Австралийская внешняя политика характиризуется исключительной близорукостью с середины семидесятых годов прошлого века, когда американцы вынудили австралийского премьер-министра Эдварда Гофа Уитлэма уйти в отставку из-за его попыток закрыть базу ЦРУ в австралийском Пайн Гэп. После Уитлэма все австралийские премьер-министры услужливо жертвовали национальными интересами ради интересов США.
Однако все изменилось в октябре 2020 года, когда в ответ на то, что австралийская политическая верхушка буквально слово в слово повторила американские обвинения в том, что именно Китай стоял за созданием новой коронавирусной инфекции, Пекин ввел неофициальный запрет на импорт австралийского угля.
Доходы от экспорта австралийского угля исчисляются десятками миллиардов долларов. Так, в 2018 году Австралия получала 67 миллиардов долларов или почти 4% своего ВВП от продажи угля. И тут главный покупатель австралийского угля взял и обрубил все закупки.
Неформальный запрет на импорт австралийского угля Китай снял только в этом году и, судя по всему, Канберра переосмыслила свои подходы к внешней политике, тем более что декларируемый США «зеленый переход» ничего хорошего австралийской угольной промышленности не сулит.
Так стоит ли удивляться, что австралийский министр торговли Дон Фаррелл заявил недавно представителям ЕС, что он не будет заключать с ЕС никаких торговых соглашений, если Брюссель не прекратит свои попытки поставить европейских фермеров в привилегированное положение по отношению к австралийским импортерам.
Одновременно с этим Фаррелл заявил, что Канберра «протянула оливковую ветвь» Пекину, товарооборот с которым у Австралии вырос на 12,6% за первые пять месяцев года по сравнению с показателями года предыдущего.
При том что количество импортируемых Пекином товаров из США, Южной Кореи и Японии показало снижение в мае этого года, количество импортируемых из Австралии товаров выросло на 5,4%.
Согласно заявлению австралийского министра торговли кабельной сети Fox News, в ближайшее время Австралия и Китай смогут разрешить все оставшиеся противоречия. Таким образом, количество сторонников «последнего гегемона» продолжает редеть.