Посланница пришла к нам на помощь, но при виде ее мы испытывали ужас ничуть не меньший, а может даже больший. Птицы безусловно были порождением злых сил. но в Посланница чувствовалось что-то действительно потустороннее, за гранью добра и зла.
- Яс-с-сень, - зашипела она. - Давно я так не вес-с-селилась! Уходи, Яс-с-сень. Уходи, пока тут есть чем поживиться, кроме тебя.
Тут Посланница, не оборачиваясь, протянула руку назад и схватила зазевавшуюся птицу, засунула ее в пасть и начала обсасывать, причмокивая будто это леденец.
- Пусть она отвернется, - в ужасе прошептала Веся.
- Отвернись, - попросил я Посланницу.
Та пожала плечами, - Уже уходишь, маленький Яс-с-сень. А может останешься со мной?
- Ухожу, - глухо сказал я, не в силах отвести от нее глаз.
- Что ш-ш-ш, иди пока можеш-ш-шь - прошипела она и захохотала ненормальным смехом, который, казалось, украла у вконец обезумевшей ведьмы.
Я опустил щит и поднял с земли Элайю. Дарина шла впереди с ножом наготове. Несколько самых наглых птиц все же решили нам помешать. Одна бросилась в лицо знахарке, вторая напала на Весю сзади. Я ничем не мог им помочь, и лишь крепче прижимал к себе Эли, загораживая ее от птиц. Но Дарина и сама справилась. Полоснув свою птицу ножом, она схватилась за крыло вторую, атаковавшую Весну и, взмахнув ножом отхватила его с мясом. Птица упала вниз и запрыгала по земле, навсегда лишившись способности летать.
Я плохо помню, как мы добрались до дома. Все сливается моей памяти в одну бесконечную серую ленту дороги. Несмотря на то, что девушка весила не больше ребенка, под конец я совсем выдохся, и меня изрядно шатало. Но это было и к лучшему, так как я не мог думать ни о чем, кроме тропинки под ногами.
Мое сознание почти отключилось. Я не помню даже, как занес Элайю в дом и положил на кровать. Мы долго сидели в тишине, прерываемой лишь тяжелым хриплым дыханием девушки. Элайя вновь скинула с себя одеяло и начала метаться. Знахарка вытерла ей пот со лба и протерла мокрой тканью руки и ноги. Затем отложила ткань и мрачно посмотрела в окно. Утешить нас ей было нечем.
Вдруг девушка затихла, и губы, с усилием шевелясь, что-то едва слышно произнесли.
- Что? - знахарка наклонилась к ее лицу.
- Тише! - вполне отчетливо произнесла девушка. - Вы слышите? Слышите скрипку? Как прекрасно!
Синие губы расплылись в улыбке. Девушка, с трудом опираясь окровавленными руками, подтянулась повыше и села.
- Лестар, ты пришел ко мне! Ты прогнал его! Как хорошо. Сыграй мне! Сыграй еще! Я хочу слышать скрипку.
На лице девушки появилась мечтательное выражение. Она вся преобразилась и будто засветилась изнутри. В этот миг она была так прекрасна, что мы не могли оторвать от нее глаз. Элайя подняла руки и принялась вводить имя перед собой, то ли дирижируя, то ли пытаясь изобразить движение танца.
Она откинула назад голову и с блаженной улыбкой слушала звучащую внутри нее музыку. Все это время мы следили за ней, боясь пошевелиться. Наконец девушка все с той же улыбкой откинулась на подушки и затихла. Руки опустились, ноги съехали вниз и вытянулись на простынях. Знахарка с беспокойством пощупала лоб, оттянула девушке веко, сосчитала пульс.
- Жар спал, - она с удивлением повернулась к нам. - Элайя спит.
Дарина подняла руку девушки и осмотрела повязку.
- И раны перестали кровоточить. Мне кажется кризис миновал. Она поправится.
Я с облегчением взглянул на радостно подбежавшую к нам Весю. На ее юбке явственно проступало красное пятно.
- Ты запачкала платье, когда мы несли Элайю.
Веся растерянно опустила взгляд и тут же, скривившись, рухнула на колени, держась руками за живот. Красное пятно расползалось, и через секунду кровь брызнула на пол.
- Ты беременна?
Знахарка кинулась к Весе, но, видимо, сделать уже ничего было нельзя, и женщины это одновременно поняли.
- Да, - простонала Веся. - Теперь ребенка не будет. Но моя Зоряна… Она останется жива, я знаю. Я это чувствую.