Потрясение – наверно, так можно определить чувство, которое пережил советский человек, впервые открыв только появившийся роман «Живые и мёртвые» К. Симонова: забитые отступающими частями и бегущим населением дороги, брошенные без горючего машины, страшные следы ударов с воздуха по беззащитным людям, детские тела на обочине и кульминация... Тяжёлые, огромные, когда-то могучие, а теперь безнадежно устаревшие бомбардировщики, идущие выполнять днём без всякого прикрытия убийственный для них приказ разбомбить немецкие переправы, чтобы остановить танки.
Потом будут горькие страницы мемуаров. Воспоминания о первых, самых тяжёлых боях Великой войны, и появится вопрос: что, только наша родная РККА так неумело, безуспешно сражалась с немецкой военной машиной?
А как встретились с немцами англичане – с их дисциплиной, пунктуальностью, джентльменским кодексом? Открываешь – находишь: «Роммель перешел в наступление и сразу же «поймал» две английские танковые бригады, зажав из между своими атакующими соединениями и уничтожив перекрестным огнем. Английская оборона в Киренаике развалилась, началось неуправляемое отступление частей и соединений к египетской границе». Черчилль потребовал удержать хотя бы Тобрук, пригрозив генералу Окинлеку отставкой – «утром генерал Клоппер сдал 35 000 человек и все военное снаряжение. Теперь 80 % транспорта армии «Африка» составляли трофейные английские автомобили».
А дальше великолепная фраза: «Постепенно англичане научились обороняться при трех- или четырехкратном превосходстве своих сил, и положение «Африканского корпуса» сразу стало тяжелым». У немцев оставалось около 30 танков, и англичане, имея около 400 единиц бронетехники, перешли в ответное наступление. «Это может показаться неправдоподобным, но Роммель отразил это наступление. Показательны потери сторон – 118 английских танков против 3 немецких. К концу месяца обе стороны оставались на своих позициях!»
Понятно, на суше англичане всегда были слабы, а как воевала могучая, насыщенная техникой армия США? Удар в Арденнах описывает американский журналист Ральф Ингерсолл: «… они [немцы] прорвали нашу линию обороны на фронте в пятьдесят миль и хлынули в этот прорыв, как вода во взорванную плотину. А от них по всем дорогам, ведущим на запад, бежали сломя голову американцы…»
Английский историк Б. Лиддел Гарт так описывает ситуацию:
«Удар явился потрясением для союзников… Положение было кошмарное. Выражались опасения, что немцы могут дойти до побережья Ла-Манша и устроить второй Дюнкерк».
Так возможно, что только немцы способны воевать трезво, расчётливо, точно,
пунктуально выполняя всё намеченное и аккуратно ликвидируя последствия вражеских атак? Признаюсь, бальзамом на душу стали мемуары немецкого офицера, передающего свои чувства после начала советского наступления: «Громадное физическое утомление от снега, дождя, морозов, маршей, в сочетании с сильнейшим моральным стрессом, почти полностью доконали немногих оставшихся... С 14 января я не чистил зубы и уже давно не брился. Можешь себе представить, насколько привлекательным я выгляжу сейчас... В небе виден привязной аэростат. Немецких истребителей не было. Наша авиация уже давно испарилась. Только на следующее утро один немецкий истребитель попытался приблизиться к аэростату, но был отогнан сотнями русских зениток и другими видами оружия. До этого мы держались стойко. Но потом на нас обрушились залпы реактивных минометов. Мощные взрывы их крупнокалиберных снарядов заставляли трястись неподвижную, промерзшую землю. Прижавшись к стенкам траншей, мы ожидали окончания обстрела, лишь бы только прекратилась эта адская музыка...»
И так понятны слова К. Симонова: «Так горько, что это чувство торжества Победы не могут разделить павшие, те, кто останавливал нашествие в самые первые месяцы войны!»
Очевидно, немецкая армия оказалась настолько лучше подготовлена к боевым действиям, что её первого удара не выдерживала ни одна другая армия.
Остаётся только повторить вечные слова: «Какою мерою мерите, такою отмерено будет вам и прибавлено будет вам».