Как утверждается, обстановка в комнатах каждого члена семьи Чеховых воссоздана точно такой, какой она была при их жизни. Многие предметы мебели сохранились. То, что было утрачено, восстанавливались по чертежам и сохранившимся описаниям сестры писателя Марии Чеховой.
***
…Холодные сени мы проскочили быстро… Вид из сеней в сад.
…Аптечка в сенях… Как-никак Чехов не только писатель, но и врач...
***
Из источников и рассказов экскурсовода: «…В небольшой прихожей с окном из разноцветных стекол, платяным шкафом, вешалкой на стене, зеркалом в деревянной раме встречали гостей – званых и незваных, приятных и не очень, отсюда, спешно одеваясь, выходил Чехов, чтобы отправиться к очередному больному…»
В прихожей на вешалке – зимнее пальто отца Чехова Павла Егоровича на хорьковом меху и шапка с бобровым околышем (её Павел Егорович носил в мелиховские годы), демисезонное пальто, фетровая шляпа и картуз самого писателя (куплен в московском магазине «Мюр и Мерилиз», на многих фотографиях мелиховского периода Чехов в этом картузе). Рядом стоят трости и зонт.
Чехов очень любил модно одеваться. Из письма: «Шляпу куплю удивительную и вообще намерен франтить».
«…Одежду берегли, складывая в сундуки, пересыпая листьями полыни, по много раз чинили, перешивали. Неудивительно, что многие вещи вернулись спустя много лет сюда: и тёмно-синий, в зелёную клетку мужской шарф, и шляпная коробка Евгении Яковлевны, и картуз, купленный Чеховым в магазине Мюра и Мерилиза на Петровке…»
...Прихожая – маленькая коморка. Все вместе мы тут едва уместились (наступая друг другу на пятки и при этом не извиняясь, но улыбаясь).
…Снимок одежды получился только таким (скажем прямо, плохим, никудышным). Однако вот парадокс: на мой взгляд, так даже поинтересней (профессиональных фотографий в интернете полно)…
…Видеоролик из прихожей…
***
Из прихожей уже можно увидеть «святая святых» – кабинет писателя (так экскурсовод и сказала: «Святая святых»). Мы, и правда, сначала его увидели (дверь была открыта) и только потом туда вошли (улыбаемся).
Чехов создавал тут свои великие русские шедевры, ставшие мировыми. Однако здесь он не только писал. Часто в этом же кабинете Чехов вёл приём больных.
Он был врачом, когда вокруг буйствовала эпидемия холеры (1892–93 годы), и вновь становился писателем только тогда, когда она утихала: «Когда узнаете из газет, что холера уже кончилась, то это значит, что я уже опять принялся за писанье. Пока же я служу в земстве, не считайте меня литератором».
И принимал больных в кабинете, и ездил по деревням за много вёрст от своей усадьбы.
***
«…У окна стоит письменный стол, на нём – керосиновая лампа с рефлектором, свечи в бронзовых подсвечниках. Здесь же – предметы писательского труда: перьевая ручка, чернильница, простой карандаш, весы для взвешивания конвертов, марки в коробочке, палочка сургуча, которым запечатывали письма – свидетели переписки Чехова. Письма, впервые изданные сестрой писателя, являются ценнейшими документами, отразившими творческие удачи и переживания писателя, тяжелый труд врача, тревоги и надежды общественного деятеля, хлопоты хозяина большого имения…»
Под стеклом видны также фотография композитора Петра Чайковского с личным автографом («А. П. Чехову от пламенного почитателя») и фрагмент рукописи писателя.
Если приглядеться, на рукописи можно разглядеть пенсне. Как утверждается, оно принадлежало Чехову. Помните памятник на входе в музей-заповедник перед театрально-выставочным залом? Там на каменном изваянии Чехова пенсне нет. Хотя зрение у писателя стало портиться давно, в Мелихово постоянно пенсне он не носил (регулярной носке подверг его только я Ялте). Может, именно поэтому на «каменном мелиховском» Чехове пенсне нет, но оно есть под стеклом в его кабинете.
Чехов: «…У меня гостит в настоящее время глазной врач со своими стеклами. Вот уже два месяца, как он подбирает для меня очки. У меня так называемый астигматизм – благодаря которому у меня часто бывает мигрень, и кроме того, еще правый глаз близорукий, а левый дальнозоркий…»
Повторюсь, в коробочке лежат марки, но на моём снимке они, к сожалению, не видны, поэтому придётся поверить мне на слово. Писатель вёл активную переписку и собрал большую коллекцию почтовых марок. В своих путешествиях он марки ещё и покупал. География таких покупок широкая: Флоренция, Рим, Милан, Генуя, Неаполь, Париж, Ницца, Вена. Но коллекция марок (около 15 тысяч единиц) хранится не здесь, а в его ялтинском Доме-музее.
Двухтумбовый стол на рояльных ножках-балясинах был приобретен Чеховым как раз в те годы, когда он жил в этой усадьбе. При отъезде в Крым/Ялту стол был подарен местной школе. Спустя годы снова вернулся в родные пенаты…
На стене – фотографии Льва Толстого и Ивана Тургенева.
Толстого среди всех других писателей Чехов ставил на первое место: «Толстой, я думаю, никогда не постареет. Язык устареет, но он всегда будет молод». Тургенева – на второе: «Боже мой! Что за роскошь "Отцы и дети"! Просто хоть караул кричи. Болезнь Базарова сделана так сильно, что я ослабел, и было такое чувство, как будто я заразился от него». Самого себя – кажется, на девяносто девятое.
«…Портрет Толстого был прислан А.П.Чехову в качестве премии к какому-то иллюстрированному журналу. Портрет так ему понравился, что он заказал для него рамку и повесил у себя в кабинете в Мелихове. Чехов познакомился с Толстым в 1895 г., когда он ездил к нему в Ясную поляну. В 1897 г. Толстой посетил больного Чехова в московской клинике. Позднее, в 1901 г. они часто виделись в Гаспре, в Крыму, куда Чехов приезжал из Ялты к больному Толстому. Л.Н.Толстой любил Чехова как человека и как писателя. “Чехов – это Пушкин в прозе” и “Чехов, как Пушкин, двинул вперед форму. И это – большая заслуга”. Так характеризовал Толстой значение Чехова в русской литературе…»
Среди фотографий, висят еще несколько работ Левитана: «Река Истра» (верхний ряд вторая справа), акварели.
Пейзаж Левина – окрестности усадьбы Бабкино, в пяти верстах от города Воскресенска (ныне город Истра), где Чехов жил летом 1885-1886-1887 гг. и часто бывал раньше. «...В те годы Антон Павлович сотрудничал в юмористических журналах и в «Петербургской газете», и бабкинские впечатления широко им использовались в литературной работе. Беседы с людьми, с которыми писатель встречался с Бабкине, и окружающая обстановка дали ему материал для некоторых произведений…»
…На стене присутствует копия работы Николая Чехова, младшего родного брата писателя, «Рисунок с больного Левитана». «Однажды Левитан заболел, и братья Чеховы, узнав об этом, посетили его. Николаю, как художнику, показались живописными чёрные волосы и бледное лицо. Так появился рисунок, подписанный Николаем «Рисовано с больного Левитана. 1885 г. 23 июня». Интересно, идентифицирует кто-то этот рисунок или нет? Вернее, отыщет ли сразу или придётся приложить многосекундные усилия?
…А старший брат Чехова Александр в какой-то из первых дней приезда всей семьи в Мелихово сделал групповой фотоснимок – он нынче висит над диваном (крайний справа в нижнем ряду изображений). В кадре: сестра Мария Павловна, сам писатель, средний брат Иван, учительница Александра Лёсова, младший брат Михаил и полтавский помещик Александр Смагин.
***
Выдержки из писем Чехова:
«…Мой кабинет прекрасно освещён сплошными итальянскими окнами и просторнее московского…»
«…Сижу в своём кабинете с тремя большими окнами и благодушествую…»
***
На камине стоит полотняный портфель с надписью: «Перепись 1897 г.». Писатель лично занимался переписью крестьян в двух близлежащих деревнях – Мелихове и Бершове.
«…Почти весь январь 1897 года Чехов занимался делами первой Всероссийской переписи населения: ходил по избам, переписывая местное население, руководил другими счётчиками. В его ведении было 15 переписчиков…»
Рядом с книжными стеллажами – кресло-качалка. В нём писатель любил отдыхать от трудов праведных, «…когда не писал, не лечил, не ждал гостей…»
***
…Старший брат писателя Александр Чехов вспоминал: «Одна из стен кабинета от потолка до пола была уставлена книгами на чёрных полках» (и нынче уставлена).
Писатель питал любовь к книгам. Множество книг подписано их авторами.
Из источников: «…Кропотливо, изо дня в день он собирал всевозможные книги, привозил с собою целые ящики из столицы, и в Мелихове у него составилась большая библиотека. Но почти все книги, начиная с 1894 года, Чехов передает в дар в библиотеку родного города Таганрога…»
…Кисти Левитана, постоянно бывавшего, как я уже упоминал, в доме Чехова, принадлежит этюд над дверью между стеллажами – «Усадьба Бабкино» (к сожалению, на снимке картина видна только наполовину… грустно улыбнёмся, но сильно фотографа костерить не будем). Однако скорей всего это копия… оригинал в Ялте. Так что фотографа точно ругать нет никакого смысла (теперь улыбнёмся уже веселее)…
...На снимке ниже, кроме перечисленного, видны ещё и спины моих однокашниц...
***
Как упомянул, в первые мелиховские годы Чехов вел прием пациентов иногда прямо в своем кабинете. В память об этом на стене висит шкафчик/шкапчик-аптечка. Её (его) запас постоянно пополняли гости писателя.
Над аптечкой – резное блюдо с надписью: «Чай пить – хозяйку любить». «Этот скромный предмет – свидетельство активной общественной деятельности писателя. На таком деревянном блюде крестьяне села Талеж поднесли Чехову “хлеб-соль” по случаю открытия школы, построенной по инициативе Чехова в 1896 году…»
Экскурсовод подробно рассказала о каждой картине и фотографии.
Несколько раз к группе присоединялись одиночные посетители и тоже внимали гиду.
...Турецкий диванчик...
«…Кабинет украшает подвесная лампа-молния – один из первых образцов русского модерна, творение «отца русского модерна» Франца Осиповича Шехтеля. Франц Осипович Шехтель – академик, архитектор, был хорошо знаком со всей семьей Чеховых. Еще будучи учеником Училища живописи, ваяния и зодчества, Шехтель стал бывать у Чеховых в Москве…»
…Ну, и жена в интерьере… Без неё, как я уже не раз говорил/писал, – как без воды: и ни туды, и ни сюды.
Пока все двинулись в следующую комнату, я снял кабинет Чехова в полном безлюдстве
Продолжение следует.