Прозвище Сверчок Александр Пушкин получил, когда в 16 лет присоединился к «Арзамасскому обществу безвестных людей». Арзамасец Филипп Вигель вспоминал: «Я не спросил тогда, за что его назвали Сверчком; теперь нахожу это весьма кстати: ибо в некотором отдалении от Петербурга, спрятанный в стенах Лицея, прекрасными стихами уже подавал он оттуда свой звонкий голос».
Литературное общество «Арзамас» возникло в 1815 году, после премьеры комедии «Урок кокеткам, или Липецкие воды» популярного драматурга Александра Шаховского — автора «комедий шумного роя», которого позднее упоминал Пушкин в первой главе «Евгения Онегина». В разгар спектакля на сцене появился испуганный герой по фамилии Фиалкин, который на вопрос «Так мертвецами где ж напуганы?» ответил:
…В балладах, ими я свой нежный вкус питаю.
И полночь, и петух, и звон костей в гробах,
И, чу!.. все страшно в них; но милым все приятно,
Все восхитительно! хотя невероятно.
На премьере спектакля присутствовал только один автор-балладник — Василий Жуковский, а также его друзья-литераторы Дмитрий Дашков, Александр Тургенев, Дмитрий Блудов, Степан Жихарев, Филипп Вигель. Публика восприняла эти строки как насмешку над Жуковским в частности и поэтами-романтиками в целом, творчество которых воспевало исключительность человеческой личности и было устремлено к таинственным, неизведанным мирам. Вигель вспоминал: «Можно вообразить себе положение бедного Жуковского, на которого обратилось несколько нескромных взоров! Можно себе представить удивление и гнев вокруг него сидящих друзей его! Перчатка была брошена; еще кипящие молодостью Блудов и Дашков спешили поднять ее».
Так многочисленные друзья поэта объединились против комедиографа Шаховского, а также против литературного общества «Беседа любителей русского слова», в которое входил драматург, и создали знаменитый «Арзамас». Название выбрали в честь провинциального города, который арзамасцы провозгласили центром своего творческого пребывания. Участники называли себя «безвестными гениями» и противостояли архаистам, приверженцам классической литературной эстетики, и с творческим азартом стали разрушать жесткие академические принципы. В частности, вопреки засилью в отечественной литературе и устной речи французского языка, первыми начали писать как стихотворения, так и письма только по-русски. А еще утвердили собственный критерий творчества — эстетический вкус.
Встречи «Арзамаса» куда больше походили на дружеские трапезы, чем на традиционные заседания, полные высокопарных речей. У общества был собственный ритуал: ни одно собрание не обходилось без поедания жирного арзамасского гуся. Эта традиция символизировала уничтожение гордыни, воплощением которой в мифологии многих народов всегда был именно гусь.
Арзамасцы стали именовать себя «гусями», свое братство — «гусятником», а учителей — «почетными гусями». Так, титулом «почетного гуся» наградили писателя и историографа Николая Карамзина, чьи взгляды для членов дружеского общества были непререкаемы. Карамзин вместе с первыми русскими поэтами-романтиками отстаивал позицию естественного развития языка — в противовес архаистам, которые предлагали все иностранные слова заменить русскими аналогами. Например, министр народного просвещения Александр Шишков считал, что вместо заимствованного слова «калоши» использовать нужно русский аналог «мокроступы», вместо «фонтана» — «брызгомет», а вместо «статуи» — «каменную бабу».
Прозвище в «Арзамасе» носил не только Карамзин. Жуковский предложил участникам в знак поддержки баллад принять новые имена, взятые из романтических произведений. Себя он стал именовать Светланой в честь собственного известного сочинения, Константина Батюшкова прозвали Ахиллом («Ах! Хил!»), Петра Вяземского — Асмодеем, Василий Пушкин получил прозвище Вот («Вот я вас и Вотрушку»), а его племянник Александр стал Сверчком.
Основными документами общества были шутливые протоколы, которые заполнял Жуковский. Так, в первом протоколе 1815 года поэт записал: «Месяца Паздерника в 22 день по обыкновенному летоисчислению 1815 года, от Липетского потопа в лето первое, от Видения в месяц первый… был первый ординарный Н о в ы й А р з а м а с». Под «паздерником» подразумевался октябрь — так этот месяц в древности называли славяне, а под «Липетским потопом», который стал точкой отсчета «нового времени», — «потопление» баллад Жуковского в комедии Шаховского.
Асмодей — Вяземский писал: «Протоколы заседаний, которые всегда кончались ужином, где непременным блюдом был жареный гусь, составлены были Жуковским, в них он давал полный разгул любви и отличной гениальности своей и способности нести галиматью». Причем арзамасская галиматья была не просто забавной чушью и бессмыслицей, а целым стилистическим явлением, основанным на пародировании текстов литературных оппонентов.
Так, преодолевая напыщенную академичность, члены «Арзамаса» разрушали жесткие рамки классической эстетики, боролись с литературной безвкусицей и создавали русский литературный язык.
На вопрос ответила Эльмира Афанасьева, главный научный сотрудник Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина
