Продолжу рассказывать историю художника Винсента Ван Гога. В прошлой статье я рассказывала о его юности, о событиях, повлиявших на него, и о зарождении желания рисовать.
В этот раз пойдем дальше – Винсент, на свой страх и риск, отправляется проповедовать Евангелие в Боринаж (1878 г. ) – крупнейший центр добычи угля в Южной Бельгии. Он преисполнен желания нести пользу людям. Место же это мрачное, бедное, основное население – безграмотные шахтеры, работающие на тяжелой и опасной работе в шахтах по добыче угля.
Винсент читает Библию горнякам и помогает больным. Благодаря своему усердию он получает место проповедника. Он глубоко проникся тяжелыми судьбами простых шахтеров, стал помогать им деньгами, раздавал свою одежду и имущество, вступал в конфликты с управляющими шахт, заступаясь за рабочих.
Такое поведение не понравилось церковному начальству, и Винсент был уволен с должности проповедника. Это поставило его в крайне затруднительное положение – он остался без работы, без денег, без крыши над головой.
Это был мрачный и тяжелый период его жизни. Винсент ссорился с семьей, так как они обвиняли его иждивенчестве, и даже с братом, который пытался примирить их в этой ситуации. Он даже прерывает переписку с братом.
Винсент странствует по Боринажу, живет в крайней нужде.
Брат Тео пытается помочь ему и высылает деньги. Постепенно их переписка возобновляется.
Несмотря на тяжелые условия Винсент видит красоту в этих мрачных местах и все больше утверждается в желании быть художником.
Я не впал в отчаяние, а избрал своим уделом деятельную печаль, поскольку имел возможность действовать; иными словами, я предпочел печаль, которая надеется, стремится, ищет, печали мрачной, косной и безысходной.
Винсент Ван Гог, из писем брату Тео
...
Если я не буду ничего делать, не буду учиться, не буду искать – я погиб и горе мне!
Вот как я смотрю на вещи. Вперед, вперед – это главное.
«Но какова же твоя конечная цель?» - спросишь ты. Цель эта определится со временем, вырисуется медленно, но верно: ведь набросок становится эскизом, а эскиз картиной лишь по мере того, как начинаешь работать более серьезно, углубляя и уточняя свою вначале смутную первоначальную мысль, неясную и мимолетную.
Винсент Ван Гог, из писем брату Тео
В письмах к брату он пишет о литературе и о картинах, которые живы в его воспоминаниях. Также он пишет о своих странствиях, наблюдениях за жизнью горняков и о душевных терзаниях. Его гнетет собственная неприкаянность.
..я остался прежним, хоть изменился, и меня терзает одно: на что я был бы годен, если бы не мог чему-нибудь служить и приносить какую-то пользу; как мог бы я тогда постигать явления и углублять свои знания о них? Мысль об этом мучит меня постоянно; к тому же я чувствую, что зажат в тисках нужды и лишен возможности принять участие в той или иной работе, поскольку многое самое необходимое для меня недостижимо. По этим причинам невольно поддаешься печали, чувствуешь пустоту там, где могла быть дружба, высокие и серьезные привязанности, испытываешь страшное отчаяние, которое сводит на нет всю твою нравственную силу. Тебе кажется, что судьба ставит неодолимую преграду твоему инстинктивному стремлению любить, и тебя охватывает отвращение ко всему. И вот тогда говоришь себе: «Доколе же, Господи!» Что поделаешь! То, что происходит внутри, поневоле прорывается наружу. Человек несет в душе своей яркое пламя, но никто не хочет погреться около него; прохожие замечают лишь дымок, уходящий через трубу, и проходят своей дорогой.
Так что же делать? Таить это пламя в душе, терпеливо и в то же время с таким нетерпением ожидать того часа, когда кто-нибудь придет и сядет около твоего огня? Но захочет ли пришелец остаться? Пусть тот, кто верит в Бога, ожидает этого часа, который рано или поздно наступит. <…> Я был бы очень рад, если бы ты хоть в чем-то увидел во мне не только бездельника.
Видишь ли, бывают просто бездельники и бездельники, являющиеся противоположностью первым.
Бывают бездельники по лени и слабости характера, по низости натуры; если хочешь, можешь считать меня одним из них.
Есть и другие бездельники – бездельники поневоле, которые сгорают от жажды действовать, но ничего не делают, потому что лишены возможности действовать, потому что они как бы заключены в тюрьму, потому что у них нет того, без чего нельзя трудиться плодотворно, потому что их довело до этого роковое стечение обстоятельств; такие люди не всегда знают, на что способны, но инстинктивно испытывают такое чувство: «И я кое на что годен, и я имею право на существование! Я знаю, что могу быть совсем другим человеком! Какую же пользу могу я принести, чему же могу служить? Во мне есть нечто, но что?»
Это совсем другой род бездельников – если хочешь, можешь считать меня и таким.
Винсент Ван Гог, из писем брату Тео
В это время Винсент много рисует, но бОльшая часть работ этого времени (1878-1880) не сохранилась.
И все-таки именно в этой крайней нищете я почувствовал, как возвращается ко мне былая энергия, и сказал себе: «Что бы ни было, я еще поднимусь, я опять возьмусь за карандаш, который бросил в минуту глубокого отчаяния, и снова начну рисовать!» С тех пор, как мне кажется, все изменилось: я вновь на верном пути, мой карандаш уже стал немножко послушнее и с каждым днем становится все более и более послушным.
А раньше слишком долгая и слишком беспросветная нужда до такой степени угнетала меня, что я был не в состоянии что-нибудь делать.
Винсент Ван Гог, из писем брату Тео
...
Для меня речь идет о том, чтобы научиться хорошо рисовать, стать хозяином своего карандаша, угля, кисти. Достигнув этого, я буду делать хорошие вещи, а где – не важно: Боринаж не менее живописен, чем старая Венеция, Аравия, Бретань, Нормандия, Пикардия или Бри.
Винсент Ван Гог, из писем брату Тео
Фото с изображениями работ Ван Гога - gallerix.ru