Найти в Дзене

"Не просто катастрофа"

Фрегат «Медуза». Гравюра Жан-Жерома Божана. 1816 год
Фрегат «Медуза». Гравюра Жан-Жерома Божана. 1816 год

Сегодня я расскажу вам о картине, которая стала иллюстрацией к катастрофе, произошедшей на фрегате "Медуза" в начале XIX века. Однако художник, написавший полотно, воспринял эту катастрофу как общечеловеческую, вневременную историю.

Фрегат «Медуза» возглавлял французскую эскадру, 17 июня 1816 года отплывшую к берегам Сенегала. Цель — восстановить права Франции на эту территорию, утраченные после подписания антинаполеоновской коалицией Парижского мира, который отменял наполеоновские завоевания и возвращал Францию к границам 1 января 1792 года. Спустя две недели «Медуза» встала на опасную мель.

Состав экспедиции был очень пестрым: в него входили солдаты, чиновники колониальной администрации и члены их семей, а также ученые и переселенцы. Пассажирка Шарлотта Пикар, плывшая на фрегате с отцом, записала в своем дневнике слова одного из его друзей: «„Медуза“ совсем не предназначена для такого количества пассажиров. Это военный корабль, а не транспортный! Кроме того, (в экспедиции) нас больше 350 человек: судовая команда, две роты солдат, офицеры и гражданские, как мы. Это слишком, от этого вся неразбериха».

2 июля 1816 года фрегат сел на мель у берегов Западной Африки. Капитан Дюруа де Шомарей собрал чрезвычайный совет, на котором было решено строить плот, чтобы разгрузить судно. Однако через некоторое время поднялась буря, корабль начал тонуть, а пассажиры стали занимать спасательные шлюпки.

17 человек остались на фрегате в ожидании помощи. 30 дней спустя, когда их обнаружили, в живых были лишь трое. 73 человека спаслись на шлюпках и парусниках, которые должны были везти плот на буксире.
Через 4 дня они достигли берегов Сенегала, поравнявшись с другими кораблями эскадры.

150 человек перебрались на плот «Медузы». После того как крепления оборвались, плот унесло в свободное плавание.

Эскиз плота. Из книги Александра Корреара и Анри Савиньи «Гибель фрегата «Медуза», 1817
Эскиз плота. Из книги Александра Корреара и Анри Савиньи «Гибель фрегата «Медуза», 1817

В первую же ночь дрейфа 20 человек были убиты или покончили жизнь самоубийством. Во время шторма десятки людей погибли в борьбе за наиболее безопасное место в центре у мачты, где хранились скудные запасы провизии и воды, либо были смыты волной за борт. На четвёртый день в живых остались только 67 человек, многие из них, мучимые голодом, стали поедать трупы умерших. На восьмой день 15 наиболее сильных выживших выбросили за борт слабых и раненых, а потом — и всё оружие, чтобы не перебить друг друга.

После тринадцати дней скитаний плот был замечен, бриг "Аргус" спас оставшихся в живых 15 человек.

Подробности плавания потрясли современное общество. Капитан фрегата, Гюго Дюрой де Шомарей, не опытный, назначенный по протекции, получил условный срок, но общественности об этом не сообщалось) Оппозиция обвинила в случившемся правительство. Морское министерство, стремясь замять скандал, пыталось воспрепятствовать появлению информации о катастрофе в печати.

Осенью 1817 года вышла в свет книга «Гибель фрегата Медуза». Очевидцы события, Александр Корреар и врач Анри Савиньи, описали в ней тринадцатидневное скитание плота. Книга попала в руки молодого художника Теодора Жерико, который увидел в истории то, что искал долгие годы — сюжет для своего большого полотна. Драму «Медузы», в отличие от большинства современников, в том числе и своих близких знакомых, художник воспринял как общечеловеческую, вневременную историю.

«Гибель фрегата «Медуза» Обложка издания 1821 года
«Гибель фрегата «Медуза» Обложка издания 1821 года

Прочитав книгу, Жерико нанял огромное мастерскую, купил колоссальных размеров холст (4,91 м на 7,16 м) и побрился налысо, для того чтобы не было соблазна выйти в свет, ведь в ту пору такая мужская прическа не считалась светской. Через несколько месяцев Теодор Жерико закончил картину и выставил в 1819 года в салоне, где ни одна другая работа не могла с ней сравниться. Картина получила название «Кораблекрушение», но каждый знал про что она.

Теодор Жерико, автопортрет
Теодор Жерико, автопортрет

Жерико воссоздавал события через изучение доступных ему документальных материалов и встречаясь со свидетелями, участниками драмы. По словам его биографа, Шарля Клемана, художник составил «досье показаний и документов». Он познакомился с Корреаром и Савиньи, беседовал с ними, даже, вероятно, написал их портреты.

Художник посещал морги, писал мертвую натуру, чтобы картина получилась живой, передающей весь ужас катастрофы.

«Плот «Медузы», 1819 Холст, масло. 491 × 716 см
«Плот «Медузы», 1819 Холст, масло. 491 × 716 см

Интересно, что Жерико создал несколько эскизов с разными сюжетами: среди которых и сцена каннибализма на плоту, и мятеж, а также момент самого спасения.

Эскиз. Сцена каннибализма на плоту Медузы
Эскиз. Сцена каннибализма на плоту Медузы
Эскиз. Сцена мятежа на плоту Медузы
Эскиз. Сцена мятежа на плоту Медузы
Спасение. Эскиз
Спасение. Эскиз

В конечном счете художник выбрал единственно верный сюжет: момент, когда отчаявшиеся, попрощавшиеся с жизнью люди, увидели шанс на спасение, в них появилась надежда.

Фрагмент картины "Плот Медузы"
Фрагмент картины "Плот Медузы"

По словам первого биографа Жерико, Луи Батисье, люди искусства, привыкшие к возвышенным и отвлечённым сюжетам, не оценили полотно. Лишь небольшая часть близких и мастеров, поздравила художника с успехом. По мнению Батисье, Жерико не обращал внимания на критику, однако, как показывают обнаруженные позднее документы, он воспринимал негативные отзывы весьма болезненно. В одном из своих писем он отмечает: «Художник, как шут, должен уметь относиться с полным безразличием к тому, что исходит от газет и журналов».

Далее Жерико высмеивает стремление прессы в живописи видеть лишь желание художника утвердить ту или иную идею, искать в любом произведении искусства политическую подоплёку.

«Несчастные, пишущие такие глупости, конечно, не голодали в течение двух недель, а то бы они знали, что ни поэзия, ни живопись не способны передать во всей полноте ужас, пережитый оставшимися на плоту…».