Наверное, должны быть такие мечты, которые не сбудутся никогда. Эта мысль посетила меня внезапно, когда я, намотав приличный километраж по городу, остановилась на мосту. Оперлась о перила, почувствовала, как гудят ноги. Питер неизменно выматывал меня, нагружая тело и прочищая мозг. Теперь в этот прочищенный мозг и пришла кристально четкая мысль: некоторым мечтам, скорее всего, никогда не суждено сбыться. Они просто должны быть, чтобы…
Чтобы что?
На самом деле, встав на мосту, я сначала подумала: скоро сорок. С этого начиналась глава моей книги. «Скоро сорок!» — думал герой. Герой скучал и мучительно перебирал в памяти не самые радужные эпизоды своей жизни. После этого начинались его приключения. Когда я писала этот текст, мне было около двадцати. Сейчас мне «скоро сорок», а роман до сих пор не опубликован. Стало быть, некоторым мечтам просто не суждено сбыться.
Следом пришло осознание, что я хочу кофе — невыносимо, как страдал мой персонаж по уходящей молодости, по бывшей жене и отсутствию партнеров по бильярду в условленном месте в условленное время. Я хочу кофе. И эклеров. Хочу и иду искать.
Это простые мечты, думала я, уходя в лабиринты переулков. Такие мечты сбывать легко и приятно. Захотела кофе и эклеров — и вот я уже иду, подчиняясь неведомому навигатору в моей голове, на поиски кофе и эклеров. А некоторые мечты, они не должны…
Но ведь это несправедливо, возмутился внутренний голос, это несправедливо, что некоторые мечты так и останутся несбывшимися. Потому что — чтобы что? Чтобы ничто? Чтобы ничто — это неправильно.
Переулки сужались. Белая ночь лениво опускалась на город. Вспыхнули оранжевые фонари, но небо и не думало темнеть. Лишь подернулось дымкой, будто туманом. В воздухе пахнуло сыростью и корицей. Кофе с корицей.
Кофейня притаилась на цокольном этаже старинного дома. Темный, массивный и обстоятельный, он помнил, верно, еще Петра и расцвет града Петрова. Дом казался планетой, вокруг которой строилась система этого безвестного мне переулка — таблички с названием нигде не наблюдалось. Он будто стягивал на себя все пространство, как Мировое древо, а в корнях этого древа притаилась кофейня. Такая же безымянная, как и всё вокруг.
Признаюсь, я бы ее и не заметила, если бы не окно первого этажа. Точнее, окна. С них до сих пор не сняли новогодний декор. Снежинки и олени в разгар белых ночей — это было достойно того, чтобы снять на телефон и выложить в интернет с тегом «приколы нашего городка». Только потом я для проформы посмотрела ниже — вдруг и там что интересное пропадает.
Интересное не пропадало. За полуподвальными окнами я увидела крохотный зал кофейни. Ноги сами повели меня к лестнице. Не успела я подумать, а можно ли сюда вот так с улицы — ведь вывески и режима работы нет, — но рука уже сама взялась за массивную кованую ручку и толкнула дверь.
В помещении пахло корицей и кофе, теми самыми корицей и кофе, что влекли меня за собой. Мне на мгновение показалось, что, пока глаза привыкали к освещению, кофейня соткалась из полумрака наново.
— Добрый вечер! — поприветствовала меня девушка за стойкой, служившей одновременно местом для варки кофе на песке.
— Добрый! — кивнула я. — Смотрю, варите кофе на песке.
— Да, — радостно отозвалась она. — А еще у нас есть эклеры. По новому рецепту. Только сегодня придумали.
— Если только сегодня придумали, я просто обязана их попробовать.
— А кофе? Чего желаете?
Я на мгновение зажмурилась, надеясь, что, когда я открою глаза, увижу меню, которого не замечала до этого. Но вместо этого увидела, что по стенам развешаны картины, сюжеты которых явно повторяли сюжеты Старших арканов Таро, и что в кофейне мы с девушкой-бариста не одни. В нише слева от прилавка сидел мужчина. Свет падал так, что игра теней предательски скрывала от меня его лицо. Возможно, он еще не до конца воплотился, решила я. Имеет же человек право прийти в кофейню слегка развоплощенным, тем паче и время к тому располагает.
— Хотите, угощу? — спросил он. — Но с условием — кофе на мой вкус.
— Хочу, — ответила я, не успев устыдиться своей наглости. — Тем более что весь вечер думаю о том, чего я хочу, а чего нет.
— И к какому выводу пришли? — по голосу собеседника было ясно, что он улыбается.
— Мечты должны сбываться, — ответила я и добавила: — Всецело полагаюсь на ваш вкус.
— Присаживайтесь, — кивнула мне девушка.
Выбор, куда присаживаться, был сделан за меня — конечно же, за столик к тому, кто решил меня угостить. Мой собеседник тем временем успел подойти к бариста и перекинуться с ней парой слов, после чего вернулся ко мне.
— Вот вы говорите: мечты должны сбываться, — он выдался вперед, попав в круг света, и его черты начали складываться в образ, чем-то похожий на постаревшего героя моего неопубликованного романа. — Вы простите, что спрашиваю, но, раз уж мы заговорили о мечтах, чего вы хотели еще?
— Сегодня или вообще? — я поставила локти на столик и подперла подбородок руками.
Девушка поставила перед нами чашки с кофе. Точнее, перед ним чашку, а передо мной бокал, больше приличествующий алкогольным напиткам, нежели кофейным.
— Приятного вечера, — пожелала она.
— Спасибо, — синхронно ответили мы. Так же синхронно рассмеялись.
Вообще, я хотела так много, что одного вечера не хватит, чтобы все это рассказать, поэтому рассудительно ответила собеседнику:
— Сначала кофе. Должна же я попробовать кофе по вашему вкусу и эклеры по новому рецепту.
— Тоже верно, — согласился он.
— Великолепно, — резюмировала я, сделав глоток.
— Рад, что вам понравилось, — улыбнулся мой визави. — Но мы ведь с вами даже не познакомились. Предлагаю устранить это недоразумение…
— Предлагаю пока не устранять, — оборвала я. — Согласитесь, в этом есть некая магия, а мы как бы немножечко маги. Сидим в безымянном переулке, в кофейне без названия или без вывески. У бариста нет бейджа, а мы не представились друг другу. Это же какая масса возможностей. Можно приписать собеседнику любую судьбу, себе можно любую придумать… А еще лучше вообще не придумывать ничего, а просто быть собой. Только без имени.
— Слушайте, а мне нравится. Потрясающая же идея.
— Ну! — уверила я и перешла-таки к рассказу о мечтах: — Когда-то, когда я была без имени, но помоложе, я мечтала быть известной писательницей, легко общаться с артистами, поэтами, художниками, чтобы меня звали везде, чтобы камеры, тусовки… Видела прямо, как приезжаю на очередную тусовку, как меня встречают, а я одной рукой автографы даю, второй со знакомыми здороваюсь, а третьей по телефону разговариваю. Ничего, разумеется, не сбылось, да и тяжело мне на самом деле быть в центре внимания, но хотелка жива.
Он кивнул — мол, я тебя понимаю.
— Очень хотела написать книгу с одним моим другом, — продолжила я. — Я прямо видела, как мы с ним подписываем договор в издательстве, как нам устраивают презентацию, как пишем в соцсетях о творческих планах.
— Почему же не написали?
— Он женился, — хмыкнула я.
— Понимаю, — растягивая гласные, ответил собеседник.
Я промолчала, не зная, выкладывать ли, сколько у меня в целом родилось и погибло желаний, связанных с дорогими мне людьми — хоть юношами, хоть девушками, у которых изменилась жизнь и места в этой новой жизни мне и моим (и даже нашим общим) мечтам уже не нашлось.
— Вот слушаю и думаю, а что нас, по большому-то счету, отделяет от правильно сформулированной мечты? — воспользовался он паузой в моем рассказе. — Да, в сущности, ничего. Ведь если, например, вычесть из уравнения этого вашего женатого друга, мечта же на самом деле о книге и о славе, а не о друге, так? А если мечта о друге, вычеркиваем книгу и разбираемся с моральными принципами.
— Иногда ничего бывает такое… Такое всеобъемлющее, что ли, — я изобразила неопределенную фигуру ладонями, осознавая, что говорит он дело, но мне при этом хочется возразить — мечта-то была именно о книге с другом в соавторстве. — Вроде и видишь, что ничего не мешает, но и достичь не можешь.
— Наверное, потому, что ничего и не помогает, — вздохнул собеседник.
Мне вдруг показалось, что за стенами кофейни плещется море. Как будто бы море было так близко, что можно было покинуть кофейню, пройти через двор, выйти в арку и увидеть его, ворочающееся серебряной громадой. Захотелось взять моего собеседника за руку и сидеть так, рука в руке. Но нельзя брать за руку часть своей давней мечты. Хотя почему нельзя? Может, потому, что я не верю в происходящее? Не верю я в то, что некоторые мечты могут сбываться, хотя — по всем законам логики — и не должны.
Краем глаза заметила, как мой собеседник поводит рукой, точно тоже хотел протянуть ее ко мне, но быстро пресек это движение.
— А уж сколько у меня ненаписанных сценариев, — вместо этого сказала я. — Сериала на два или три.
— Почему «не»? — нахмурился он.
— Потому что и в мире кино я тоже никто без имени.
Мой собеседник тактично выдержал паузу, потом ответил, переходя на «ты»:
— Начинай-ка ты их писать. Я серьезно. Когда есть сценарий, есть шанс на то, что он будет прочитан и поставлен. Если сценария нет, то и говорить тут не о чем. Даже жаловаться нет смысла. Поэтому у тебя только один выход — написать. Пиши, слышишь меня?
Я кивнула. Слышу. Время перестало существовать. Вот ты какое, «здесь и сейчас», подумалось мне.
— Мечтам надо давать шанс, — продолжал собеседник, — хотя бы самый маленький. Наверное, наши проблемы в том, что мы не даем им шанса. Никакого, сразу. «Не трогать, это на Новый год!» Не исполнять, это же мечта. Твой маленький шанс — это написать. Маг ты или где?
Я изумленно уставилась на него — мол, откуда он это взял, про мага. Потом вспомнила, что сама сказала про магов и магию в начале разговора.
— Мечты должны сбываться, — тем временем улыбнулся собеседник, — а одна из задач мага — им в этом помогать. Давать им эти шансы, даже самые крохотные. Даже самые невозможные.
Я растерянно обвела кофейню взглядом. Висевшая над нашим столиком картина — точно пойманная в рамку усмешка мироздания — изображала Петра Первого, поглощенного видением нового города, который еще предстояло вырастить из болот под хмурым небом. По тому, что на столе (или верстаке?) перед государем лежали все символы Таро, картина символизировала аркан Маг.
— А один маг может помочь другому магу воплощать мечты? — робко спросила я, намекая на возможную помощь или подсказку со стороны моего собеседника.
— Маги — страшные индивидуалисты, — тот прищурился и посмотрел на меня точно в прицел, — но они очень любопытны. Поэтому, если мечты одного мага заинтересуют другого, этот другой может и поучаствовать. А может и не поучаствовать. Это уже как карта ляжет.
— И что же делать?
— Воплощать во что бы то ни стало. Воплощать, как бы ни легли карты. Ведь истинный маг — это кто?
— Кто? — я глупо уставилась на него.
— Тот, кто делает мир настоящим. Хоть книжный, хоть киношный, — почище мироздания усмехнулся он. — Кто делает нечто новое из того, что у него есть под рукой. Потому что ему так хочется. Потому что он не просто мечтает увидеть мечты реальностью, а помогает им стать ей. Даже если женились все его друзья. Даже если пропали без вести все подруги. Даже если другие маги посылают его лесом. Даже если у мага нет имени. Как по мне, так маг без имени — самый страшный из всех. Не потому, что он черный или злой, а потому, что у него есть шанс на любое из доступных имен. У тех, кто свое имя сделал, такого шанса уже нет, а у безвестного и безымянного есть. Еще кофе?
— Да, — ошарашенно кивнула я.
Кажется, у меня только что появились шансы, о которых я раньше и думать не могла. Просто потому, что раньше я вообще не умела так думать и даже не смотрела в эти стороны.
Автор: Мелалика Невинная