Машенька последний раз взглянула в окно своего купе. Поезд тронулся. Когда она еще увидит маму, неизвестно, поэтому хотелось запомнить родное лицо с вот такими сияющими любовью глазами. Анна Петровна по праву гордилась дочерью, ведь та была всегда примером для всех: отличница, красавица, умница. Никто в их городке и не удивился, когда Маша собралась ехать в Москву, поступать в университет. Анна Ивановна на каждом углу рассказывала всем знакомым и даже малознакомым, как хорошо устроится ее доченька в Москве: получит диплом юриста, найдет престижную работу и будет приезжать к матери на новенькой иномарке. Нельзя сказать, что у самой Анны Ивановны жизнь удалась, рано выскочила замуж по большой любви и так же рано овдовела. Чтобы вырастить дочь, женщина пахала на двух работах, поставив крест на личной жизни. Все это ее дочь Машенька видела и была благодарна маме, стараясь радовать ее своими оценками. И вот теперь у Машеньки впереди маячила счастливая столичная жизнь, а у Анны Ивановны – одиночество. Провожая единственную дочь, которая была смыслом ее существования на протяжении последних семнадцати лет, женщина не могла сдержать слез радости и тревоги, не за Машу, за себя. Но дочка была слишком погружена в свои переживания, поэтому одиночества в глазах матери не заметила.
Под мерный стук колес Машины мысли унеслись в Москву. Она видела себя в окружении поклонников, красивых, уверенных богачей. Девушка мечтала, как к ее ногам будут сыпаться букеты бордовых роз, а сама она будет обласкана вниманием. Мечтала и о блестящей карьере адвоката, о том, как будет спасть невиновных людей от тюрьмы и разоблачать преступников. Ей даже в голову не могло прийти, что поступить не удастся, что придется возвращаться в родной город с низко опущенной головой. Маша мечтала, а мечтать, как известно, невредно!
***
Эдуард блаженно закатил глаза. По телу растекался огонь, в носу слегка першило. Волшебный порошок еще метался где-то в носоглотке, а парню уже захотелось двигаться быстро, яростно. Эдик чувствовал каждую клетку своего тела, столько энергии было в нем, что, казалось, если не встать и не начать танцевать, все взорвется, разлетится на молекулы. Стало приятно тянуть внизу живота. Захотелось секса. Эдик не разбирал, кто рядом с ним. Но окружающие были прекрасны, глаза их горели тем же огнем, тела были полны движения. Женщины красиво извивались в такт ритмичной музыки. Дорогие модные шмотки плотно облегали их упругие формы. Эдик был счастлив. Он вдруг сравнил себя с паровозом, который стремительно несется сквозь туннель времени, наполненный яркими огнями ощущений...
Продолжение следует...