её на эту бойню. Говорят, что убит фурри волк.
На этих словах Чак встрепенулся и мгновенно выдернул пластиковую папку с мелькающими картинками из рук ящерицы.
— Чего ж ты сразу не сказала! — со скоростью машинки для печатанья планетарных кредитов принялся перелистывать прилогаемые кадры оперативник.
— Я сказала, просто тебе бы спать ночью, а не по клубам тусить.
— Спасибо, я побежал!
Чак вскочил с места и рванул в гараж, набирая Киби на коммуникаторе под молчаливые качания головой женщины-ящерицы из аналитического отдела. Голограмма возникла по центру кабинета. Запыхавшийся Чак был уже в шлюпке и недовольно смотрел в сканер.
— Стажёр с хвостом, дуй вниз! У нас работа, — произнёс он. — Я в гараже.
— Отлично, — кинула папки на свои места Эйни и, махнув тем самым хвостом, вышла из кабинета.
***
Чак летел почти молча, изрекая на любую сказанную вещь стажёра лишь однотипные и односложные слова:
— Угу. Нет. Хм. Угу...
Эйни болтала, как не в себя, расстегнув комбинезон сверху, чтобы её грудь третьего размера могла загорать на солнце. Её волосы развивались, а темы не заканчивались. Она болтала о том, что в полицию её привела тяга к набору рейтинга в Спирит. Что сначала хотела в пожарные, однако она завалила тест по физической подготовке, всё потому, что экзаменатор — девушка — завидовала её комплектации, а вот в полиции ФИЗО принимал мужчина, тоже без модификаций, но такой трогательный.
Психологический портрет сформировался у Чака в первые минуты. Лисодевочка играла роль глупенькой, красивой, легкомысленной лисички, которая всегда нуждалась в помощи и внимании со стороны мужского пола. А мужские руки за это открывали для неё все двери на её жизненном пути, только завидев хвостик, ушки и, конечно же, грудь.
“Болтающий стажёр — хуже начальника”, — подумал Чак выдохнув, паркуясь у скопления автомобилей и полицейских шлюпок низкого полёта.
— На месте преступления руками ничего не трогать, — на всякий случай напомнил Чак, хотя в академии должны были и так это вбить в умы будущих полицейских.
— У меня лапки, — улыбнулась Эйни, на что Чак одарил её суровым взглядом, намекая, что это — неуместная шутка, и у неё всё-таки руки.
Место преступления окружила толпа, которая блокировалась патрульными полицейскими и жёлтой натянутой ленточкой, на которой на нескольких языках было написано “не входить, работает полиция”. Чак отодвинул какую-то женщину с ребёнком фурри-медвежонком, поднырнул под ленту и показал дежурившим жетон, что он носил на шейном шнурке.
— Это со мной, — кивнул он на Эйни, но полицейские и так застыли словно замороженные.
Лисодевочка прогнулась в спине, делая широкий шаг в сторону ленты, и, наклоном корпуса миновав ту, показала патрульным свою лучшую, как ей казалось, часть тела.
— Привет, ребят! — помахала она одними пальчиками и, если бы дело происходило в старом мультике, то полицейские вывалили бы на неё глаза и засвистели словно чайник, уронив челюсти и языки на пол.
“Щаз ты по-другому замахаешь”, — подумал про себя Чак, продвигаясь к центру событий к накрытому брезентом телу, лежащему в переулке.
Возле трупа уже крутился медицинский эксперт.
— Дарова, Никки! — окликнул оперативник медика, — седого и лысого мужчину в тонких перчатках — присев рядом с ним.
— Привет.
— Ну, что у нас тут?
— Фурри волк, тело обрито, края ран аккуратные… — начал перечислять Никки.
— Умер от чего?
— Ты не поверишь, Чак, от того, что его препарировали, изъяв органы брюшной полости, — пошутил доктор своим специфическим юмором.
— По характеру на кого похоже? Сектанты, органлегеры с черного рынка?
— Не похоже. Его растащили на органы, но не на все сразу, как сделал бы черный органлегер, там и конечности бы ушли, — протянул Никки.
— Может, времени не было? — вмешалась Эйни, нависая прямо над трупом.
— Кто эта богинеподобная лисичка? — сощурился врач, приподнялся, обтёр руку о халат и пожал ладонь девушки.
— Моя головная боль, — пригляделся Чак и еле заметно понюхал труп.
— Эйни Лаос, очень приятно! — улыбнулась лисодевочка.
— Николай Бизл, врач! — начал трясти руку девушки медик.
— Не отвлекайся, Бизл! — вернул доктора на землю Чак.
— Всё просто. Времени было предостаточно, это не уличное нападение. Его побрили, положили в криокапсулу и уже там изъяли органы, потом слили кровь и выкинули вот сюда, — док отпустил ладонь девушки и указал обеими руками на место, где и был найден труп.
— Крио капсула? Даже не ванна со льдом… — протянул Чак.
— А что было при потерпевшем? Деньги, документы? Есть ли свидетели, личность установили? — спросила Эйни у врача.
— Боюсь, на этом моя компетенция заканчивается. Труп передадут в моё царство, если я что-то узнаю, то, конечно же, вам позвоню! Ну, Чак, я тебе больше не нужен?
— Нет, Никки, хорошего дня тебе.
— И вам, господа офицеры, не хворать! — доктор сделал несколько шагов из переулка. — А! Ещё пара сломанных рёбер и разорванные ткани на затылке говорят, что его выбросили сюда с высоты.
Чак поднял голову вверх, похлопав пальцами по пластиковой папке, где уже был отчёт прибывших на место полицейских, опрос свидетелей и биометрическое опознавание личности.
Фурри волк был неким Микхаэлем Альф, а значит, он был не только в клане Бурых Клыков, но и дальним родственником Чака.
— Так, стажёр, вот тебе задача: сейчас пройдись по жилым блокам, произведи опрос, может, кто что видел помимо того, что мы имеем в этой папке. Как только закончишь, дуй в лабораторию к Нику, мне нужна дополнительная информация.
— А ты? В смысле «Вы»? — переспросила Эйни.
— А мне надо кое с кем повидаться…
Чак встал с корточек и направился к полицейским, бросив патрульным что-то типа «подстрахуйте девочку с походом по вероятным свидетелям» и дав понять, что труп можно грузить, а ограждение и кордон сворачивать.
Глава 3. Семья — это клан
Прозрачный лифт небоскрёба корпорации Альффэмили нёс Чака вверх, оставляя суету улиц внизу, у подножий массхолла — центра города, где сконцентрировано 80% достатка и изобилия. Тут не встречались возрастные фурри и уж точно здесь нельзя было застать постаревших людей. Даже работая уборщицей где-нибудь в этом районе, можно было насобирать себе на регулярную порцию эфки. Регулярную порцию для того, чтобы вечно работать на корпорацию, позволяя себе чуть больше, чем обычный житель любого другого района Дрим Сити.
Пафос прямо так и витал в воздухе: в запахе, в разговорах, в манерах передвигаться — да и во всём ином, на что бы ни падал взор полицейского. Чак сунул руки в карманы и опустил подбородок, будто ему было холодно. Этот мир был таким приторно ненастоящим, таким контрастирующим с тем, с чем приходится сталкиваться в гетто.
На шестом этаже в лифт зашли две фурри тигрицы, и Вульфен подумал, что своим стилем одежды местные обитатели не особо отличаются от сутенёров и их подопечных. За одним лишь исключением — все марки шмоток были настоящие, да и макияж наносился не самостоятельно, а в специализированных салонах.
Тигрицы отвернулись от человека, одетого в обычную просторную куртку по пояс, не удостоив его даже презренного взгляда. Уверенные в своём превосходстве над всем миром, они вышли на восемнадцатом этаже, оставив после себя лишь еле заметный шлейф от духов.
“Кошки...” — подумал Чак.
Аромат гасил их истинный запах — запах желания, тщеславия, уверенности. Знали бы хвостатые бестии, кем он приходится клану Бурых Клыков, непременно бы затеяли с ним флиртующий разговор, желая побыть с человеком из рода Альф как можно дольше. Возможно даже пропустили бы свой этаж, навязываясь на рандеву втроём или вчетвером, хотя кошачьи — индивидуальные создания, не в их привычках делиться чем-либо.
Лифт нёс его дальше. Туда, куда можно добраться лишь так, куда перекрыты все лестницы, где прямо на пороге стоят металлоискатели с бронированной комнатой охраны, укреплённой пулемётным расчётом, состоящим исключительно из фурри волков.
Кабинка дзинькнула и Чак вышел на нужный ему этаж. Сразу на входе, возле пары мягких кресел, его встретил первый кордон — волки в броне, с автоматическим оружием, дежурившие у рамки и досматривающие всех, кто хочет пройти в зону ресепшена.
— Ваши документы, оружие, взрывчатые устройства, — попросил огромный волк; по тону было понятно, что он узнал Чака, просто протоколы требовали провести гостя по всем пунктам безопасности.
Чак расстегнул нагрудную молнию. Из-под полов куртки по бокам серого затёртого бронежилета на проверяющих смотрела пара рукоятей Глоков.
— Мистер Вульфен, броню и оружие придётся сдать, — уверенно, но мягко произнёс волк.
Чак не узнавал его сквозь бронешлем, однако по еле заметным вздрагиваниям хвоста фурри понял, что суммарно к нему относятся тут положительно.
Снятая куртка легла в лоток для вещей, а следом на неё же взгромоздился и бронежилет с разгрузкой.
— Прошу, проходите в приёмную. Не забыл где? — в интонации был лёгкий укор, но человек ответил просто и односложно.
— Нет, не забыл.
По пути в приёмную ему пришлось миновать просторный холл с множественными кабинетами и диванами, расставленными вдоль стен. Везде суетились фурри, в основном волки и редкие волколюди. Этот этаж — самое сердце корпорации Альффэмили, официальная база клана Бурых Клыков, и именно отсюда вершится вся законная и околозаконная деятельность волчьего рода во всём долбанном Дрим Сити.
Он подошёл к приёмной, где его встретил дружелюбный взгляд волкодевочки Джули. Она улыбнулась кончиками глаз, а её ушки, выступающие из-под синих волос, насторожились. Джули поздоровалась, ещё до того, как Чак положил локти на стойку.
— Здравствуйте, Чак, вам назначено?
— Думаю, нет, но скажите, что я пришёл, — улыбнулся он в ответ.
— Минуточку, — пальцы Джули побежали по клавиатуре, но не прошло и двадцати секунд, как она снова посмотрела на гостя. — Проходите, вас ожидают.
— Спасибо, Джу! Дальше ушек и хвостика не пошла? — спросил он про генные модификации девушки, которые были очевидны, немного нарушая обычную интимность темы.
— Нет, Чак. Мы посовещались с мужем, и ему нравится так, — волкодевушка немного смутилась.
— Хех. Ну, дела семейные. Удачи! — улыбнулся он в ответ, войдя в открывающуюся дверь, сделанную под красное дерево, изящную на вид, но на самом деле являющуюся достаточно прочной, будто она была готова спасти скрывшихся за ней, даже если в неё будут стрелять одновременно с десяти стволов.
В ноздри ударил запах жареного мяса — нет, не того соевого продукта, котором питается вся планета, а настоящего генновыращенного мяса.
В кабинете у бабушки был накрыт круглый стол на две персоны. По центру стола на широком блюде ютилась обложенная зеленью жареная восьмилапая индейка. Чак не взялся бы спорить, но ему всегда казалось, что у птиц должно было быть всего две ноги и два крыла, а тут целых восемь.
“Странная штука эволюция, зачем птице восемь лап? Она же не насекомое”, — подумал он, но вслух произнёс, — Самалит, старшая из рода Альф, я приветствую вас. Да будут дни вашей жизни долгими, а шерсть шелковистее!
— Привет тебе, внук! — кивнула Самалит — серебряная фурри волчица.
Её идеальные формы подчёркивал аккуратный бежевый костюм, простирающийся от шеи до лодыжек и обрывающийся ровной прилегающей кромкой на белой обуви с широкой подошвой. Сколько бабушке было лет, не знал никто. Говорили, что она была одной из первых фурри и неоднократно себя модифицировала, в том числе и омолаживающей эфкой.
— Как родители? — спросила старшая из рода.
— Да ничё, живут потихоньку, — покачал головой Чак — правила клана требовали отвечать на все вопросы беспрекословно и коротко.
— Знаю, что живут. Какую порцию эфки они пропустили? Третью, четвёртую? — волчица сложила ладони в замок перед собой и не спеша пошла в сторону накрытого стола.
— Третью… — выдохнул человек, опустив глаза.
— Третью… — повторила она и указала Чаку на высокий стол, возле которого не было стульев — предполагалось, что это изобилие — лишь лёгкий перекус, и гость не нуждается в сидении. — Попробуй настоящего мяса. Это не продукт соевых полей, коими засажено полпланеты, это настоящая генномодифицированная дичь.
Чак подошёл к столу и отломил рукой одну из ног птицы. Поджаристая корка хрустнула под зубами человека, выпуская в рот тёплый сок птичьего мяса с пряностями.
— Знаешь, внук, когда-то давно наши предки были хищниками. Да что там наши… вся планета была хищной. А над теми, кто призывал отказаться от жестокости, смеялись, их называли вегетарианцами, — Самалит посмотрела на Чака, который в этот момент жевал окорочок и продолжила. — А сейчас все, понимаешь, все до единого вегетарианцы. Как это глупо. И все потому, что сою выращивать легче, чем синтезировать индейку с восьмью лапами. Плюс дурацкий Спирит, считающий планетарную репутацию.
Вкус настоящего мяса расплывался по сознанию Чака, оставляя приятное и странное послевкусие. Сам он давно уже не следил за своим Спирит рейтингом, как и не застал времена рейтинг лихорадки — когда вся планета чокнулась и вдруг стала пытаться заработать планетарный миллиард. Естественно, все пеклись больше о себе и тратили деньги и силы на набирание личного миллиона, а потом как-то всё поутихло, и, казалось, даже все смирились, что первый уровень не грозит ни планете, ни кому бы то персонально. Множество учёных высчитывали схемы, и по ним получалось, что за среднюю жизнь человек не набирает и двадцати тысяч личного рейтинга. Естественно, романтики оставались, однако Чак был не из них.
— Я рада тебе, мой человекоподобный внук, — перевела тему волчица. — Однако сколько лет тебя не было тут? А ещё дольше не было твоих родителей. Они все ещё злятся на меня?
— Ну, как бы мы не говорим об этом.
Чак дожевал кусок. Индейка была приготовлена слегка сыроватой с расчётом под зубы фурри, и в этом читался молчаливый упрёк.
— А о чём же вы говорите? Об архитектурных проектах Брю? О твоей собачьей работе? Что может быть важнее разговоров о своей семье?
Чак замялся. Его взгляд вновь опустился, будто это он был виноват в старом конфликте между мамой и бабушкой, между дочерью и матерью.
— Я пришёл не за этим, — поднял взгляд человек и этим он нарушил правила клана.
Переводить тему, особенно когда тебе задали вопрос… за это в детстве волчонок мог получить лапой по шее, а весь молодняк в назидание был бы лишён лакомств. Но Чак не был фурри и воспитывался не в клане, хотя в его крови и текла волчья кровь. Он смотрел на волчицу, и она молчала, на её лице было удовлетворение, казалось ей понравилось, что её внук воспротивился правилам.
— У нас убийство с изъятием органов. Убит фурри волк, из наших, Микхаэль Альф.
— И ты расследуешь это дело? Какие мысли? — волчица подошла к окну, взглянув на город и отворачиваясь от внука.
— Органы изъяли в лабораторных условиях, а тело выкинули с высоты в подворотню. Мне кажется, это наезд на клан, — он сделал паузу, чтобы убрать бумажной салфеткой капли жира с лица и рук.
— И… — протянула старшая из рода.
— А на клан может наезжать только клан, — кивнул Чак.
— И? — теперь её “и” казалось пытливым, как будто она уже знала, что он сейчас скажет.
— А если это война, то нам надо быть вместе. И, да, я расследую это дело, — он повернулся к Самалит, наблюдая её отражение в стёклах офиса.
— Ты пришёл, чтобы заботиться о клане, или ты боишься, что следующими расчленят твоих родителей? — Самалит подняла серебряную бровь, повернув кончик левого уха в сторону Чака.
— Следующими? Ты думаешь, что это охота?
— Микхаэль не первый, кто погиб за последнее время. У нас погибло ещё двое, и мы тоже думаем, что на нас нападает какой-то клан. Они трусливы, чтобы объявить открытую войну, и потому отлавливают нас как зверей.
— Кто те двое? — полицейский внутри Чака насторожился.
— Насколько я помню, ты их не знал лично, но я скажу Джули, чтобы она дала тебе все материалы, собранные полицией.
— Вы обращались к частным сыщикам? — задал Чак вопрос, прекрасно понимая, что клан никогда не обратится в полицию с таким запросом.
— Зачем нам частные, если у нас есть ты? — улыбнулась Самалит.
— Да, мне поручили это дело, но я не смогу заниматься лишь им, у меня куча материалов. Может... — он не договорил.
— Никаких может, этим займёшься именно ты! — практически приказала волчица. — С твоим начальством я утрясу. С этой минуты ты нанят Альффэмили как детектив.
— Я не думаю, что я… — хотел что-то возразить Чак, но Самалит прервала его.
— Чего ты не думаешь? Не думаешь дожить даже до ста лет? Планируешь похоронить своих родителей, потому что у вашей семьи нет денег на эфку? Или ты хочешь остаться без модификаций? Клан даст тебе достаточно денег за то, что ты занимаешься делами семьи.
— Моя семья будет против, — покачал головой Чак.
— Это официальная работа, все деньги пройдут через полицейский департамент. Твоя зарплата вырастет в разы, и ты сможешь взять кредит на эфку, если ты уж так хочешь заработать её с большой буквы “З”, — волчица сменила тон на более мягкий. — Хотя я была бы рада подарить тебе и твоим родителям сколько угодно эфок, я даже оплатила бы твои генные модификации. Что у тебя сейчас есть?
— Только волчье обоняние, — произнёс Чак.
— А были бы клыки, стальные мускулы, хвост, наконец, — волчица повернулась к внуку.
— Причём тут хвост? — не понял Чак.
— Конечно же, хвост тут не причём! Пойми меня правильно, у меня внук — обезьяна.
— Человек, — поправил бабушку внук.
— Человек с нюхом волка и четвертью волчьей крови достоин трансформации в волка!
— Я подумаю, — пообещал Чак. — Рад был тебя видеть, баб. Буду держать тебя в курсе о ходе расследования.
— Война кланов — опасное дело. Твой бронежилет может не защитить тебя от неприятностей. Зайди в оружейную, ребята подгонят под тебя костюм.
— Хорошо.
— Под тебя и под эту твою лисодевочку, — прищурившись произнесла Самалит.
— Баб, ты что, следишь за мной?!
— Знаешь, внук, иногда неплохо, чтобы за тобой присматривали. А к лисодевочке ты присмотрись, у неё серьёзные покровители в правительстве.
— У меня есть к чему присматриваться, — отрезал Чак и более мягким тоном попрощался, как этого требуют правила, выйдя к Джули спиной вперёд.
Глава 4. Броня, дроны и хвосты
Сначала он спускался на лифте, потом шёл по пестрящим от абстрактных картин коридорам, чтобы снова войти в лифт, который утащит его на подземную парковку.
“Кто же мог быть настолько отмороженным, чтобы наехать на клан Бурых Клыков? Для кого семья Альф не внушает ни страха, ни уважения?” — крутилось в голове у Чака.
Лифтовые двери, исписанные маркерами, выпустили его к шлюпкам и обычным колёсным машинам, мирно стоящим рядами в ожидании своих владельцев. Он остановился, опершись локтями на серебристый пандус для инвалидов. Да, да, в мире, где любой орган можно было заменить на вполне настоящий, как ни странно, оставались и инвалиды, давая такой сумасшедший контраст! Вот ты идёшь по вылизанным коридорам Альффэмили и вот ты уже едешь на хулигански изрисованном лифте на парковку.
Чак достал из кармана штанов заначку — пачку с никотиновыми жвачками. Был в его жизни период, когда он пристрастился к сигаретам, но табачный запах — это настоящая вонь для псовых и, чтобы уйти от пагубной привычки, он врастил себе волчье обоняние. Мама с отцом не врали, курящего человека было “слышно” издалека.
Пальцы покрутили перед собой пластиковую коробочку. Сами звёзды говорили ему, что настало время его семье помириться с бабушкой, хотя бы из практических соображений — у клана есть деньги, не нужно будет жить впроголодь, собирая на очередную эфку. Конечно же мама с папой не оценят такой сделки, но, как и сказала Самалит, всё будет проведено через официальную работу Чака. И всего-то надо расследовать и докопаться до истины в деле об убитых фурри волках, и больше не будет никакой страсти родителей. Да и это его — полицейского — прямая обязанность, бороться с преступностью! Так почему «нет»?
Чак открыл пачку и зажевал никотиновую подушечку. Он поднял голову, чтобы посмотреть поверх авто, на несущей колонне был начертан черной краской клановый знак: острозубая голова оскалившегося волка. Щенята метят свою территорию с молчаливого согласия взрослых. Вдруг он подумал, что под ударом убийц не только бойцы клана, но и дети — беспечные, не знающие хлопот, свежеиспечённые в репродуктивных центрах волчата.
Он выдохнул и направился к своей машине, что ожидала его через три ряда за поворотом.
— Ну нет! — опустил он взгляд в пол, на секунду остановившись; у его шлюпки, облокотившись на дорогущий пластик, коротала время Эйни. — Как ты меня нашла?
— Запросила пеленг по твоей машине, — улыбнулась ему лисодевочка.
Сейчас на ней был не полицейский костюм, а топик, открывающий верх груди, и черные леггинсы, на которых на уровне ремня, слева закрепился жетон стажёра полиции, совсем недалеко от проткнутого пирсингом пупка.
— Так, во-первых, как ты выглядишь? — спросил Чак, указывая ладонью сверху вниз.
— А что не так с моим видом? — искренне удивилась она. — Я опросила свидетелей и поехала за тобой, а значит должна быть одета, как обычная девушка.
— А значок зачем, обычная девушка? Спрячь, не позорь мундир! — произнёс Чак, понимая, что из мундира на Эйни лишь значок.
Девушка смутилась, всё-таки не всё было изгламурено в её мозгах. Чак подошёл ближе, вспоминая слова бабушки и шефа.
— Эйни, верно? — на глаза лисодевочки начали наворачиваться слёзы. — Это убойный отдел, у нас с тобой труп фурри из клана Бурых Клыков. Скорее всего тут пахнет клановой войной, а ты в леггинсах на оперативную работу вышла.
— Переодеться? — подняла взор Эйни.
— Корпорация и клан поручили это дело мне, и будет неприятно, если тебя изрешетят где-нибудь на повороте. Конечно же переодеться! Садись, поехали наверх.
Крыша шлюпки убралась, и Чак, открыв дверь, сел на место пилота. Эйни повторила его действия слегка подавленно. Машина поднялась над бетонным полом и поплыла к выходу.
— Я опросила очевидцев и у меня есть записи камер наблюдения, — начала лисодевочка.
— Угу, и что там? — кивнул Чак, жуя никотинку, которая уже начала доходить до мозга, расслабляя и пьяня.
— Есть грузовая шлюпка без номеров. Я пробила следы коммуникаторов и синхронизировала их по времени выброса тела над трущобами. И у нас есть местоположение, где сейчас она находится.
— Так что ж ты сразу не сказала? — округлил глаза Чак.
— Я не успела, вы меня начали ругать за внешний вид, — потупила взор Эйни.
— Не делай из меня деспота, Элли, — произнёс Чак.
— Эйни, — поправила лисодевочка.
— Ну да, Эйни, — кивнул оперативник. — Раз у нас есть место, тогда надо туда слетать, но для этого нужно надеть что-то более бронированное, чем твои колготки.
— Легинсы… — поправила Эйни.
— Ну да, — согласился Чак.
Их шлюпка поднялась на грузовом лифте совсем в другую парковочную зону. Тут было чище, чем везде, но по-прежнему на стенах черной краской был нанесён принт волчьей головы.
Они вышли. Чак, как всегда, закрыл шлюпку на все замки и повёл девушку по длинным коридорам сквозь посты и двери. На его удивление не только волки-охранники положительно реагировали на лисодевочку, но и она была внесена в базы клана. Это могло означать только одно — её не просто так прислали в убойный отдел, не просто так прикрепили к Чаку, и уж не просто так бабушка отозвалась о ней. Клан вёл свою игру, в которую нужно было подключить Чака, и они подключили.
Последняя дверь открылась, и старый фурри волк Глуберг отступил, чтобы впустить их в оружейную. Нет, дело было не в том, что Глуберг не мог позволить себе эфку, просто он умышленно отключил у своего тела гормональный фон, чтобы ничего не отвлекало его от работы. Его выбор был вечно оставаться расчётливым стариком клана, пусть и на работе дежурного по оружию. Его когти были аккуратно подпилены, однако в коже пальцев чувствовался мазут и ещё что-то. Рыжий комбинезон с множественными карманами дополнялся круглыми защитными очками на голове, которые были смешно надеты поверх настоящих очков для зрения.
— Так, молодые люди! — проскрипел он. — Чего бы вы хотели?
— Бабушка сказала, что для нас есть костюмы, — справился Чак.
— Да-да, костюмы… — вскользь прошёлся он взглядом по гостям и, отвернувшись, поковылял в темноту.
Гудение сотен ламп наполнило громадное помещение с отсеками в которых, словно в магазине одежды, на манекенах крепились бронекостюмы.
— Фурри, фурри, снова фурри, — себе под нос шептал Глуберг. — А, вот, люди с ограниченными трансформациями.
Он взглядом пригласил их к себе. Эйни глазела по сторонами, поедая взором бронедевайсы.
— Одевайтесь, — предложил им Глуберг, и Чак только и успел отвернуться, когда Эйни не стесняясь стянула с себя топик, обнажая розовые соски подтянутой груди третьего размера. — Этого можно было и не делать, у нас костюмы последних поколений, в них можно носить одежду.
— А, да? — переспросила девушка и вернула топик на место. — Чего мы ждём?
— Я был бы признателен, если бы ты перестала заголяться, — произнёс Чак.
— А что не так? — переспросила девушка. — Снова порчу мундир?
— Отвлекает, — сочувственно покосился на Чака старый волк. — Вот для этого я и отсоединил гормональную выработку. А тебе, Чак, всё-таки придётся снять бронежилет и разгрузку.
“Дурдом какой-то”, — подумал Чак, скидывая куртку, броню и портупею.
— Там, за спиной, отсеки для твоих глоков, — пояснил дежурный по оружию.
— Почему сзади, а не спереди? — переспросил Чак.
— Спереди броня, — пожал плечами волк.
Костюм прилегал полностью. Чак тестировал движения, всё происходило беззвучно, даже без жужжания. На правой руке был уже встроен пистолет-пулемёт на пятьдесят патронов, также к костюму прилагался шлем с открытым подбородком, смотрящий на мир тремя окулярами камер.
— Горизонтальные окуляры — это ваши глаза. Верхний — боевого дрона.
— Дрона? — переспросил Чак.
— Компактная круглая машинка для боевых штурмов, когда противник не готов сдаваться и засел с крупными калибрами, — пояснил дежурный.
— Ты нас как на войну собираешь, — попереключал режимы окуляров Чак.
У противоположной стены одевалась Эйни, демонстрируя чудеса растяжки при надевании бронештанов через верх — как всегда изящно, будто за ней кто-то наблюдал.
— Что велели выдать, то и выдаю, — вновь пожал плечами Глуберг. — Какие-то апгрейды если нужно будет сделать, обращайся.
— Я десять лет без этого всего преступников ловил… — покачал головой Чак.
— Ну что-то всегда бывает в первый раз. У меня также приказ выдать вам новую шлюпку, а вашу пока что подержать у себя.
— Что с моей не так?
— Костюмы тяжёлые, дрон тяжёлый — просто не взлетит или потеряет манёвренность. Теперь в вашем распоряжении двухместный бронеджип. Вам понравится, Чак. Там есть место для дрона и будка для задержанных.
— У вас и такое есть? — удивилась Эйни; она выглядела беспечной, но держала ушки начеку.
— У нас перманентная холодная война с другими кланами, мы вооружаемся, чтобы волки не уступали остальным ни в чём.
Эйни наконец переоделась. Её костюм облегал до неприличия откровенно, будто это просто был усиленный летний комбез, однако из-за спины плавно махал пушистый рыжий хвост.
— Ну, это женская версия, хвост может прятаться в трубчатую броню, — обратил внимание на девушку Глуберг. — В комплекте идёт глухой шлем с закрытыми ушами. Всё водонепроницаемо, почти пуленепробиваемо и изящно, если к боевым костюмам применимо такое слово.
Это было применимо, и Эйни пару раз крутанулась вокруг своей оси.
— Костюмы усиливают вашу мускулатуру и легко снимаются в случае поломки, нужно будет вручную отключить систему самоуничтожения, иначе они воспламенятся.
— Это ещё зачем? — удивился Чак.
— Много зачем: видеоматериалы, записи допросов или просто вам нельзя сдаваться живым. Костюм вас убьёт и испепелит.
— Надеюсь, до этого не дойдёт, — выдохнул Чак, наблюдая, как лисодевочка легкомысленно вращается, словно волчок, выставив руки и хвост для равновесия.
— Надеюсь. Машина ожидает вас в боксе, — согласился дежурный по оружию.
Она была прекрасна в своей простоте и мощи — бронированная шлюпка чёрного цвета, последнего поколнения машин. Чак сел за штурвал, и автоматика ожила, поприветствовав его десятками сине-зелёных лампочек.
— Заряда хватит на неделю непрерывного полёта, далее придётся лететь на базу, — пояснил дежурный. — В городе не рекомендую заправляться, пойдёт износ батарей. Спереди и сзади по две скрытые турели, как на вашем костюме, итого четыре пистолета-пулемёта. Огневой мощи должно хватить, чтобы не испытывать проблем при возможной погоне. Опять же, дрон в заднем багажнике, если понадобится что-то более мощное.
— Дрон что, гранаты метает? — пошутил Чак.
— Дрон-сфера АА128 оснащён двенадцатью ракетами 38мм и пулемётным гнездом на 300 патронов калибром 7.62, светошумовыми устройствами, режимами атаки, защиты, патрулирования, самоуничтожения.
— Двенадцатью ракетами, а что не двадцатью? — улыбнулся Чак, предчувствуя ещё какой-нибудь рассказ про орудия.
— Ответ тот же, что и с вашей шлюпкой — просто не взлетит или потеряет манёвренность. Прицельная дальность — пятьдесят метров. Но в условиях города больше и не надо.
— В условиях города и ракет-то не надо, — поднял голову вверх Чак, где располагались активаторы турелей.
— Лучше, чтобы были. А то вдруг понадобятся, а их нет, — первый раз за весь разговор улыбнулся фурри волк.
Эйни залезла на переднее сидение справа от Чака.
— Ну, дрон интуитивный, — продолжил вещать старый волк. — Разберётесь.
— Даст бог, не понадобится, — начал закрывать двери Чак и уже потом, опустив тонированное окно, сказал, — спасибо тебе, Глуберг.
— Найди этих уродов, Чак! — напоследок произнёс дежурный по вооружению.
Чак кивнул в ответ, и бронированная джип-шлюпка покинула здание корпорации, вставая на маршрут флай-линии по координатам, на которых последний раз мелькали коммуникаторы тех, кто скидывал труп фурри волка.
Глава 5. Спирит
Пеленг завёл бронированную машину в экозону, и тут, на мосту через реку, след гаджетов обрывался. Внизу разросся лес, где пели искусственно выращенные экологами и выпущенные в естественную среду птицы. Пернатые были, как и все живые существа на этой планете, заложниками репродуктивного финиша. Да, жили они по-настоящему, но вот только питались из специальных кормушек, и у каждой был вживлён чип-навигатор на случай, если какой-то отморозок решит полакомиться настоящим мясом, а ближайший патруль бы его разубедил.
Птица — животное не очень дорогое, не дороже кошки или собаки, коих заводят пары, чтобы потренироваться на них, прежде чем подать заявку на репродукцию. Но, с тех пор как мир перестал воспроизводить животных сам, экокорпорации принялись мониторить тех, кого они создают для уюта в городах в ограниченном количестве. Практика показала, что если выпустить в заповедник кучу разнообразного созданного зверья, то зверьё тут же начнёт друг друга пожирать несмотря на постоянно наполненные кормушки. Правда в гетто из таких кормушек, бывает, едят и бездомные, смекнувшие, что соя и зерновые — есть соя и зерновые. Плюс для ценных образцов фауны в кормах присутствуют витамины в правильных дозировках.
— Вот, именно тут последний раз коммуницировали с фургоном, — произнесла Эйни, сияя от счастья и одновременно находясь в растерянности.
Чак посмотрел вниз в лесополосу. Спускаться в лес на транспорте было запрещено экокодексами, но ведь фургон не мог просто так пропасть вместе со следами пеленга. Предположения строились на ходу.
— Хорошо, должно быть, оно внизу, — оперативник направил джип в сторону с моста, чтобы спустить шлюпку вниз.
— Капитан Чак, но ведь это против правил экологии? — возразила лисодевочка.
— Ты, Эйва, зачем в полицию пошла? — нахмурился Чак и не думая останавливаться.
— Ради репутации в Спирите, — честно призналась девушка. — И я — Эйни.
— Спирит? Кто-то качает ещё репу в этом старье? — пшикнул губами Чак, вспоминая, что как-то по молодости тоже заходил в Спирит, но сколько бы он хороших поступков не совершал, рейтинг то поднимался, то опускался. Как будто системе вовсе было не важно, чем он занят: хорошим или плохим. Как будто она не спешила давать за даром даже сто единиц, не то что заветный миллион.
— Стойте! — остановила полет Эйни, дёрнув рукоятку аварийной воздушной парковки. — Если мы спустимся на этом вниз, у меня упадёт репутация. Да и у вас.
— Репутация значит... — пытался сохранить спокойствие Чак и уже хотел повысить на Эйни голос, но она прервала его, самозабвенно закрыв глаза и звенящим голосом произнеся:
— СПИРИТ!
Внутри машины вдруг появилось звёздное небо, где маленькие мерцающие звёздочки складывались в цифру 56.000.
— У меня уже первая несгораемая цифра и бонус! — открыла глаза девушка и улыбнулась ослепительной улыбкой Чаку.
Капитан слышал, что люди в теории могли доходить до несгораемых цифр, и после этого человеку давалась мелкая сверхспособность: ну, там телекинез или случайное чтение мыслей, но никогда не видел тех, кто перешагнул бы отметку в пятьдесят тысяч.
— И какой же бонус? — слегка опешил Чак.
— Здравый смысл! — ещё шире улыбнулась она.
— Пфф, это он тебе подсказал в полицию пойти? — покачал головой Чак. — Лучше б чтение мыслей. На допросах бы пригодилось.
— Ну нет же, Чак. Здравый смысл — это важно! Понимаете, все бы на моём месте жадничали, просили чего-нибудь весомого для них самих, а я подумала, чего бы хотела система?
— Здравого смысла? — предположил Чак.
— Да, и я загадала. Он привёл меня и в полицию, и к вам в отдел.
Чак смотрел на лисодевочку как на дурочку. Она и не подозревала, что её появление тут, вероятно, какая-то большая игра его клана, но решил подыграть ей. Настроение нормализовалось, а работу всё-таки выполнять было надо.
— И как это работает? — согласился выслушать капитан.
— А вот так, — Эйни закрыла глаза и спросила вслух. — Здравый смысл, а как это повлияет на рейтинг, если мы спустимся вниз на джипе прямо тут?
Звёздочки заметались по салону, и перед глазами Чака нарисовалась стрелочка “вниз” и цифра 200.
— Вот видишь… видите, Чак? — поправилась Эйни. — Все наши действия фиксирует система, и самая мелочь может сыграть важную роль. Поэтому все предыдущие искатели и не смогли добраться до уровня странников. А мы сможем!
— Так, стой, Эйза! С чего ты взяла, что мне этот Спирит нужен? — откинулся на сиденье Чак, наблюдая за безмятежно плавающими в салоне звёздочками.
— Я долго искала того, кто поможет мне стать странником, и вы, Чак, идеальный вариант. Вы только подумайте, мы сможем путешествовать по мирам, мы сможем принести на Землю лекарство от бесплодия.
— Это всё утопия! Если бы это было возможно, то кто-то уже бы нашёл и путь к первому уровню. Пусть вон романтики и хипари этим занимаются, а у нас, Эльми, убийство! Тройное, с расчленёнкой. И Спирит, не Спирит, а его надо раскрыть!
— Одно другому не мешает, — ещё шире улыбнулась Эйни.
— Мешает, блин! Мы висим над мостом, а нам надо вниз, там пятьдесят метров. Как нам, по-твоему, туда надо добираться?
— Сделаем крюк, получим +200 репы у Спирита! — воодушевилась лисодевочка.
— Дурдом, блин! — положил руки на штурвал Чак и запросил у навигатора легальные пути, чтобы съехать вниз без вреда экосистеме.
Они шли пешком, приминая траву прорезиненными стальными подошвами бронекостюмов. Едва завидев фургон-шлюпку, Чак потянулся за Глоками, но тут же вспомнил, что у него на руке целый пистолет-пулемёт на полсотни патронов.
— На, — передал капитан один свой пистолет лисодевочке. — Направляешь, жмёшь на крючок, предохранителя нет. На меня не направляй, только на тех, кого хочешь убить.
— Я знаю, как устроен Глок! — казалось, обиделась Эйни.
— Отлично! Значит, мой тыл вне опасности.
Чак шагнул к фургону, медленно обходя его по кругу. Стёкла фургона были треснуты от падения, видать, двигатели просто отключили, и фургон слетел с моста. Водитель должен был быть внутри или успел выпрыгнуть во время крушения. Пробоин на корпусе было не заметно, трава вокруг не примята, а это значило, что никто не подходил и не выходил из шлюпки.
Чак потянул на себя левой рукой ручку двери, правую с орудием держа у корпуса, в любой момент готовый разрядить пистолет-пулемёт в цель. Дверь со скрипом поддалась и повисла на петлях. Дверной проём был такой широкий, что через него мог бы пройти фурри слон.
Внутри просторный кузов оказался ожидаемо завален осколками битого стекла, а в углу, среди прочего мусора, бутылок и упаковок от KFC и МакБургеров лежал свёрток брезентового пакета.
Эйни помедлив вошла следом, оценивая оперативника, не спуская взгляда с низа его спины, начиная с момента первого шага на платформу фургона.
— Эффа, — позвал Чак Эйни, как всегда путая имя.
— А? — была выброшена из каких-то своих лисодевочковых мыслей девушка.
— Давай сюда. Что ты тут видишь? — спросил Чак.
— Ну, фургон упал с большой высоты, и потому стёкла не выдержали и лопнули, — пролепетала она.
— Неплохо для выпускницы академии полиции, — кивнул Чак, и Эйни замялась; на её лице выступил румянец, ведь её только что вытащили в реальный мир из придуманных девичьих фантазий. — Смотри, дверь во время падения была закрыта, к фургону никто не подходил, а это значит что?
— Что?
— Что, кто-то бросил фургон, покинув его ещё в воздухе, чтобы не упасть вместе с ним. Ты права, мы имеем разбитые стёкла. Все, кроме одного, самого большого — заднего. Его нет в рамке, оно было убрано до падения, а значит, этот проём и использовал подозреваемый, чтобы уйти. В углу пакет. Скорее всего в нём перевозили труп фурри волка перед тем, как выбросить тело. А это значит что? — снова спросил Чак.
— Что его надо взять на экспертизу? — смекнула Эйни.
— И его и вообще всё, что находится тут, нужно подвергнуть анализу в лаборатории.
— Но как тот, кто скинул фургон, вышел посреди полёта? — спросила девушка, картина не складывалась в её голове.
— Это какой-то фурри, прыгает или летает… — пожал плечами Чак. — Ещё нужно посмотреть, вдруг участок просматривается камерами.
— Смотрите, капитан! — Эйни наклонилась, изящно выгибая спину и указывая куда-то между боковым сиденьем и ящиком с огнетушителем.
Чак последовал её примеру, осев на колено. В щели торчал застрявший серо-бурый клочок шерсти. Чак приблизился и легонько вдохнул носом. Нет, это была не волчья шерсть, это был клочок с хвоста крупной белки.
“Самец, употребляет алкоголь и что-то из кислоты”, — мелькнуло в голове у оперативника.
— Значит всё-таки фурри белка… Теперь понятно, как он выбрался из падающего кузова, — Чак приподнялся. — Давай, Эйни, отметь улику и вызови сюда Никки с его чемоданчиком. Я хочу знать, как зовут нашего прыгуна, и в каком дупле он обитает.
С этими словами капитан вышел из фургона и направился к джипу, зажёвывая очередную подушечку никотинки и попутно решая сложную задачу: делиться ли информацией с главой клана или продолжить расследование в полицейском русле?
Чак сел в джип, откинувшись на спинку кресла, и верхняя панелька тут же выдала табличку:
“Желаете зарядить костюм?”
— Да, если нужно, — пожал плечами Чак.
“Применить автоматическое разоблачение?”
— Э… а что и такое есть? Ну давай! — и костюм провалился в спинку кресла, будто выворачиваясь на изнанку и освобождая тело человека от железного плена.
Следом за ним неспешно шла Эйни. Вокруг её головы снова парили звёздочки Спирита — она снова задавала древней системе какой-то глупый вопрос. Перед тем, как лисодевочка села в джип, Чак рассмотрел, что Спирит показал ей стрелочку вверх и цифру 100.
— Ты вызвала Ника? — спросил он её, но в ответ она лишь смущённо согласилась с двумя табличками джипа-шлюпки, и её костюм стал сниматься, выворачиваясь на изнанку, утопая, как и положено, в умном кресле.
Первым от оков освободился рыжий хвост, изогнувшись дугой он закрыл обзор Чака полностью. Капитан только хотел что-то сказать, но яркое полотно скользнуло вниз, а двери шлюпки враз активировали блокировочный режим. Костюм ушёл восвояси, оставляя лисодевочку обнажённой с ярко-красным румянцем на лице.
“Когда успела раздеться?” — мелькнуло в голове у Чака.
Она глубоко дышала, от чего её грудь казалась ещё более объёмной, а розовые пятнышки сосков смешно набухли и показывали в разные стороны. Ещё находясь в лёгком смущении, девушка сложила руки, прикрывая низ живота. Тем не менее Чак краем глаза успел отметить ухоженность стажёрки в сокровенных местах, несмотря на рыжий пушистый хвостик.
Отставив неловкость, Эйни подняла ногу, в который раз демонстрируя растяжку, а затем, перевернувшись, забралась сверху на парня. Офицер, слегка оцепеневший от происходящего, ощутил мягкое прикосновение горячей груди лисодевочки к его лицу.
— Чт-то ты творишь? — сбивчиво вымолвил Чак, но, лишь уловив одобрительный и искрящийся желанием взгляд своей партнёрши, он тут же впился губами в столь привлекательные формы.
— Это не я, это Спирит… — прошептала лисодевочка и, привстав, запустила пальцы правой руки туда, где их тела соприкасались плотнее всего.
Второй рукой Эйни приподняла подбородок парня и легко прикоснулась к его губам, сначала одаривая партнёра поцелуем, а затем выдав слабый вздох, снова прижавшись телом к Чаку.
Девушка ритмично раскачивалась вверх и вниз, слегка закинув голову назад и закрыв глаза. Стекла машины запотели, а из уст служителей закона раз за разом вырывались лёгкие стоны. Их пальцы впивались в тела друг друга, а губы не стеснялись на ласки.
Спустя пару-тройку минут Эйни вздрогнула, её бёдра затряслись, а по телу прокатилась волна, выгибая стройный силуэт девушки так, что она почти коснулась лбом обшивки салона. Девушка модифицировала свою половую систему, ускорив наступление пика удовольствия, сделав его легкодоступным и множественным.
Они наслаждались друг другом снова и снова. Несмотря на догадки о модификациях, Чак заводился всё больше и больше от каждого всплеска стонов девушки, и в один из таких моментов он впился в её бёдра пальцами, и жёстко прижал Эйни к себе.
Капельки пота стекали по лицу человека. Лисодевочка обмякла и нежно легла не него, положив руки поверх спинки сиденья, обнимая и напарника, и механику кресла со встроенным туда боевым костюмом.
— Ты у Спирита по любым поводам советуешься? — отдышавшись, Чак нашёл что сказать сидящей на нём девушке.
— По многим. Мне в моей жизни всегда не хватало здравого смысла, и я загадала его, когда набрала несгораемую сумму. А сколько у тебя там сейчас рейтинга?
— На сотню больше, надо думать, — улыбнулся Чак.
Он давно не заходил в систему и толком не знал “сколько”, да его это и не интересовало.
— Ты же страж порядка, ты жизни спасаешь и защищаешь закон! У тебя давно уже должна была быть первая несгорайка, — не унималась девушка.
— Знаешь, у нас такая служба, что вряд ли это играет в плюс в программе. Как бы в ноль не было, — улыбнулся Чак.
— О, ты первый раз улыбаешься, — игриво подметила девушка. — Так вот почему за тебя сотню дали, ты нуждался в релаксе.
— Может быть, — пожал плечами Чак. — Давай… Ника надо всё-таки вызвать.
— Окей, сейчас отправлю ему координаты.
Девушка слезла с бёдер Чака и вновь облачилась в боевой костюм. Достав рабочий планшет, она начала описывать место и маршруты прибытия, не забыв указать в пометках про экологичный путь.
Пальцы оперативника нашарили в контейнере с никотинками одну подушечку. Его глаза были закрыты, но его ум уже был целиком сконцентрировал на бельчачьей шерсти и немного на Глоке, что был отдан Эйни в момент захода на осматриваемый объект.