Глава первая
Харчевня
Марта вышла на мощёную мостовую. Сбросила с головы капюшон, пригладила непослушный "ёжик" волос и осмотрелась. Справа виднелись двухэтажные дома с решётчатыми окнами. Под ними располагались навесы — торговые места. Серую накидку неспешно трепал прохладный ветер, неся с собой различные запахи: специй, трав, особенно выделялся хлебный аромат. Марта непроизвольно сглотнула и отвернулась, взглянув перед собой. Широкая улица, по обоим сторонам одноэтажные домики плотно прижимающиеся друг к другу, будто слепые котята в поисках тепла. От края первого дома грунтовая дорога плавно
Переходящая в мощёную улицу. "Зажиточный город". — отметила про себя Марта, поворачиваясь направо.
Там, в двадцати шагах от ворот приютилось двухэтажное здание с черепичной крышей. Привязь для лошадей, массивная дверь, вывеска, стилизованная под кружку пенного, распахнутое настежь окно.
— Вот и харчевня. — ухмыльнулась Марта, направившись к ней, на ходу доставая деньги.
Подойдя к дверям харчевни, Марта постучала башмачками об утрамбованную землю, сбивая налипшую грязь, и отворила дверь. В нос шибанул кислый запах пива, перемешанный с дымным душком. Марта шагнула в слабоосвещённый зал.
Столы со свечами, стулья. За одним из них, стоявшим возле стены сидел худой монах. В некогда чёрной рясе, с худым подвижным лицом. Острый нос торчал как перст, указывающий на пороки жизни. Маленькие, глубоко посаженные глазки зыркали по сторонам, в поисках мелкой нечисти. Наконец, они упёрлись в Марту. Монах улыбнулся щербатым ртом. Лицо приобрело довольно выражение, плавно переходящее в неприязнь, словно "святой человек" увидел перед собой источник грехопадения всего человечества. Марту это развеселило, и она с улыбкой подмигнула ему. Монах моментально уронил голову и зашевелил бледными губами. Марта с довольной ухмылкой направилась к широкому столу, за которым стоял мужчина, потирающий столешницу неопрятной тряпицей. Монах быстро перекрестился и украдкой плюнул три раза через левое плечо.
Марта поравнялась со столом.
— Здравствуйте, добрый человек.
— И вам не хворать. Что будете пить? Пиво, или вино? — с последними словами хозяин харчевни ухмыльнулся.
— Я не так богата, — скромно произнесла Марта, — мне бы похлебать горячего, да устроиться на ночлег.
Хозяин заинтересованно приподнял густую бровь. Марта тут же выложила на деревянную поверхность тёмные монеты. Он разочарованно взглянул на них, но сразу принял деловитый вид.
— Я вижу вы не местная…
— Почему же? Я…
— Вижу дорогуша, не первый год землю топчу. Вот что, давай-ка я угощу тебя вином. — хозяин, не слушая возражений Марты, направился к высокому шкафу. — Семейный рецепт!
Вернулся он с кувшином и глиняной кружкой.
— Боб Багстон. — представился он, ставя кружку на стол.
— Марта.
— Пусть будет Марта. — ухмыльнулся Боб наливая содержимое кувшина в кружку. — Пей, это не то пойло, что подают в других заведениях.
Марта подняла кружку и поднесла её к губам. Нос почувствовал приятный аромат ягод и лесных трав. На мгновение она перенеслась в беззаботное детство. Туда, где она приобрела свою семью. Самопроизвольно отхлебнула напиток. Слегка терпкий, но приятный. Голова "качнулась", перед глазами поплыло.
— Это старый рецепт, я всегда его предлагаю незнакомцам. Теперь ты мне честно расскажешь кто ты и зачем пришла в наш город.
— Вы меня опоили. — прошептала Марта.
Боб усмехнулся, забирая кружку из рук Марты:
— У меня приличное заведение, а ты человек новый, незнакомый. Кто знает, что от тебя ожидать? Давай, дорогуша, рассказывай. Кто ты, откуда, зачем пришла в наш город?
Марта отрицательно покачала головой. Попыталась развернуться и уйти, но ноги её не слушались, она лишь покачнулась и чтобы не упасть схватилась за край стола.
— Ну, ну, не бойся. Всё, что ты расскажешь, останется между нами. Давай поведай занимательную историю.
— Я.— начала она.
Рассказ Марты;
"Своих родителей я не помню. Маленькой меня отдали в бездетную семью уличных акробатов. Там меня научили несложным трюкам. С приёмными родителями мы ходили по деревням, развлекая местных жителей. Жили бедно. Мне приходилось бегать среди немногочисленных зрителей и с ангельским выражением лица просить монеты за выступления.
Я росла. В десять лет начала обворовывать зазевавшихся людей. Родители разыгрывали представления, а я юркая и худенькая, срезала кошельки. Но даже такой приработок не давал нам сытой жизни.
Подолгу мы не задерживались на одном месте. Бродили от деревни к деревне, от города к городу. Когда мне исполнилось восемнадцать лет, умер папа. С мамой мы начали просить милостыню. Я танцевала и пела. Но вскоре за папой ушла и мама. Я осталась совершенно одна, с ветхой кибиткой и парой грошей в кармане.
В поисках лучшей жизни забрела в город Лукендорф, он в трёх днях пути от вашего. Там я встретила Карла. Он служил шутом у местного барона. Карл мне очень понравился. Сильный, остроумный, непосредственный. Так, я начала с ним жить.
В доме Барона в основном помогала прислуги: стирала, мыла посуду. В очень редких случаях принимала участие в выступлениях Карла. В то время мне казалось, что я попала в рай. Сытая жизнь, любимый мужчина.
Пять дней назад у Барона собрались гости. Хозяин дома сильно перебрал с вином. От нас он требовал всё больше и больше различных шуток и чудачеств. Во время очередного номера он поднялся из-за стола, не удержался и смешно засеменил по залу, затем качнулся, ноги разъехались, он смешной походкой направился к своему креслу, но не удержался на ногах и полетел на пол. Разбил себе нос. Слуги отвели его умыться, а Карл решил спародировать походку Барона.
Шутка удалась. Все смеялись до упаду. Я тоже не удержалась и улыбалась. Взглянув на проход, увидела красного от гнева Барона. Ему очень не понравилось дурачество Карла.
На следующий день нас разбудили спозаранку. Прислуга схватила Карла и подвела к Барону. Его слова надолго впились в мою память:
— Тебе было весело?" — кричал он, брызгая слюной? — Повеселись сейчас!
С этими словами он воткнул кинжал в сердце Карла. Я кричала, умоляла барона, но он вытолкнул меня со двора, захлопнув за мной дверь.
Так, я оказалась у старой Цвахи. Она меня и направила в город. Искать лучшую долю. Как она говорила, где-то в парке или на набережной зарыт клад".
Наваждение пропало. Марта отшатнулась от стола
— Но я этому не верю. — промолвила она, глядя в глаза Боба. — Я хочу наказать, проучить Барона. Для этого нужны деньги, а у меня их нет.
— М-да, — Боб почесал задумчиво подбородок. — Интересное дело. Значит, знаешь старую колдунью.
Марта удивлённо взглянула на него.
— Цваху. Это она научила меня готовить напиток правды.
— Цваха? Эта милая женщина?
— Милая, — ухмыльнулся Боб, — ты многого не знаешь о ней. Такова жизнь, дорогуша.
Боб вернул кувшин в шкаф и подошёл к Марте.
— Давай поступим так, сейчас здесь будет собираться народ. Посетители обычно едят, пьют и расходятся. Сможешь удержать их до поздней ночи, дам ночлег, а нет… — Боб развёл руками.
— Я согласна.
Боб радостно потёр руки:
— Каролина! — крикнул он в проход, ведущий на кухню.
На крик вышла полная женщина, вытирая мокрые руки о застиранный халат.
— Ну?
— Угости нашу гостью бобовой похлёбкой.
— Садитесь за стол. Сейчас принесу. — Каролина наклонилась к уху Бобо. — Слушай, этот монах долго будет здесь сидеть? Уже третью кружку пива выпивает, а денег не даёт!
— Ну, не буду же я ссориться с представителем церкви из-за пива? А если эпископу пожалуется?
— Прости меня господи. — размашисто перекрестилась Каролина и со вздохом направилась на кухню.
Марта заняла место за удалённым столом, подальше от назойливых глаз монаха. Вскоре ей принесли дымящуюся миску и кусок ржаного хлеба. Марта жадно набросилась на еду.
Утолив голод. Она смирно сидела за столом, ожидая посетителей. Они не заставили себя долго ждать. Первым вломились двое высоких, плотных мужчин, жарко споря о способах заточки косы. Затем вошёл низкий мужичок и сразу подбежал к Бобу, что-то шепча ему на ухо. Постепенно заполнились все места. Монах заказал очередную кружку пива и с интересом рассматривал гостей.
Мужчины поели и собрались уже было подниматься со своих мест, как на середину зала выбежала Марта. Она скинула плащ, бросив его на ближайшую лавку и проделав замысловатые движения руками, воскликнула:
— Почтенная публика! Позвольте развлечь вас задорной песенкой?! Она очень популярна там, где я родилась!
Не дожидаясь согласия, она запела звонким голосом, хлопая в такт в ладоши:
"Человек, царь зверей, оглянись, не робей,
Создан весь этот мир для утехи твоей
Чем угодно, дружок, ты себя убла-а-а-жай,
Но послушай меня и не трогай ежа".
Мужчины замерли, одни заказали пива, другие — вино. Монах застыл, жадно вслушиваясь в текст. Песня звучала всё веселее и веселея. Марта пританцовывала. Мужчины стучали кружками в такт куплетам. Монах хлопал в худые ладошки, щурился как сытый кот и временами кому-то показывал язык.
На куплете:
"Да-а-же ёжики ёжиков могут с трудом,
А иначе бы ёжики были кругом,
Пожирали бы всё -ё-ё, и коренья, и ко-о-о-сть,
Но с интимною сферой у них не срослось".
Все пустились в пляс.
Марта закончила петь и низко поклонилась. Загрохотали аплодисменты. К её ногам полетели медяки. Марта вопросительно взглянула на Боба. Тот сиял как начищенный самовар, показывая большой палец. Каролина только и успевала подносить очередную порцию алкоголя разгорячённым посетителям. Марта шустро собрала деньги, и схватив плащ, подбежала к Бобу.
— Не боись! Ты честно заработала их. Вот тебе ключ, комната на втором этаже справа. — он быстро сунул холодный ключ в ладонь Марты. — Иди и мой тебе совет: покрепче закройся.
Марта согласно кивнула и мышкой юркнула на лестницу, ведущую наверх.
Наступила ночь. Боб Багстон постепенно начал выпроваживать засидевшихся гостей. Каролина собирала посуду, протирала столы. К Бобу, семеня ногами, подбежал хмельной монах:
— Послушайте, уважаемый, мне необходимо причастить женщину, что развлекала нас бесовскими песнями и танцами.
— Да? — сделал удивлённые глаза Боб. — Ещё поди и не один раз?
Монах стушевался, опустив глаза:
— Это может занять всю ночь.
— Послушайте, святой отец, а епископ знает о ваших похождениях в питейных заведениях? Или ему стоит сообщить?
Монах отпрыгнул от Боба как чёрт от ладана, и не сказав ни слова, кинулся к входной двери. Замерев у порога, он погрозил Бобу Багстону кулаком и юркнул в темноту.
Наконец, всех выпроводили и Боб с Каролиной сели за стол. Пересчитав дневную выручку, он плеснул себе вина, и сделав порядочный глоток, крякнул:
— А она ничего.
— И ты ту даже?
— Да не, — махнул рукой Боб, — менестрель она хороший, умеет завести публику.
— Может, оставим её у себя?
— Не знаю, надо будет с ней поговорить. Ладно. — легонько стукнул по столу Боб. — надо дела доделать, а то ночь на дворе.
.
