Неназываемый. Несмотря на своё пугающее прозвище – вполне себе симпатичный и мирный человек. И называть его вполне можно.
А вот записывать уже не стоит.
Технически Неназываемый не является полноценным странным человеком. Всё-таки их особенности проявляются многократно – что, собственно, и даёт возможность их обнаружить. Здесь же проявление произошло однократно, и было не столько его, сколько его родителей и их фантазии. Ну и окружения: родись Неназываемый лет на пятьдесят-сто раньше, никто бы вообще ничего не заметил.
Но его жизнь пришлась на период цифровизации. И в тридцать семь, когда он потерял паспорт и стал оформлять новый, оказалось, что сочетание его имени, фамилии, отчества и ещё некоторых личных данных вызывает неизбежное обрушение обрабатывающих систем. И при восстановлении данных с полетевшего носителя данные Неназываемого оказались стёрты. И этого бы и вовсе не заметили, если бы целостность данных не проверяли хеш-суммой.
А она не сошлась.
Это вызвало нездоровый ажиотаж – качеству защиты государственных данных был брошен открытый и наглый вызов. К тому же попытка испариться из системы учёта – повод заподозрить нехорошие намерения.
Вот только как ловить того, кто не оставляет следы? Смотреть внимательнее и там, где следы неизбежно должны были остаться. А если их нет и там – посмотреть вверх и в стороны – может, он прошёл по потолку и стенам? А если пролетел – то поискать перья и частички посторонних веществ, которые должны были активно с него отцепляться: всё же полёт – немалое усилие.
Но до таких ухищрений доходить не пришлось. Помогла цифровизация – точнее, её недоведённость и разделённость систем учёта. Ну и бумажные документы – не будем забывать про бумажные документы. И перебрав огромную стопку папок, расследователи обнаружили одну, данные которой в системе не фигурировали. А позднее пришёл и их податель и был неприятно удивлён, что его паспорт всё ещё не готов.
Следователи обладали хорошей выдержкой и не стали никого хватать, вязать и допрашивать. Вместо этого была дана команда оформить человеку паспорт ускоренным методом. А потом проследить за ним и посмотреть, что будет. Потому как внятной версии, кому и зачем нужна такая технически сложная демонстрация со столь скромным результатом, всё ещё не было.
Система легла через пять часов. Её быстро подняли, а когда закончили, то обнаружили, что в системе опять нет данных. Тех же. Расследователи рассвирепели и побежали за ордером и далее – хватать, финтить и парковать. Но по прибытии на место обнаружили, что у беспардонного наглеца уже сидят люди из ЧОО и что у них тоже на руках бумага.
Но поболее рангом и размером.
И по этой бумаге субъект под кодовым именем «Неназываемый» отправлялся на предмет выявления его особенностей, а дело прекращалось под номинальным предлогом. На словах подробности дела тоже рекомендовалось забыть, если расследователи не хотят иметь удовольствия общаться с судебным психиатром.
Угроза прозвучала непонятно, но весьма убедительно и расследователи ушли несолоно хлебавши, гадая, как их сумели обойти буквально на полчаса. Но особой тайны в том не было – аналитический отдел ЧОО просто не мог пройти мимо такого интересного явления как два падения информационной системы УФМС за неполные три недели. Хотя бы потому, что они тоже ей пользовались и неполадки били и по ним. А узнать, кто там главное действующее и подозреваемое лицо было делом техники: Коринф Семёныч, руководитель ЧОО, имел крайне разветвлённые горизонтальные связи, и узнать по знакомству детали конкретной планёрки мог без труда.
Но научный отдел постигло разочарование: весь комплекс предварительных проверок не дал никаких результатов: Неназываемый был до отвращения нормален и обычен. Но с другой стороны парная странность была зафиксирована, а других кандидатов на роль катализатора не было. Хотя теоретически появление ненаблюдаемого странного человека, влияющего на обстоятельства, удалённые на большое от него расстояние, было доказано ещё лет пять назад. Но пока таких выявлять не научились, в научном отделе действовали по старинке. И в раздражении доктор семи наук Зильберманн дал указание воспроизвести все условия проявления странности.
Тоже ничего.
Тогда доктор впал в придирчивость и потребовал ПОЛНОГО соответствия. А когда надо, Зильберманн был крайне настойчив. Начальство напрягло связи и научному отделу дали ограниченный доступ к системе обработки. В него загрузили информационное сырьё и через шесть часов семь минут выделенный терминал и связанная с ним резервная серверная стойка выдали критическую ошибку и отключились. Системные администраторы починили их, но вежливо попросили больше так не делать – им хватало работы и без этого.
Тогда-то кто-то из лаборантов и выдвинул предположение, что странность сидит не в Неназываемом, а в его символьной комбинации. Мысль была свежей и много чего объясняющей. Зильберманн подумал-подумал и пошёл отстаивать её перед начальством.
Каких-то два месяца межведомственных пререканий, неделя вдумчивого изучения алгоритмов обработки и в научном отделе смогли выделить символьное сочетание, точно содержавшее в себе механизм обрушения информационных систем. Более точного изучения провести не удалось – эксперименты затягивались из-за неравномерного периода срабатывания: от пяти минут до суток. А потом тему и вовсе закрыли, а с рабочей группой провели несколько сеансов закрытия отдельных воспоминаний: во избежание огласки и на всякий случай.
Потому как уж больно интересные вырисовывались перспективы.
Позднее Неназываемого показывали (осторожно) секретным информационным полковникам – из тех, что если не взломают Пентагон, то сильно осложнят жизнь его обитателям.
Основной вопрос был – как и почему? И логичные следствия – что можно сделать, чтобы от этого оборониться? И что нужно сделать, чтобы сделать из Неназываемого и его последовательности резиновую бомбу, что будет прыгать и шмякать все сервера на своём пути? И почему она всплыла только сейчас?
На первое следствие полковники ответили быстро и с военной прямотой – не использовать данную последовательность символов на своих серверах, а на чужих использовать. А чтобы она опять случайно не собралась – поменять систему учёта данных. Был бы на встрече представитель УФМС, он бы наверняка возмутился бы необходимости переделки всей системы из-за одного частного случая.
Но его там не было и всё решили за него.
Почему этого не обнаружили раньше? Потому что количество комбинаций из порядка пяти сотен активно используемых символов исчисляется совсем уж неприличными цифрами. Накопилась статистическая вероятность, гром грянул, и жареный петух побежал клевать всех подряд. А не вылезло бы это сейчас, так обнаружилось бы лет через десять-двадцать. А почему она складывается именно из этих полей – на то усмешка судьбы, а они фатализмом не занимаются.
Здесь полковники замкнулись и на всё остальное отвечали сложносоставными малоизвестными словами и всё предлагали собеседникам пойти в институт кибернетики – там более разносторонние и глубокие теоретические специалисты. А они люди простые – могут ломать, могут не ломать – в зависимости, что Родине больше в данный момент надо. А со всем остальным - это к учёным, у них головы большие, пусть они ими и думают.
Что, впрочем, не помешало полковникам после составить могучий запрос на засекречивание и передачу последовательности компетентным подразделениям.
На этом тема изучения феномена заглохла и Неназываемого стали готовить к стандартной процедуре консервации – объяснили его особенность, возможные последствия, обговорили условия конфиденциальности и способы выхода на связь. Но на всякий случай в аналитическом отделе начали составлять сценарий его возможного применения.
Так-то мир уже был знаком с картинками и видео, ломающими смартфоны и планшеты. Но там-то были сравнительно простые пользовательские системы, эксплуатирующие не перекрытые исключения на высоких уровнях представления информации. Здесь же удар приходился куда-то на второй-третий уровень обработки, объединяющий куда больший объём вычислительных устройств.
Правда, результат был хоть эффектным, но не слишком эффективным – выкачать или переписать данные последовательность не могла. С другой стороны, из последовательности получался очень простой и эффектный вирус, программно невидимый до момента активации. Нужно было лишь протащить отдельные части сборки, скрипт-сборщик и активатор. Это можно было сделать даже архиватором – главное, чтобы потом этот архив открыли.
Но был вариант поинтереснее – использовать последовательность как эдакий «вирус для всех». В сочетании со скриптовым маячком последовательность, запущенная в коллекторы-соцсети, могла произвести потрясающие опустошения. Потому как успела бы расползтись, запомниться в письменном виде и запускаться вновь и вновь гиками, конспирологами и анархистами, подозрительно напоминая по эффекту залпы реактивной артиллерии.
И так просто от неё не защититься – проверка-то соответствия требовала образца, а образец… в общем, коварство было очевидным и ироничным.
И хотя пострадавшие устройства поддавались восстановлению и сравнительно просто, на это уходили время и силы. Помножить это дело на миллиарды устройств и можно спокойно укрыться одеялом, дожидаясь информационного коллапса.
До этого же наверняка додумались и в других кабинетах. И наверняка имели схожие планы на случай Первой Информационной. А последовательность наверняка лежала где-нибудь в особо глубоком сейфе, выбитая на керамической плитке каллиграфическим почерком – для сохранности. Поэтому на всякий случай Неназываемый сидел тихо, как настоящий индеец, который никому не называет своего родового имени, и откликался на Петрова Иван Иваныча, сантехника-надомника.
Зачем он вообще был нужен живой и на свободе, если обладал столь разрушительным информационным оружием? Во-первых, потому что он был не обладателем, а всего лишь носителем. А во-вторых – с сейфом могло что-нибудь случиться, и тогда уникальная последовательность оказалась бы утраченной. А Неназываемый своё родовое имя помнил очень хорошо. Как и остальной набор личных данных. И сообщил бы их любому, кто бы назвал правильный пароль «мне перманент-горизонталь» и отреагирует на отзыв «вам с перекисью или плойкой?».
А вот кто именно знает, что из этого набора складывается в разрушительный шифр – то тайна великая есть.
Вернуться к архиву