Толпа приближается и теперь видно, что это не староверы, а немецкие военнопленные в сопровождении конвоя. Их человек пятнадцать. Все измождённые, усталые, пыльные. Все одеты по-разному: кто-то до сих пор в изрядно потрёпанном военном, кто наполовину в гражданском. Так же с обувью и головными уборами. Лишь у некоторых военные пилотки и фуражки.
Сопровождает их наш старшина, который останавливает колонну возле колодца и объявляет привал.
Немцы бросаются к колодцу, толкаются, образуют очередь.
Старшина снимает фуражку, вытирает пот, поправляет вещь-мешок и автомат, оглядывается по сторонам, смотрит на колхозников.
Бабы недоумённо смотрят на Председателя. Настасья, будто ничего не понимая:
- Энто кто? Председатель, ты кого привёл?
Марковна, потеряв в одну минуту своё веселье:
- Немцы. Не видишь, что ль…
Председатель докуривает папиросу, бросает её на землю и долго топчет.
- Староверам церковь нужна - без неё они никак не согласны. А строить кому? В деревне тока Вы, да дед Макар!
Бабка Марфа спрыгивает с телеги, семенит к председателю:
- Энти нехристи что ли построют?
- И построят! Они нам всё построят! Всё, что разрушили!
Марковна совсем расстроилась:
- Как же это? У них же руки-то все… В крови мужиков наших!
— Вот и отмоют заодно!
Настасья всматривается в толпу у колодца.
- Доходяги-то каки… Их же брёвнами-то задавит! Ей Богу - задавит!
Председатель оглядывает всех, сердито:
- Ничо! Сдюжат! Они и лесопилку нам запустят, и старую делянку всю уработают!
Бабка Марфа, возвращаясь к телеге:
- Лесопилку… Вилами им в бок!!!
- Где я те других-то возьму?! Этих вон - и то! На год только дали!!!
Марковна, почти возмущённо:
— Это цельный год их тут терпеть?!
- Вы, вот что, бабы! Языки свои прикусите! Доски нам нужны? Нужны! Кругляк нужен…
Настасья туго завязывает на голове платок.
— Вот так обрадовал ты нас…
- Ничо. Пока всё не отстроят, что порушили - не дадим им спуску!
Подходит старшина.
- Здравия желаем! Кому доложиться, кто тут за старшего?
- Да чего тут. Давай по-простому. Я - председатель.
- Старшина Легедза! Вот, значит, прибыли. Все, как один. Видали, какие они у меня? Извиняйте, других нет.
Бабка Марфа подъезжает на телеге ближе:
- И ты что же, один их охраняешь?
- А куда им бежать?
Марковна, мало того, что совсем расстроена, а при таких словах и вовсе возмущена:
- Как это куда? Разбегутся душегубы и поубивают тут всех нас!
- Эти - нет. Их в конце войны всех призывали. Кто крестьянин, кто мастеровой. Не вояки они! Так…
Настасья почти воинственно:
- Пусть тока попробуют!
- Точно! Они вас пуще меня боятся! Их ведь любой тут готов на вилы! Да и не все ведь были у них - «СС»! Эти - так точно - нет, доходяги…
- Тощие-то все какие…
- А что им тут - курорт? Дайте мне, что ли, водицы вашей - жарко сегодня.
Настасья быстро зачерпнула из ведра кружку и подала Легедзе… Они встречаются взглядами. Легедза от пронзительных глаз Настасьи замирает.
Настасья наблюдает, как смачно Легедза пьёт.
- Долго, видать, вы с ними топали…
- От самой усадьбы! - продолжает пить.
- У-у… Далеко! Устали, небось?
- Так… Это… Всё же по своей земле топать, не по чужой! Тут тебе каждый колосок поклоны бьёт! Верно говорю?
Немцы жадно пьют прямо из ведра. Некоторые разуваются, расстилают портянки. Кто-то ещё пьёт, умывается, кто-то разваливается на траве.
Ганс, молодой офицер, держа ведро, вдруг уставился на Настасью, его сзади грубо подталкивает Хоффман, высокий и сильный фельдфебель.
Председатель и Легедза отходят немного подальше от всех. Старшина достаёт из вещь-мешка пачку «Казбека», угощает председателя, закуривают.
- Сейчас полуторка приедет - там у нас всё - и палатка, и колючка, и кухня. Только вот кухарить некому.
- Ну, это не беда - выделим вам кухарку!
- А нельзя вон ту, глазастую? Которая меня водой напоила?
- Настасью-то? Можно. Лучше всех стряпает у нас. Красавица.
- Извиняюсь, одинокая? Нет?
- У нас тут все одинокие. А что, глянулась?
- Глазищами своими аж до нутра прожгла!
- Смотри, Настасья боевая, «палец в рот не клади»! Всего откусит!
- Во-во. Такая как раз по мне…
Подъезжает полуторка с кухней, палаткой и всем необходимым для лагеря.
Легедза идёт к колодцу, поднимает военнопленных, ведёт за полуторкой.
Бабы провожают взглядом полуторку, колонну немцев, Легедзу.
Председатель отводит Настасью в сторону.
- Настасья, дело у меня к тебе. Кухаркой к немцам пойдёшь.
- Ты долго думал-то?
- Ты мне это, не перечь! Дело серьёзное! Ты - человек сознательный! Другая - подсыплет им в кашу чего! Из ненависти или за мужа своего! А на тебя я полагаюсь! Соображаешь?
- Не, ну видали, а? Чтобы я оглоедов этих кормила!
- Ты не ерепенься тут!.. Разве не ты тут первая мужичка просила!? Ну! Чем тебе старшина не партия?
- Скажешь тоже! Мало ли тут я чего просила! Так вот и сразу!
- Он, между прочим, сам меня попросил, чтоб ты, значит! Стало быть, глянулась...
Глава 3: