Лица у воинов когорты изменились. Они сразу посуровели.
Первой ночью уже шли по чужой, по дакийской земле.
Камыши, подступавшие к Истру на левом берегу, как-то неожиданно оборвались. Из-за тучи выглянул лунный диск и завис над степью, осветив кое как её. На небе мерцали звёзды. Степные травы ещё не были затронуты летним зноем. Кое где встречались рощицы, состоявшие в основном из ясеня и бука, но уже появлялись изредка и ели. И вроде бы по обоим берегам Истра произрастала одна и та же растительность, но на дакийской стороне она была более что ли дикая и буйная. И земля здесь действительно оказалась пустынной. Не было ни одной души.
Раза три когорта проходила мимо обгоревших лачуг покинутых дакийских деревень. Иногда откуда-то со стороны раздавалось совиное гуканье или же подавали голоса какие-то другие птахи. Голоса у этих неведомых пернатых были пронзительные и очень неприятные. А однажды где-то совсем рядом завыли волки. Вначале один завыл, а затем его поддержала и вся стая. Какое-то время волчья стая сопровождала когорту чуть в стороне, но затем она всё же приотстала.
Утро когорта встретила в роще. Коней привязали к стволам деревьев, воины улеглись в траву и отдыхали, пили поску (воинский напиток, состоявший из воды, соли и уксуса- предохранявший в походе от различных болезней), тихо переговаривались, а некоторые спали.
Лузий Квиет не спал. Ему было не до сна.
Он обошёл когорту, отдал кое какие распоряжения, и, увидев Ореста, подсел к нему.
Этот дак так и ни с кем не познакомился и держался всё время обособленно и в стороне от всех остальных. Его никто не охранял, но за ним всё-таки незаметно приглядывали.
Он снял куртку с рукавами, подогнув ноги под себя сел так, как обычно это делали ещё скифы, и сосредоточенно и молча ел в стороне от воинов когорты.
Ел Орест лепёшку и запивал её предложенной ему кем-то из воинов когорты поской.
Орест даже не взглянул на трибуна и продолжал есть.
Лузий не мог не понимать, что многое, очень многое зависело от того, как поведёт себя этот человек. Стоит ему по злому умыслу или по неосторожности допустить промах и они- всадники на службе у принцепса, окажутся в безвыходном положении и будут обречены. Ведь они уже вне границ Римской империи, где и овраг- глубочайшая пропасть, и захудалая кочка подобна труднопроходимой скале. А их - всего-то горстка. Лишь только тысяча воинов.
Лузий не знал, как начать этот очень непростой разговор.
***
Трибун подобрал кем-то оброненное огниво, повертел его в руках. Чиркнул им. Высек искру. И, наконец-то, решился, и заговорил:
- А что, ты действительно являешься племянником Децебала?
Дакиец кивнул утвердительно головой.
Ему было лет двадцать три - двадцать пять и по его виду можно было сразу же распознать, что он не простой дакиец.
Лузию пришлось сделать над собой усилие, чтобы заставить себя не оборвать разговор, а продолжить его. Очень трудный, но по его представлению необходимый.
- Ты поймёшь моё любопытство… Я и мои воины вверяем тебе свои жизни… Теперь от тебя зависит почти всё… И потому я хочу знать, почему ты с нами?
Орест перестал есть и взглянул поверх трибуна негра. Взгляд его упёрся в даль.
- Ты не доверяешь патрицию Лонгину и принцепсу Траяну?
- …Конечно, я доверяю… им. Доверяю полностью.
- Почему тогда задаёшь такой вопрос? - усмехнулся одними кончиками губ племянник дакийского царя. Ему явно не хотелось продолжать этот разговор. Но трибун оказался настойчив.
- Я должен знать, - упрямо повторил Лузий. - Так что ответь на мой вопрос!
Орест откусил лепёшку, запил поской, вновь откусил, вновь запил. Затем утёр тыльной стороной ладони губы.
Взгляд его остановился на Лузии. Глаза его, прежде какие-то неживые, потухшие, вдруг загорелись. Причём загорелись очень недобрым огнём.
- Ты хочешь знать, трибун, почему я стал непримиримым врагом царя? Хочешь знать обо мне всю правду?
- Хочу! И я объяснил, почему.
- Ну так знай… - Орест тяжело вздохнул. - Мне… мне-е, трибун, никакой власти не надо. И золота тоже не надо.
- А в чём причина тогда того, что ты не со своими соплеменниками, а с нами?
- В моих родителях.
- Проясни?
- Моя мать была привлекательной, её считали красивой, никто среди дакиек с ней не мог сравниться, и это стало причиной всех её бед. - Орест тяжело вздохнул.- Это произошло много-много лет назад… Тогда я ещё был совсем маленьким ребёнком. И ничего не понимал. Она решила искупаться в ручье и на беду свою попалась на глаза проезжавшему мимо Децебалу. Царь тут же возжелал её, потому что она ему очень понравилась. И он её взял. Взял силой. А возмутившегося моего отца, между прочим, своего двоюродного брата, убил. Зарубил мечом! Затем Децебал пожелал сделать мою мать женой, он захотел её принудить к этому, чтобы она ему подчинилась и с ним жила, но она не выдержала надругательства над ней и покончила с жизнью. Ну так мне рассказали уже потом, а я… Я чудом остался жив. Меня воспитал ещё один родственник Децебала. Однако всю правду о царе я узнал только недавно. Я хотел его сам убить, однако у меня это не получилось. Тогда я под покровом ночи покинул дворец Децебала в Сармизегетусе. Теперь тебе понятно, трибун, почему я здесь, а не с Децебалом? И почему я стал его непримиримым врагом?
Лузий ничего не сказал в ответ.
Трибун отложил огниво и прошёл к своим воинам.
Теперь он уже не сомневался в Оресте.
Племянником Децебала двигала месть.
***
Воины когорты хотя бы изредка, но могут себе позволить отдохнуть и ни о чём не думать, а вот их трибун…
- Гиемпсал!
- Я здесь!
Перед Лузием предстал нумидиец, начальник разведки.
Он был чуть постарше Масиниссы. И он очень походил на приёмного сына трибуна.
«Кожа у Гиемпсала для нумидийцев необычно светлая. Приодеть его, подобрать ему изящные пеплум или столу, отрастить волосы, а они у него и так кудрявые и красиво лежат, нацепить серьги и- не отличишь от привлекательной женщины. Молодой и очень смазливой. Этому Гиемпсалу, как и Масиниссе, не на войне бы мечом махать и подвергаться на каждом шагу опасности, а быть виночерпием или на флейте играть в храмовом оркестре.»
Гиемпсал недавно женился на приёмной дочери Лузия, и у них скоро с Дарой должен был родиться первенец. Дара была на седьмом месяце. Но Лузий сделал Гиемпсала начальником разведки не из-за того, что они теперь стали родственниками. Просто Гиемпсалу очень подходила эта должность. И лучше него с нею никто бы не справился, в этом Лузий был убеждён.
- Как твои, уже успели отдохнуть? - спросил Гиемпсала Лузий.
- Можно сказать, что вполне отдохнули, трибун.
- Тогда обследуйте округу.
- Я понял! Будет сделано!
Гиемпсал резким римским воинским жестом (открытой ладонью, пальцами кверху) отдал честь и удалился исполнять приказ.
Лузий же сел под дерево и отключился ненадолго.
Он погрузился в свои мысли. А вскоре к нему на цыпочках подобрался и бог сна Морфей.
***
«Трагично, тяжело сложилась судьба у Ореста! Кажется, надломился этот парень. И это чувствуется. Все мысли у него - только о мести. Месть и ненависть стучат в его сердце, и не дают ему ни минуты покоя. Эти чувства подавили всё остальное в нём. А что у него? Ну а он, Квиет? Он то сам?
Разве его не посещало что-то подобное?
Талия… Талия…
Милая Талия…»
***
Лузий таскал амфоры и бочки в порту. Работал с остервенением. Он почти перестал спать. Работал он по шестнадцать-восемнадцать часов. Он пытался, как можно быстрее, набрать недостающую сумму, а хозяин лупанара Афиноген, несмотря на то, что пообещал Лузию не принуждать Талию к работе, однако, всё равно вскоре стал заставлять её ублажать гостей. Причём доходило теперь до того, что он принуждал её отрабатывать не с одним клиентом, а иногда и сразу с несколькими, чего раньше обычно не делалось.
Афиноген решил напоследок по максимуму выжить с Талии, пока она ещё находилась в его заведении и принадлежала ему.
Узнав обо всём этом, Лузий потерял голову и согласился стать наёмным убийцей.
***
За деньги он вначале прикончил одного старого мужа у загулявшей и бойкой молодухи, пожелавшей поскорее разбить опостылевшие ей оковы Гименея и при этом сохранить прежний достаток. А следующим заказчиком оказался почтенный член магистратуры Остии. Этого всеми уважаемого гражданина прилюдно и в самой вызывающей форме посмел оскорбить любовник его супруги. Он заявил, что у почтенного гражданина слишком маленькое мужское достоинство, которое, к тому же, и перестало работать, и потому супруга этого гражданина от безысходности стала своему муженьку изменять, и будет продолжать это делать и дальше. С превеликим рвением и удовольствием!
От услышанного хохотала вся округа.
Оскорблённому не давали прохода даже малолетки. И такого оскорбления, уважаемый член магистратуры уже не мог стерпеть. Он встретился с Лузием и посулил ему десять тысяч сестерциев, и как раз этой сумы и не хватало.
Лузий согласился.
Он подкараулил дерзкого и перешедшего все рамки приличия хама, любовника супруги уважаемого гражданина Остии, поздним вечером в тёмном переулке и устроил с ним там потасовку.
У любовника против Лузия не было никаких шансов, и он испустил дух с переломанными шеей и рёбрами в какой-то зловонной клоаке.
***
Афиноген принял Лузия у себя в рабочем как бы кабинете, иногда служившем ему и кубикулом- спальней. Кабинет у Афиногена был просторный и хорошо отделанный. Тщательно отштукатуренные стены расписаны вакхическими оргиями, мозаичный гладкий пол оформлен в том же стиле.
Занавеси из дорогой ткани. Большущий стол из дуба. Скульптуры соблазнительных юных нимф. Несколько греческих картин в рамах, и также, как и скульптуры, слишком фривольных.
Впрочем, именно такие и должны были украшать подобное заведение. Ведь они настраивали на определённый лад и вызывали у кое кого откровенную и безудержную похоть.
Лузий кинул на стол три мешочка. Кинул их с подчёркнутым пренебрежением.
- В каждом - золотые ауреусы! Требуемую тобой сумму, Афиноген, я собрал!
- Что, здесь ровно пятнадцать тысяч? - недоверчиво переспросил грек. - Не-еу-ужели пятнадцать?!
- Ровно!
У внезапно занервничевшего Афиногена задёргалось странно веко. Он взял все три мешочка, ощупал их, и один развязал и высыпал на стол золотые монеты и все их пересчитал. Затем хмыкнул:
- Мда-а-а, похоже, что нужную сумму ты действительно собрал, Лузий…
Афиноген пару ауреусов попробовал даже на зуб и убедился, что они настоящие, не подделка. Затем он вздохнул:
- Ты же знаешь, Лузий, как я к тебе относился?..
- Где Талия? - спросил Лузий.
- Лузий, ты не можешь меня попрекнуть. Я тебя подобрал, когда тебе нечего было есть. И ты был ещё и без угла!
- Где Талия? - вновь повторил свой вопрос Лузий. Он уже начал терять терпение.
- Я тебя всегда ставил в пример, - продолжил гнуть своё грек. - Сколько ты от меня получил хорошего? Ну, вспомни. Неужели я не заслужил этих денег? Этих жалких пятнадцати тысяч…Каких-то пятнадцать тысяч…
- Ты скажешь, наконец то, где Талия? - уже вскипел Лузий.
- Не знаю, - развёл руками Афиноген.
- К-ка-ак, ты не знаешь?!
- Её нет в лупанаре.
- Не-е-ет?! - удивился Лузий.
- Ну, да! - маленькие глазки у Афиногена испуганно забегали. - Она, Лузий… Она сбежала от меня. Я её не стал даже разыскивать. Она в последнее время уже не хотела работать. Признаюсь, совсем разленилась, малышка. Ела мой хлеб даром. Она даже не хотела ни петь, ни танцевать перед моими гостями.
- Когда она сбежала?
- Позавчера, - заявил грек.
В глазах у Лузия потемнело. Окружавшие его предметы будто ожили, закачались, затем и вовсе поплыли. Лузий ничего не видел. Он забыл о своих ауреусах, которые трясущимися руками начал подгребать к себе Афиноген.
Пошатываясь, Лузий вышел из кабинета хозяина лупанара.
***
На лестнице в полутёмном коридоре Лузий столкнулся с Квартом. Тот поднимался на второй этаж. Кварт почему-то прятал глаза. Он вёл себя довольно-таки странно. Этого Лузий не заметил бы, если бы не узкая лестница. Разойтись на ней было невозможно.
- О-она… О-о-она… - у Лузия перехватило дыхание, и он так и не закончил свою фразу.
- Л-лу-узий, - голос у Кварта задрожал. - Что тебе сказал Афиноген?
- Он сказал, что Талия сбежала. Она, получается, бросила меня. Но почему она это сделала?!
- И ты поверил этому негодяю?
Лузий поднял глаза и внимательнее посмотрел на Кварта:
- А что, Афиноген мне солгал?
Кварт не сразу ответил. Он какое-то время молчал и у него только ходили желваки.
- Так что? Где она? - вновь переспросил Кварта Лузий.
Кварт упорно продолжал молчать. Было видно, что он что-то знает, но явно недоговаривает.
- Где он-на?! Где-е?! Ска-ажи!!! Скаж-жи мне!!! - сорвался и закричал Лузий. У него уже был почти безумный вид.
- Она… умерла, - глухо ответил Кварт.
- У-уме-ерла?!.. - растеряно повторил за Квартом Лузий.
- Да.
- А скажи мне, всё как было?!
- Афиноген отдал её пятнадцати заезжим матросам, не местным, не остийцам, кажется это были матросы с финикийского корабля, пришедшего на днях из Библа в наш порт. Эти мерзавцы захотели с нею поразвлечься. Все. И одновременно. Они предложили Афиногену такую сумму, от которой у него загорелись глаза. И он не устоял от предложенных ему денег. Она не выдержала всего того, что эти финикийцы с ней вытворяли. Они её не отпускали от себя весь день, и она умерла в мучениях. Прости меня, Лузий. Прости и Шадара. Извини нас, друг. Мы не уберегли её. Мы обо всём узнали уже когда было поздно. Мы не успели её спасти…
Глаза Лузия стали сухими и сузились. Он лишь сглотнул воздух, закусил до крови губу и бросился назад.
Кварт только и успел ему крикнуть вслед:
- Лузий, не делай этого! Не де-елай! Прошу тебя!
***
Афиноген что-то напевал себе под нос и складывал радостно новенькие золотые ауресы в ларь, когда в его кабинете-кубикуле вновь появился Лузий Квиет.
По лицу Квиета Афиноген всё сразу же понял.
Ларь соскользнул со стола, с шумом упал и треснул. По полу со звоном рассыпались золотые монеты. Афиноген побледнел, выскочил как ошпаренный из кресла, затрясся и начал пятиться к стене. От животного страха у него пропал голос, и он уже не мог кричать и кого-то позвать на помощь. Он только изредка издавал звук, чем-то похожий на мышиный писк.
Лузий одним движением опрокинул массивный стол, за ним последовало кресло. Потом он опрокинул статую обнажённой нимфы, за которую спрятался хозяин лупанара.
Кулак Лузия со страшной силой опустился на голову отчаянно заскулившего и задрожавшего всем телом Афиногена.
Удар Лузия был столь сокрушителен, что тут же послышался хруст. Лузий проломил череп прыщавому краснорожему греку.
Мозг хозяина лупанара забрызгал отштукатуренную стену и картины в рамах.
Афиноген, уже мёртвый, сполз на пол.
По мозаичному полу стекла густая, вязкая кровь хозяина лупанара.
Лузий, Кварт и Шадар в тот же день вынужденно бежали из Остии.
Продолжение следует.
Сайт автора: https://vbartash.kz/
Одноклассники автора: ok.ru/...443