Илья Андриянов Ученик 10 класса МБОУ «Лицей №1»
В 2022 году исполняется 150 лет со дня рождения Владимира Клавдиевича Арсеньева – великого русского путешественника, географа, этнографа, писателя и исследователя Дальнего Востока. Он являлся руководителем ряда экспедиций по исследованию горных районов Уссурийского края, которые до Арсеньева являлись «белыми пятнами» на картах современного Приморья и юга Хабаровского края. В начале следующего года в феврале, исполняется 150 лет со дня рождения одного из спутников В. К. Арсеньева, Алексея Фотиевича Мурзина – уроженца села Коврига Шадринского уезда Пермской губернии (ныне Шадринского района Курганской области), которому в 2013 году на его родине, в селе Коврига был установлен памятный знак.
Молодёжный экспедиционный исследовательский центр имени К. Д. Носилова посвятил этому событию ряд мероприятий: поход в село Коврига к памятнику Мурзину, встреча с учащимися Коврижской СОШ, посещение музея старообрядческой культуры и знакомство с краеведами села Коврига.
В. К. Арсеньев об А. Ф. Мурзине
Казак Мурзин, как персонаж фигурирует в известной повести В. К. Арсеньева «По Уссурийскому краю». Там подробно рассказывается насколько серьезно подходил исследователь к формированию своего отряда. Важнейшими критериями были: выносливость, отличное здоровье, покладистый характер, общительность, охотничье-рыболовные навыки. [5]
Алексей Фотиевич воспитанный в крепкой старообрядческой семье был исполнительным, и терпеливым, с детства был знаком с приемами рыбной ловли и охоты.
Сочетание желательных для В. К. Арсеньева качеств и стало причиной включения 29-летнего казака Алексея Мурзина в отряд.
Согласно опубликованным братом Владимира Клавдиевича А. К. Арсеньевым воспоминаниям: Алексей Мурзин был терпелив, неутомим в ходьбе, мог пулей на лету поразить утку, прекрасно плавал и ориентировался в незнакомой лесной местности, был весельчак, прекрасно пел и плясал, мог починить любую вещь, от очков до самовара... [6]
В письмах и воспоминаниях В. К. Арсеньев уважительно-ласково называл Алексея Фотиевича «бродач – Мурзин» или просто «Борода». [6]
Вот первый эпизод, в котором упоминается казак Мурзин:
За последние дни лошади наши сильно похудели. Днем они были в работе, а ночью страдали от гнуса. Они не хотели пастись на траве и все время жались к дымокурам. Чтобы облегчить их работу, я решил часть грузов отправить в лодке с двумя стрелками. Китайцы охотно уступили ее нам за недорогую цену. Но не суждено было ей совершить это плавание. Как только она вышла на середину реки, один из пассажиров потерял равновесие и упал. Лодка тотчас перевернулась. Стрелки умели плавать и без труда добрались до берега, но ружья, топоры, запасные подковы, пила и ковочный инструмент утонули.
В команде нашлись два человека (Мурзин и Мелян), которые умели нырять. До самых сумерек они бродили по воде, щупали шестами, закидывали веревки с крючьями, но все было напрасно.
Следующий день, 8 июня, ушел на поиски в воде ружей. Мы рассчитывали, что при солнце будет видно дно реки, но погода, как на грех, снова испортилась. Небо покрылось тучами, и стало моросить. Тем не менее после полудня Меляну удалось найти два ружья, ковочный инструмент, подковы и гвозди. Удовольствовавшись этим, я приказал собираться в дорогу…[1]
В одном из эпизодов В. К. Арсеньев отметил, что казаки оказались даже более подготовлены к тяготам похода, нежели их руководитель.
…Пятнадцатого июля, рано утром, я выступил в дорогу, взяв с собою Мурзина, Эпова и Кожевникова. Ночевали мы в селе Пермском, а на другой день пошли дальше.
После чая мы с Мурзиным взяли свои ружья и разошлись в разные стороны. На всякий случай, я захватил с собою на поводке Лешего. Вскоре я нашел кабанов и начал их следить. Дикие свиньи шли не останавливаясь и на ходу все время рыли землю. Судя по числу следов, их было, вероятно, больше двадцати. В одном месте видно было, что кабаны перестали копаться в земле и бросились врассыпную. Потом опять сошлись вместе. Я уже хотел было прибавить шагу, как вдруг то, что я увидел, заставило меня оглянуться. Около лужи на грязи был свежий отпечаток тигровой лапы. Ясно представил себе, как шли кабаны и как следом за ними крался тигр. "Не вернуться ли назад?" - подумал я, но тотчас же взял себя в руки и осторожно двинулся вперед…
…Теперь дикие свиньи пошли в гору, потом спустились в соседнюю падь, оттуда по ребру опять стали подниматься вверх, но, не дойдя до вершины, круто повернули в сторону и снова спустились в долину. Я так увлекся преследованием их, что совершенно забыл о том, что надо осматриваться и запомнить местность. Все внимание мое было поглощено кабанами и следами тигра. Так прошел я еще около часа…
…Несколько мелких капель, упавших сверху, заставили меня остановиться; начал накрапывать дождь. Сперва он немного только поморосил и перестал… …и наконец он полил как следует.
"Пора возвращаться на бивак", - подумал я и стал осматриваться, но за лесом ничего не было видно. Тогда я поднялся на одну из ближайших, сопок, чтобы ориентироваться.
Кругом, насколько хватал глаз, все небо было покрыто тучами; только на крайнем западном горизонте виднелась узенькая полоска вечерней зари…
…Куда идти? Я понял свою ошибку. Я слишком увлекся кабанами и слишком мало уделил внимания окружающей обстановке. Идти назад по следам было немыслимо. Ночь застигла бы меня раньше, чем я успел бы пройти и половину дороги. Тут я вспомнил, что я, как некурящий, не имею спичек. Рассчитывая к сумеркам вернуться на бивак, я не захватил их с собой…
…Как бы ни был мал дождь в лесу, он всегда вымочит до последней нитки…
…Через полчаса в лесу начало темнеть. Уже нельзя было отличить яму от камня, колодник от земли. Я стал спотыкаться. Дождь усилился и пошел ровный…
…Быть в лесу, наполненном дикими зверями, без огня, во время ненастья – жутко…
…Крик радости вырвался из моей груди. Это была тропа! Несмотря на усталость и боль в ноге, я пошел вперед.
"Теперь не пропаду, - думал я, - тропинка куда-нибудь приведет".
…Наконец я совершенно выбился из сил и сел на пень. Руки и ноги болели от заноз и ушибов, голова отяжелела, веки закрывались сами собой…
…Опасаясь, чтобы не простудиться, я вскочил и начал топтаться на месте, но в это время увидел свет между деревьями. Я решил, что это галлюцинация. Но вот огонь появился снова. Сонливость моя разом пропала. Я бросил тропу и пошел прямо по направлению огня…
…Через четверть часа я подошел настолько близко к огню, что мог рассмотреть все около него. Прежде всего я увидел, что это не наш бивак.
…Идти к огню или нет? Хорошо, если это охотники, а если я наткнулся на табор хунхузов? Вдруг из чащи сзади меня выскочил Леший (собака В. К. Арсеньева, А.М.). Он смело подбежал к огню и остановился, озираясь по сторонам. Казалось, собака тоже была удивлена отсутствием людей. Она обошла вокруг костра, обнюхивая землю, затем направилась к ближайшему дереву, остановилась около него и завиляла хвостом… …Тогда я решил подойти к огню, но спрятавшийся опередил меня Это оказался Мурзин. Он тоже заблудился и, разведя костер, решил ждать утра. Услышав, что по тайге кто-то идет и не зная, кто именно, он спрятался за дерево…[1]
Весьма примечателен эпизод, в котором описано как Мурзин выслеживал диких пчел.
…Сегодня мы имели случай наблюдать, как казаки охотятся за пчелами. Когда мы пили чай, кто-то из них взял чашку, в которой были остатки меда.
Немедленно на биваке появились пчелы - одна, другая, третья, и так несколько штук. Одни пчелы прилетали, а другие с ношей торопились вернуться и вновь набрать меду.
Разыскать мед взялся казак Мурзин. Заметив направление, в котором летели пчелы, он встал в ту сторону лицом, имея в руках чашку с медом. Через минуту появилась пчела. Когда она полетела назад, Мурзин стал следить за ней до тех пор, пока не потерял из виду.
Тогда он перешел на новое место, дождался второй пчелы, перешел опять, выследил третью и т. д. Таким образом он медленно, но верно шел к улью. Пчелы сами указали ему дорогу. Для такой охоты нужно запастись терпением.
Часа через полтора Мурзин возвратился назад и доложил, что нашел пчел и около их улья увидел такую картину, что поспешил вернуться обратно за товарищами. У пчел шла война с муравьями…[1]
Воспитанный в среде старообрядцев – двоедан, Мурзин легко находил общий язык со скрытными недоверчивыми переселенцами Приморья – староверами.
После чая опять Паначев (проводник – старовер) пошел вперед, за ним стрелки с топорами, а через четверть часа после их ухода тронулись и вьюки.
– А ведь опять будет дождь, – сказал Мурзин.
– Не надолго! – ответил ему старовер. – К вечеру, бог даст, перестанет.
По его словам, если после большого ненастья нет ветра и сразу появится солнце, то в этот день к вечеру надо снова ждать небольшого дождя. [1]
Мурзин, наряду с охотником Дерсу Узала, чаще других спутников Арсеньева описан как стрелок, видимо, далеко не случайно он был награжден знаком «Отличный стрелок»:
…На рассвете раньше всех проснулся Дерсу. Затем встал я, а потом и другие. Солнце только что взошло и своими лучами едва озарило верхушки гор. Как раз против нашего бивака, шагах в двухстах, бродил … медведь. Он все время топтался на одном месте. Вероятно, он долго еще ходил бы здесь, если бы его не спугнул Мурзин. Казак взял винтовку и выстрелил.
Медведь круто обернулся, посмотрел в нашу сторону и проворно исчез в лесу…
…В другой стороне, около воды, ходила восточная белолобая казарка. Я сначала принял ее за гуся. Она мне показалась больше размерами, чем есть на самом деле. Мурзин обошел ее по кустам и убил пулей…
…По свойственной казакам-охотникам привычке Мурзин поднял свое ружье и стал целиться в ближайшего к нам сивуча, но Дерсу остановил его и тихонько в сторону отвел винтовку…[1]
Мурзина выбрал В. К. Арсеньев и для опасного зимнего похода 1906 года, предпринятого в тяжелейших условиях, когда у отряда практически закончились припасы, было принято решение завершить намеченный маршрут в составе небольшой группы.
…Ввиду приближения зимнего времени довольствие лошадей сделалось весьма затруднительным. Поэтому я распорядился всех коней с А. И. Мерзляковым и с частью команды отправить назад к заливу Ольги…
…Таким образом, для зимнего похода через Сихотэ-Алинь оставались только я, Г. И. Гранатман, Дерсу, двое казаков (Мурзин и Кожевников) и стрелок Бочкарев…
На долю этого небольшого отряда выпали тяжелые испытания.
…Я полагал, что дело окончится небольшим дождем, и, убаюканный этой мыслью, заснул. Сколько я спал, не помню. Проснулся я оттого, что кто-то меня будил. Я открыл глаза, передо мной стоял Мурзин.
– Снег идет, – доложил он мне.
Я сбросил с себя одеяло. Кругом была темная ночь. Луна совершенно исчезла. С неба сыпался мелкий снег. Огонь горел ярко и освещал палатки, спящих людей и сложенные в стороне дрова. Я разбудил Дерсу. Он испугался спросонья, посмотрел по сторонам, на небо и стал закуривать свою трубку…[1]
Ввиду отсутствия коней, пришлось воспользоваться лодкой, но и для плавания по замерзающей реке условия были не лучшими:
– Лед скоро лодку ломай! – закричал Дерсу не своим голосом. – Скорей надо ходи!
Он выскочил из лодки и по плавучему льду побежал к берегу, таща за собой веревку. Раза два он проваливался, но скоро опять взбирался на лед. К счастью, до берега было недалеко. Следуя его примеру, выскочили и казаки.
Кожевников и Бочкарев достигли берега благополучно, но Мурзин провалился. Он начал карабкаться на льдину, но она перевернулась. Чем больше он карабкался, тем глубже погружался в воду. Еще минута, и он опустился бы на дно. Тогда на выручку ему бросился Дерсу. Был момент, когда он сам мог погибнуть. В это время я вместе с орочами перебирался с одной льдины на другую. Мы тащили лодку и в то же время держались за нее. К счастью, нос лодки скоро оказался вблизи Дерсу и Мурзина, и это спасло их обоих. Лодка опять загрузла. Она стала поперек реки, и ее повлекло по течению вместе со льдом. Тогда мы стали бросать на берег наши котомки и затем вылезли сами. Через несколько минут лодку прижало к утесу. Словно живое существо, она некоторое время еще сопротивлялась льдам и вздрагивала, потом вдруг треснула и сломалась пополам. Раздался еще один хруст, из воды показался один обломок, и затем все исчезло. [1]
Измученные путешественники искали приюта…
– Деревня! – воскликнули все в один голос.
– Ночью огонь постоянно обмани, – сказал на это Дерсу.
Действительно в темноте огонь виден далеко. Иногда он кажется дальше, чем есть на самом деле, иногда совсем близко, почти рядом. Мы шли, и, казалось, огонь тоже уходил от нас. Я уже хотел было сделать привал, но огонь вдруг сразу появился совсем близко. В темноте мы разглядели избу, другую, третью – всего восемь домов. Это была деревня Вербовка. Многих крестьян не было дома, они ушли на заработки в город. Испуганные женщины приняли нас за хунхузов и не хотели отворять дверей. Пришлось прибегнуть к помощи старосты! Он приютил меня, Дерсу и Бочкарева у себя, а Г. И. Гранатмана, Мурзина и Кожевникова – соседи.
Пережитые вместе лишения, на долгие годы сдружили руководителя экспедиции с ее рядовыми участниками. [1]
Шадринский краевед Леонид Петрович Осинцев, собирая материал об А. Ф. Мурзине, встречался с еще помнившими его родственниками и соседями. По их словам Мурзин часто вспоминал неутомимого и заботливого начальника Арсеньева, спасшего его жизнь следопыта Дерсу Узала. На одной из стен его шадринского дома висел и подаренный В. К. Арсеньевым ковер. [6]
Желанными были письма В. К. Арсеньева в Шадринск, из них А. Ф. Мурзин узнавал о судьбе других участников экспедиции, с которыми писатель поддерживал связь, к сожалению письма В. К. Арсеньева не сохранились. [6]
Память об Алексее Фотиевиче Мурзине во многом удалось сохранить благодаря его сыну Сергею Алексеевичу Мурзину-Минич, работавшему зубным врачом в Кургане, он передал в Шадринский краеведческий музей несколько фотографий, два письма сына В. К. Арсеньева Владимира и подаренные Владимиром Клавдиевичем его отцу часы. [4, 5]
Память о А. Ф. Мурзине на его малой родине
Алексей Фотиевич Мурзин родился 12 (24) февраля 1873 году в селе Коврига Шадринского уезда Пермской губернии. Воинскую службу проходил в Уссурийском казачьем войске. В период с 1902 по 1907 года участвовал в экспедициях В. К. Арсеньева. За преданную службу получил в подарок от В.К. Арсеньева серебряные карманные часы и китайский ковер с изображением тигра. Награжден Георгиевским крестом и медалью «Отличный стрелок». Алексей Мурзин стал одним из героев повести «По Уссурийскому краю» увидевшей свет в 1921 году. [5]
После службы Алексей Фотиевич вернулся в родное село, затем переехал в город Шадринск. Зимой 1926 года А. Ф. Мурзин простудился и после непродолжительной болезни 31 января 1926 года скончался. Похоронен спутник Арсеньева на одном из шадринских кладбищ. К сожалению, шадринские краеведы так и не смогли установить место его упокоения. Могила до наших дней не сохранилась. [2]
Попыткой восстановить историческую справедливость стала установка памятного знака посвященного А. Ф. Мурзину на его родине в селе Ковриге в юбилейном 2013 году. Инициаторами выступили: Курганское отделение Русского географического общества и Администрация Шадринского района. [5]
Автором идеи стал учитель географии из Лицея №1 города Шадринска, тоже уроженец села Ковриги, почти полный тезка А. Ф. Мурзина, Алексей Никитич Мурзин.
Со слов А. Н. Мурзина впервые о том, что в Ковриге родился один из спутников В. К. Арсеньева, он узнал еще в школе от учителя географии Никитиной Нины Михайловны. Информацию они с друзьями неоднократно обсуждали. Уже тогда показалось, что в родном селе следует как-то увековечить память о необычном земляке.
В 1990 году А. Н. Мурзин поступил на естественно-географический факультет курганского государственного педагогического института и уже в 1995 году сам стал учителем географии в шадринском лицее №1.
В 2001 году Алексей Никитич становится директором Шадринского краеведческого музея имени В. П. Бирюкова, исследуя материалы, связанные с А. Ф. Мурзиным он выяснил, что место упокоения спутника Арсеньева утрачено. Так идея установки в Ковриге памятного знака получила дополнительный стимул.
В 2013 году, когда А. Н. Мурзин вновь стал работать в Лицее, идея получила свое воплощение. Подготовительные работы начинались еще в апреле, состоялась встреча с руководством Сельского совета и активистами краеведами, вопрос обсуждался в Курганском отделении РГО и Администрации Шадринского района. Было выбрано место, где можно было бы установить памятный знак.
В течение трех месяцев шел поиск спонсоров и добровольных помощников, закуп материалов, разработка эскиза памятного знака. Задействовано было более 100 человек.
Непосредственно на месте установки памятника работы начались во второй половине июня. Для этого пришлось спилить древний, готовый в любую минуту упасть, тополь. Неоценимую помощь в этом оказало шадринское автотранспортное предприятие, директор которого был лично знаком с председателем Курганского отделения Русского географического общества Виктором Семеновичем Христолюбским.
Технику для выравнивания площадки под памятник и сквер предоставил директор дорожно-строительного предприятия, депутат Курганской областной думы Владимир Васильевич Бажутов.
А. Н. Мурзин вспоминает, как они с другом Г. Н. Макаровым, вечерами, после работы уезжали за 30 километров в Ковригу и до темноты копали котлован, в одну из поездок взяли с собой и лицеистов-старшеклассников. В первой половине июля в котлован вбили стальную трубу, а в нее опустили камень и капсулу с песком с берега Японского моря, которые в начале июня 2013 года по просьбе А. Н. Мурзина привезла ученица Лицея Катя Бондаренко из Всероссийского детского центра «Океан».
В начале июля состоялся трудовой десант Курганского отделения Русского географического общества. Удалось засыпать площадку сквера привезенной с помощью Администрации Шадринского района землей.
18 июля залили фундамент будущего памятного знака бетоном, предоставленным предприятием «ДОН», дочь директора которого была участницей Молодежного экспедиционного исследовательского центра имени К. Д. Носилова, учрежденного в Лицее в мае того же 2013 года (руководителем Центра стал А. Н. Мурзин).
Одновременно на предприятии «Урал-Гранит» шло изготовление гранитной стелы для будущего памятника. Камень высотой около 2 метров был выбран при участии шадринского краеведа, основателя Фонда правильной охоты «Находка» Владимира Павловича Лукинских. 19 июля гранитная плита была готова.
Дизайном двух информационных табличек занимался известный шадринский краевед, редактор журнала «Городской помощник», хотя и не уроженец Ковриги, но тоже носящий фамилию Мурзин – Валерий Юрьевич.
Установку гранитной стелы 6 августа помог осуществить шадринский предприниматель основатель военно-исторического клуба «Штандартъ» Анатолий Анитольевич Педошенко.
Предприятие «Тройка – металлобаза» предоставило стальные трубы для ограждения, а Лесоторговое предприятие сетку-рабицу.
Монтаж ограждения состоялся 14 сентября. В этом помогли казаки Оренбургского казачьего войска, под руководством ветерана Виталия Лукича Шесткова, лично осуществлявшего сварочные работы. В этот же день посеяли газон, семена которого предоставил выпускник Лицея №1, ученик А. Н. Мурзина, на тот момент директор Дендрария Курганского государственного университета кандидат биологических наук Александр Сергеевич Мочалов.
Открытие памятника назначили на 18 сентября.
В этот день на площадке возле памятного знака в центре села собрались почти все его жители. Организованно пришли школьники. Из Шадринска приехали участники Молодежного экспедиционного исследовательского центра имени К. Д. Носилова под руководством А. Н. Мурзина, из Кургана студенты и преподаватели естественно-географического факультета Курганского государственного университета, делегация Курганского отделения Русского географического общества, представители казачества. Присутствовали предприниматели оказавшие поддержку проекта и представители администрации Шадринского района, журналисты.
Открытие памятника сопровождалось салютом согласно уставу Русской императорской армии, произведенному членами военно-исторического клуба «Штандартъ». На подготовленной площадке был разбит сквер, саженцы кустарников Уссуриской тайги предоставил Дендрарий Курганского государственного университета, в посадке участвовали родственники А. Ф. Мурзина специально приехавшие в Ковригу из Шадринска и Нижнего Тагила. [3]
За тем торжество переместилось в сельский Дом культуры, на сцене которого выступали самодеятельные коллективы из Шадринского района и казачий ансамбль «Цветень» из Кургана. Как признавались зрители – жители Ковриги, столь масштабного мероприятия у них в селе уже давно не было. [3]
Экспедиция памяти А. Ф. Мурзина
Перед походом был составлен план: изучить историю памятника и узнать о его состоянии, провести беседу с учениками Коврижской СОШ, посетить музей старообрядческой культуры и познакомиться с местными краеведами.
Для оптимизации плана похода неоднократно созванивались с директором Коврижской школы и заведующей музеем.
В поход отправились 21 сентября, выехав в 6.30 на автобусе.
В Ковриге были в 7.10. Нас уже встречала краевед Валентина Феофановна Киселева. Сразу, с рюкзаками, отправились к памятному знаку. На ухоженной площадке некоторые кустарники за 9 лет поднялись выше 2,5 метров.
Затем была экскурсия в уникальный музей старообрядческой культуры, существующий в селе с 2010 года, продлившаяся более 2-х часов. Участники отряда задавали вопросы и даже помогли в атрибуции некоторых экспонатов, в частности ядер для пушек XVIII века найденных в поле неподалеку от села и, скорее всего, связанных с событиями крестьянской войны под предводительством Емельяна Пугачева.
После приобретения продуктов в сельском магазине отправились в школу, расположенную на окраине села на высоком склоне долины Исети, на встречу с учащимися. Ребятам рассказали о деятельности Экспедиционного исследовательского центра имени К. Д. Носилова, об экспедициях Владимира Клавдиевича Арсеньева и участи в них уроженеца Ковриги А. Ф. Мурзина.
После обеда в школьной столовой последовал пеший переход к месту стоянки. Предварительно в роднике, расположенном неподалёку от школы набрали воды, что оказалось, кстати, ввиду усиливавшейся жары. Пройдя около 8 километров по исетской пойме, по мосту у села Сухринское перешли на левый берег реки, за тем поднялись по склону долины и вошли в сосновый бор. Так, идя над широкой долиной Исети и добрались до намеченного места стоянки – неподалёку от археологического памятника Воробъёвского городища. Во время перехода удалось наблюдать стаю лебедей, более 10 особей, кружившую над заливными лугами.
После 4-х часового перехода, который в общей сложности составил 10 километров, остановились на выбранном заранее месте, где так же заранее была осуществлена заброска 15 литров воды. До темноты успели расставить палатки, развести костёр и приготовить ужин.
Не смотря на небольшую облачность с восточной стороны, ночь оказалась ясной. Так как поблизости не было источников света, открылся прекрасный вид ночного звёздного неба. Можно было наблюдать осенние созвездия, Млечный Путь, спутники и метеоры.
Утро было пасмурным, однако тучи вскоре рассеялись, и опять стало жарко.
Второй день похода совпал с Днём рождения одного из его участников. Устроив импровизированный праздничный стол, позавтракали и отправились к селу Мыльниково – конечной точке маршрута. Прекрасно продуманный и тщательно подготовленный поход был насыщен событиями и приключениями. За два дня пешком было пройдено более 15 километров с тяжёлыми рюкзаками.
Литература и другие источники информации
1. Арсеньев В. К. По Уссурийскому краю. Дерсу Узала. – Л., Лениздат, 1978. – 512 с. – С. 48, 60–61, 133, 137, 141, 215, 216, 229, 256.
2. Иовлева В.Н. Шадринские улицы. – Шадринск: ПО «Исеть», 1994. – 96с. С. 69 – 71.
3. Киселева В. Ф. Коврига – осколок старообрядчества. – Шадринск: Изд-во ОГПУ «Шадринский Дом Печати». 2014. – 360с. + 32 с. вкл. С. 138 – 147.
4. Мурзин А. Н. Приисетье в пространстве и времени. – Шадринск: ОГУП «Шадринский Дом Печати» Каргапольский филиал, 2012. – 220 с.
5. Мурзин-Минич С. Бесстрашный путешественник. Советское Зауралье, 1973, 11 февраля, Курган.
6. Осинцев Л.П. Имен связующая нить (записки краеведа). – Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1988. – 204 с.
Информанты:
1. А. Н. Мурзин – учитель географии МБОУ «Лицей №1», г. Шадринск,
2. В. Ф. Киселева – краевед, член Общественной палаты Шадринского района, житель села Коврига.