Кандидат физико-математических наук, лауреат премии Совета Министров СССР за специальные работы в области океанологии, председатель координационного совета технологической платформы «Освоение океана», в недавнем прошлом заместитель генерального директора по инновационному развитию концерна «Моринформсистема – Агат» Валерий Кобылянский – интереснейший человек. Он не раз выступал перед политеховцами. После последней лекции он рассказал о себе, об океанологии и о перспективах сотрудничества с нашим университетом.
О себе
В 1972 году окончил факультет теоретической и экспериментальной физики Московского инженерно-физического института (теперь Национальный исследовательский ядерный университет «МИФИ». – Прим. ред.) по специальности «Экспериментальные методы ядерной физики». Три года проработал в Институте атомной энергии имени Курчатова, где занимался разработкой приборов для контроля зон атомных электростанций. Потом вместе с молодой женой добровольно сел в поезд и уехал на Дальний Восток поднимать науку; там как раз создавался Дальневосточный научный центр Академии наук СССР (теперь ДВО РАН). Кроме всего прочего, хотелось к морю, ведь я родился в Феодосии.
Через 16 лет я возглавил научно-технический центр «Геофизика Тихого океана», куда входило два специальных конструкторских бюро: океанологического приборостроения во Владивостоке и средств автоматизации морских исследований на Сахалине, а также 44 причала в бухте Золотой Рог, где швартовались научно-исследовательские суда Академии наук СССР и располагалось опытное производство. Тогда в Тихоокеанском океанологическом институте Дальневосточного научного центра была создана лаборатория глубоководного детектирования космических лучей, где мы с коллегами разработали и опробовали технологию использования глубоководных черенковских детекторов в естественных водоёмах. (Черенковский детектор – устройство, позволяющее обнаружить и зарегистрировать излучение, изобретено в 1934 году советским физиком Павлом Черенковым. – Прим. ред.) Сейчас эта технология усовершенствована, применяется в российском проекте BAIKAL-GVD, который входит в глобальную сеть подводных нейтринных телескопов, а также используется повсюду в Европе. Кроме детекторов космических лучей, была создана серия океанологических приборов для прямых измерений радиоактивности и светового фона океана in situ.
От Шпицбергена до Антарктиды
Я много времени провёл в экспедициях и в командировках. Однажды мы с женой посчитали, что меня не было дома в среднем 40 процентов времени ежегодно. С экспедициями побывал во многих районах Земли – от Антарктиды до Шпицбергена. Я двадцать раз выходил в далёкий океан (небольшие прибрежные экспедиции для испытания приборов или для участия в учениях Тихоокеанского флота не считаются). Сначала – в должности начальника отряда, отвечая за своё научное направление, затем был начальником экспедиции и трижды организовывал комплексные океанологические работы. Это были сложные морские эксперименты, в которых участвовало много судов. Последняя экспедиция была на затопленную подводную лодку «Комсомолец» на научно-исследовательском судне «Академик Мстислав Келдыш» с известными всему миру глубоководными аппаратами «Мир».
Августовский путч 1991 года застал меня на Сахалине. За мной был коллектив в 350 человек, которым надо было платить зарплату. Спасая конструкторское бюро, пришлось поругаться с губернатором Сахалина, который планировал приватизировать лучшее научно-техническое подразделение острова. Тогда удалось найти возможность сохранить организацию: чтобы нам было на что существовать, подразделению пришлось освоить ремонт рыболовных судов на опытном производстве во Владивостоке.
В 2011 году, когда правительство утвердило стратегию инновационного развития России, я предложил создать технологическую платформу «Освоение океана». После саммита АТЭС – 2012, когда Дальневосточный федеральный университет получил полностью оборудованный кампус на острове Русский, фактически четыре года находился там в постоянной командировке. Познакомился с Серёжей Муном (сегодня – директор Центра развития робототехники (ЦРР) и сооснователь Центра робототехники (ЦР) во Владивостоке. – Прим. ред.), капитаном первой в России студенческой команды, занимавшейся подводной робототехникой. Ребята показывали хорошие результаты на международных соревнованиях, и я предложил им перейти на работу в концерн «Моринформсистема – Агат». Было открыто удалённое подразделение концерна, вместе нам удалось сделать целую серию робототехнических приборов: телеуправляемый и автономный аппараты, автономный носитель гидрофизической аппаратуры переменной плавучести, систему обнаружения пловцов, цифровую гидроакустическую связь для навигации автономных необитаемых подводных аппаратов, безэкипажный катер, а также основу информационно-управляющей системы, которая может объединять все автономные приборы, находящиеся в определённой акватории моря. Они создавались как экспериментальные макеты, но в любой момент их можно модернизировать, чтобы включить в более серьёзную разработку.
Про след подводной лодки
Складывается ощущение, что в последнее время учёные боятся браться за большие и сложные проблемы. Во многом победил описательный стиль и моделирование. На вопрос «почему» многие стараются не отвечать. Про неравновесную термодинамику океана при этом вообще не вспоминают, что вызывает недоумение. Ну разве не интересно, почему памятник природы Мостовая гигантов в Северной Ирландии или мыс Столбчатый на Курильских островах так похожи на конвективную зону Солнца? В природе существует масса процессов самоорганизации. Почему торнадо нельзя рассматривать как синергетический процесс? В чём причина возникновения внутренних волн в океане? И так далее. Я, работая много лет в океанологии, участвовал в работах по изучению геофизических полей, сопровождающих движение подводного объекта. Большинство людей, которые описательноупрощённо смотрят на океан, думают, что от носа подводной лодки волны расходятся под водой так же, как от носа корабля на поверхности. Это далеко не так. Лодка не может «распихивать» волны, как это представляется, она в значительной мере тянет воду за собой, вода как бы прилипает к корпусу, особенно когда лодка идёт медленно. Киты и рыбы, к примеру, лавируют, чтобы вода не мешала им плыть, а подводная лодка так не может. Она тащит воду за собой, пока та не «оторвётся». Никакого турбулизированного пятна, как на поверхности, за субмариной нет. Отрыв присоединённой массы происходит в виде вихрей, а это крайне интересное явление.
О Политехе
В Самарском политехе ведётся основательная работа над автономными надводными и подводными аппаратами, создаётся прототип программного обеспечения для группового управления несколькими аппаратами на поверхности воды, а также обучающий комплекс для операторов телеуправляемых необитаемых подводных аппаратов. В связке с Морским государственным университетом имени адмирала Г.И. Невельского (г. Владивосток) мы вместе могли бы взяться за решение конкретной задачи в интересах страны, создавать приборы и растить студентов-инженеров.
Эта работа может быть связана с подводной инфраструктурой для морских роботизированных систем, поскольку сейчас необходимы новые управляющие структуры и методы обработки информации. Большая потребность в специалистах, которые умеют обращаться с роботами и оборудованием. Нам нужна молодёжь, которая будет заниматься фундаментальными геофизическими исследованиями, правильно обрабатывать сейсмические материалы, проводить гравиметрический анализ на шельфе, измерять магнитные поля, чтобы знать, где бурить скважины.
Когда у нас было много судов, а океанология считалась престижной профессией, в ней работало много людей. Но чтобы проводить исследования в океане, нужна предыстория, личный опыт, правильная постановка задач и качественное оборудование. Ничего этого раньше не было, учёные не шли дальше описательства и выведения формул. Сегодня можно точно сказать, что у нас не очень глубоко изучена физическая океанология, а это перспективная сфера деятельности и для геофизиков, и для айтишников. Например, на океанском дне есть залежи газогидратов, в десять раз превосходящие запасы на земле. Когда-нибудь мы разработаем технологию их добычи, но ведь интересно ещё и понять, как они образовались. Морская отрасль нуждается в спутниках, обеспеченных связью с поверхностью океана, с автономными судами и реальными приборами, «живущими» в океане. Надеюсь, над этим мы вместе с Самарским политехом сможем успешно потрудиться.