РАДИОГРАММА.
ПОЛЯРНАЯ СТАНЦИЯ «ГЕНРИЕТТА»
7 ИЮНЯ 1940 ГОДА. 10.00.
ГИДРОЛОГ КАТАЛОВ ЗАБОЛЕЛ НЕРВНЫМ РАССТРОЙСТВОМ. В ТЕЧЕНИЕ ВСЕГО ПОСЛЕДНЕГО ГОДА НАБЛЮДАЛАСЬ ПОВЫШЕННАЯ НЕРВОЗНОСТЬ, КОТОРАЯ В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ ОБОСТРИЛАСЬ И ПЕРЕШЛА В МАНИЮ ПРЕСЛЕДОВАНИЯ.
НЕСМОТРЯ НА ПРИНЯТЫЕ МЕРЫ: ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ РАБОТЫ В НОЧНЫЕ ЧАСЫ, ОБЕСПЕЧЕНИЕ НОРМАЛЬНОГО СНА В СПОКОЙНЫХ УСЛОВИЯХ И ОБТИРАНИЕ ПО УТРАМ ХОЛОДНОЙ ВОДОЙ, БОЛЕЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТ ПРОГРЕССИРОВАТЬ.
СЧИТАЕМ ДАЛЬНЕЙШУЮ РАБОТУ КАТАЛОВА ЗДЕСЬ НЕВОЗМОЖНОЙ. НЕОБХОДИМО СРОЧНО ВЫВЕЗТИ ЕГО ОТСЮДА ПОД НАБЛЮДЕНИЕ ВРАЧЕЙ.
Эта тревожная радиограмма пришла в Главное управление Северного морского пути с крошечного арктического острова Генриетты.
Открыл его в 1881 году американский полярный исследователь Джордж Де Лонг, когда его стиснутый льдами корабль дрейфовал мимо кусочка суши, затерянного в Северном Ледовитом океане.
Моряки во главе с судовым механиком Мелвиллом высадились на островок, обошли его кругом, составили описание и сложили из камней пирамиду, под которой спрятали банку с запиской об открытии ими неизвестной ранее земли. Тогда же американцы обнаружили поблизости ещё два клочка суши и поименовали их островами Жаннетты (дочери Де Лонга) и Беннетта (спонсора экспедиции, американского газетного магната).
Впоследствии эти три островка были названы архипелагом Де Лонга.
Больше полувека сюда не ступала нога человека, пока в 1937 году на остров Генриетты не высадились участники советской экспедиции, которая искала загадочную Землю Санникова.
Ледокол «Садко» подошёл к леднику, спускавшемуся с крутого берега, и выгрузил три разборных домика, мощную радиостанцию и запас продовольствия. Советские моряки сразу же наткнулись на каменную пирамидку с запиской Де Лонга, которая означала приоритет американцев в открытии этой земли. Но начальник экспедиции профессор Самойлович сделал вид, что ничего не знает об этом, и произнес речь, объявив, что отныне этот вулканический островок присоединяется к владениям СССР. После этого «Садко» отправился дальше на север, оставив на Генриетте семерых учёных во главе с географом Леонидом Мухановым.
Спустя год их сменили. Новосёлами стали трое молодых полярников: метеоролог Борис Карышев, гидролог Иван Каталов и повар, он же подсобный рабочий Антон Зенин. Радиотехник Вениамин Яковлев, отработавший здесь год ещё с первым составом зимовщиков, вызвался остаться на второй срок. Его, как имевшего опыт жизни на Генриетте, назначили начальником полярной станции.
Эту четвёрку собирались сменить тоже через 12 месяцев. Однако летом 1939 года ледовая обстановка в Арктике выдалась такой тяжёлой, что ледоколы не смогли пробиться к острову. Яковлев радировал на Большую Землю, что самолёт к ним сесть тоже не сможет: слишком короткая здесь площадка для взлёта, да к тому же она вся усеяна камнями. Оставалось ждать следующего лета, благо, что продуктов пока хватало.
Однако и через год Генриетта оказалась зажатой ледяными полями. Полярники поняли, что впереди предстоит третья зимовка подряд.
ТЕЛЕФОННОГРАММА в ЦК ВКП(б) ИЗ ГЛАВНОГО УПРАВЛЕНИЕ СЕВЕРНОГО МОРСКОГО ПУТИ.
МОСКВА. 7 ИЮНЯ 1940 ГОДА. 19.00.
НА ОСТРОВЕ «ГЕНРИЕТТА» КАТАЛОВ ОКОНЧАТЕЛЬНО СОШЁЛ С УМА. РАНИЛ ТОПОРОМ КАРЫШЕВА В НОГУ. ЯКОВЛЕВ ВМЕСТЕ С РАНЕНЫМИ СИДИТ НА РАДИОСТАНЦИИ. КАТАЛОВ ОБСТРЕЛИВАЕТ ИХ ИЗ КАРАБИНА. В РАДИОРУБКЕ НЕТ НИ МЕДИКАМЕНТОВ, НИ ПИЩИ. ПРОСЯТ ПОМОЩИ САМОЛЁТОМ.
МНОЮ ДАНО РАСПОРЯЖЕНИЕ НА МЫС ЧЕЛЮСКИН ПИЛОТУ ЕРЁМЕНКО О НЕМЕДЛЕННОМ ВЫЛЕТЕ НА ОСТРОВ ГЕНРИЕТТА.
ПО СВЕДЕНИЯМ, ПОЛУЧЕННЫМ НА ЗАВТРА, ПОГОДА НЕЛЁТНАЯ. НО САМОЛЁТ ГОТОВ К ВЫЛЕТУ ПРИ ПЕРВОЙ ЖЕ ВОЗМОЖНОСТИ. ПОСЫЛАЕТСЯ ТАКЖЕ ВРАЧ С МЕДИКАМЕНТАМИ. ПРОМЕЖУТОЧНЫЕ ПЛОЩАДКИ ГОТОВЫ К ПРИЁМУ САМОЛЁТА.
ИСПОЛНЯЮЩИЙ ОБЯЗАННОСТИ НАЧАЛЬНИКА ГЛАВСЕВМОРПУТИ ПРИ СНК СССР ПЁТР ШИРШОВ.
В советское время этот случай был не то чтобы засекречен, просто предан забвению. Даже авторитетные специалисты по истории советских арктических исследований не писали правды о том, что произошло здесь летом 1940 года. В санкт-петербургском музее Арктики и Антарктики тоже ничего об этом не знали. Хотя среди бывалых полярников ходили какие-то мрачные слухи про трагедию на Генриетте.
Пролили свет на события 83-летней давности воспоминания ветерана Полярной авиации Алексея Кирилина, которые тот передал в Центральный государственный архив города Москвы.
Из мемуаров Алексея Кирилина:
…В июне 1940 года, когда мы базировались на мысе Челюскина, пришла срочная радиограмма: срочно лететь на остров Генриетты с врачом, там законсервировать полярную станцию и вывезти больных.
На карте остров Генриетты – крошечная точка в океане, там самолёт никогда не садился. В радиограмме ничего не говорилось о сложности полёта и опасности посадки, ведь наш командир Ерёменко – лётчик высокого класса и сам в таких случаях даёт лучшие рекомендации. И в Управлении полярной авиации об этом было известно…
Филипп Трофимович Ерёменко в то время был совсем не знаменитым лётчиком. Рядовой «воздушный извозчик» с большим опытом полётов на Севере. Много летал по трассе «Красноярск – бухта Тикси». Советские газеты не жалели хвалебных эпитетов, описывая трудности перелётов через полюс Чкалова, Громова и Леваневского. А никому неизвестные пилоты Управления полярной авиации совершали такие экстремальные вылеты чуть не ежедневно. На примитивных аэропланах с открытой пилотской кабиной. Без средств аэронавигации и без запасных аэродромов. Когда удачное завершение полёта и жизнь пассажиров зависели только от капризов погоды и мастерства человека, сидящего за штурвалом.
Два брата его тоже были лётчиками. Старший, генерал авиации Иван Ерёменко – получил звезду Героя Советского Союза за бои с фашистами в Испании и служил начальником ВВС Московского военного округа. Младший Пётр летал на истребителе на Дальнем Востоке.
А Филипп Ерёменко был в 1940 году командиром экипажа самолёта Р-6, приписанного к Московской авиагруппе особого назначения (МАГОН). Она базировалась на аэродроме "Захарково" напротив Химкинского речного порта, на другой стороне канала им. Москвы. Вместе с командиром в экипаже было пятеро: штурман Григорий Абросимов, бортрадист Вениамин Вербовой, два бортмеханика: опытный Юрий Соколов и новичок Алексей Кирилин, у которого это был первый сезон полетов в Арктике.
В начале мая они вылетели из Москвы и не без приключений добрались до мыса Челюскина. Отсюда Ерёменко стал в проливе Вилькицкого распылять по льду смесь спирта-денатурата с марганцовкой. Это был эксперимент, с помощью которого учёные надеялись вызвать активное таяние льда в проливе, чтобы хоть на неделю раньше начать навигацию по Северному морскому пути. Другой самолёт «Сталь-2» лётчика Владимира Сургучёва с этой же целью распылял по льду тёмные конфетти.
Там, на мысе Челюскина и застал лётчика Ерёменко приказ: взять с собой врача Ильина и срочно лететь на остров Генриетты…
Из мемуаров Алексея Кирилина:
…Летели очень долго. Найдя Генриетту, стали кружить над ней. Островок для посадки самолёта очень мал. Примерно километр на километр, а ровного ледника на нем наполовину меньше, и местами очень обрывистые берега. Сверху увидели на отлогом берегу два домика. Связались с радистом – тот сообщил: «Если сможете сесть, идите к большому дому, а из малого стреляет сошедший с ума гидролог».
Это страшная опасность! Нужно приземлиться так, чтобы не свалиться со стометрового обрыва. Передали радисту, чтобы тот зажёг костёр для определения направления ветра. Отвечает: “Не могу выйти из радиостанции, сделаю так, чтобы дымила печь”. Это помогло, зашли на посадку. Самолётные лыжи скользят по леднику, но в конце пробега стали цепляться за выступы камней, это нас и затормозило – самолёт остановился совсем близко от обрыва. Лыжи, конечно, повредили, но не до такой степени, чтобы потом нельзя было взлететь.
Пошли к радиорубке. На полу лежат двое раненых, радист сидит за столом. Говорит, что сумасшедший стрелял из другого домика, что в 100 метрах. Но вот сутки уже не стреляет, а до этого, как выспится, то опять начинает палить. И едва радист это рассказал, как тут же стал падать со стула, и мгновенно уснул, так как целых восемь суток он всё время работал на рации и вёл перестрелку с сумасшедшим...
*****
Автор этих мемуаров Алексей Иванович Кирилин (1911 – 2006 гг.) имел звание «Почётный полярник СССР», был действительным членом советского Географического общества. Он сам целый год провёл на дрейфующей станции «Северный полюс - 5» и хорошо понимал психологию людей, оказавшихся в двухлетней изоляции на Генриетте. Кислорода в арктической атмосфере очень мало, и всякая работа требует много физических и нервных сил. Полгода здесь стоит полярная ночь. В темноте слышен лишь вой вьюги, да грохот ломающихся в океане льдин. Порой неделями зимовщикам не дают выбраться из дома белые медведи. А когда на полгода на горизонте появляется низкое солнце, то картина открывается удручающая. На сотни километров во все стороны лежит ледяная пустыня – глазу не за что зацепиться. И каждый день одни и те же лица вокруг, одни и те же разговоры, одни и те же шутки. Так что случаи, мягко говоря, нервного истощения в Арктике не редкость...
Из мемуаров Алексея Кирилина:
…К концу второго года зимовки, в июне, один из научных работников, гидролог – загрустил, на всех стал сердиться. И однажды подошёл с топором к спящему метеорологу и ударом рассёк тому щёку. В испуге и от боли тот вскочил, хотел оттолкнуть его ногой, а помешанный ещё раз замахнулся и разрубил метеорологу ступню.
Потом выскочил из дома и ударил топором техника, который набирал дрова. На крики раненых прибежал радист, закричал, схватил карабин и выстрелил. Помешанный убежал в малый домик и оттуда стал стрелять в радиста. А тот, укрывшись в радиорубке, вёл стрельбу в ответ. Видимо, одной из своих пуль он этого помешанного и поразил.
Лётчик Ерёменко дал команду: «Штурману Абросимову и бортрадисту Вербовому помогать врачу! А механики за мной, к самолёту!»
Он стал шагами измерять очень ограниченное расстояние взлёта. Надо было ещё подобрать такое направление, чтобы под лыжи не попались камни. Условились, чтобы трое пассажиров взяли с собой по одному небольшому чемоданчику. Труп гидролога решили оставить.
Быстро отнесли на руках в самолёт раненых, а на носилках – ещё и радиста, которого так и не смогли разбудить. Ждать было некогда, надо было срочно взлетать, используя хорошую погоду. А то задует ветер и сбросит самолёт с высоченного обрыва. Или помешает взлёту снегопад.
Но когда командир вырулил к самому старту, последовала другая команда: «Никаких чемоданов не брать, а механикам максимально облегчить самолёт. Выбросить из него всё, что только можно! Взлётная полоса мала – если не оторвёмся перед самым берегом, то упадём со стометрового обрыва и дополним трагедию».
Мы выгрузили инструменты, запчасти, весь неприкосновенный запас питания, и даже оставили на льду пускач М-40.
Взлетаем! С места командир дал двигателям полную мощность! Оторвались у самого обрыва – лыжи ещё хлопали по льду, но машина уже повисла на крыльях. Какое радостное облегчение, летим! Доставили зимовщиков в бухту Тикси...»
Больше всего меня интересовало - куда же они погрузили раненых? Туполевский воздушный разведчик Р-6 был совсем не приспособлен для пассажиров. Штурман сидел там в открытой кабине в самом носу, за ним в такой же открытой кабине – лётчик, позади него в тесном отсеке ютились бортмеханик и радист. Так что даже механику-стажёру Алексею Кирилину приходилось полусидеть-полулежать в узком фюзеляже между тросами управления, трубками маслопроводов и запасными бочками с бензином. А тут ещё три человека добавились. Все расчёты по центровке самолёта полетели к чёрту!
Видимо, Филипп Ерёменко, действительно, был классным лётчиком, раз на повреждённых лыжах сумел поднять в воздух перегруженную машину с такой крошечной ледовой площадки. Ведь после этого на Генриетту никто не рисковал садиться. После войны там снова работали полярные станции, но зимовщиков доставляли туда вертолётом, а грузы им потом сбрасывали с воздуха.
И ещё одна деталь, которой не нашлось места в официальных отчётах. Когда московские архивисты принимали на государственное хранение документы Алексея Кирилина, они записали на магнитофон его воспоминания о работе в Арктике. И Алексей Иванович доверил магнитофонной плёнке то, что не доверял бумаге. Он рассказал, что сначала доктор Ильин, исследуя труп убитого Каталова, отделил от тела голову, чтобы на Большой Земле провести более тщательные анализы причин его безумия. И лишь по приказу лётчика Ерёменко голова была оставлена на острове - лишние 10 килограмм веса.
Это очень важная деталь, характерная для предвоенных лет. А вдруг в НКВД решат, что гидролог не сошёл с ума, а был обыкновенным вражеским диверсантом, решившим истребить советских полярников? Кто сказал, что этот Иван Каталов сумасшедший? Доктор Ильин так считает? А кем был этот доктор до революции? А почему он не член партии? А какое у него социальное происхождение? А может, Ильин сам шпион и покрывает такого же врага народа?
«Вот вам голова этого несчастного, – резонно подумал доктор, – а вы уж сами решайте, сумасшедший он или кто».
Совершенно секретно.
Председателю Совета народных комиссаров т. Молотову В.М.
Секретарю ЦК ВКП(б) т. Маленкову Г.М.
В дополнение к письму от 8 июня №627/СС о происшествии на полярной станции «Остров Генриетты» сообщаю, что лётчик Ерёменко благополучно прилетел на остров и обнаружил следующее.
7 июня после обеда Каталов в жилом доме пытался топором убить Карышева и нанёс ему две раны, затем выбежал на улицу, увидел повара Зенина и нанёс ему два удара обухом по голове.
Раненые добрались до радиорубки, где находился Яковлев, а Каталов начал их обстреливать из карабина, на что находившиеся в радиорубке вынуждены были отвечать. В результате перестрелки Каталов был убит. В тамбуре жилого дома врачом Ильиным и штурманом Абросимовым обнаружен его труп с пулевым сквозным ранением через оба лёгких. Признаков насилия не обнаружено. Отравления, по заключению врача, также нет.
Из оставленных покойным Каталовым записок видно, что он подозревал своих товарищей в доносах на него в Москву с обвинением в различного рода преступлениях и ждал приговора о расстреле и т.д.
Труп похоронен на острове, а оставшиеся трое зимовщиков доставлены самолётом в бухту Тикси. Полярная станция «Остров Генриетты» законсервирована.
Все четыре полярника – комсомольцы. Каталов, Зенин, Карышев зимовали с 1938 года, а Яковлев с 1937 года. Бессменно жили очень дружно и перевыполняли планы научных работ. Указом Президиума Верховного Совета от 3 мая Карышев награждён орденом «Знак Почёта», а Яковлев медалью «За Трудовое отличие».
Полученное сообщение говорит за то, что на станции произошло несчастье, а не преступление. Поэтому мы, учитывая тяжёлое моральное состояние Яковлева, Карышева и Зенина, обратились с просьбой к Прокурору СССР тов. Панкратову не возбуждать против них судебного следствия.
Начальник Главсевморпути при СНК СССР Иван Папанин
Смотрите, ведь даже такой авторитетный человек как главный советский полярник Герой Советского Союза Иван Дмитриевич Папанин осторожно как бы «советуется» с вышестоящим начальством, нужно ли возбуждать уголовное дело против трёх оставшихся в живых зимовщиков с Генриетты.
Такое было время, такие были нравы!
И ещё один факт. В той магнитофонной звукозаписи бортмеханик Кирилин упомянул, что первым толчком к душевному заболеванию Каталова была простая человеческая зависть. Как рассказали раненые, пока самолёт летел домой, двух зимовщиков наградили, а его нет. А ведь он целых два года героически преодолевал трудности на этом проклятом островке, и вот – остался без награды. И «поехала крыша» у человека. А суровая Арктика, безлюдье и радиопередачи о регулярно происходивших в Москве расстрелах врагов народа только подстегнули болезнь…
В 2011 году российский научно-экспедиционный корабль «Михаил Сомов» бросил якорь у острова Генриетты, к берегам которого с 1963 года не подходило ни одно судно. Вертолёт доставил с «Сомова» на ледник несколько человек, которые обнаружили постройки заброшенной полярной станции. Внутри были найдены предметы быта 30-х годов и документы, среди них – журналы наблюдений Бориса Карышева и Ивана Каталова.
Вот цитата из протокола общего собрания зимовщиков.
«…Предлагаю провести стрельбы из малокалиберной винтовки на звание Ворошиловского стрелка. И начать изучение Истории партии. Новому профоргу улучшить массовую работу, оставив основной борьбу за выполнение решений 18 съезда ВКП(б) о превращении Северного морского пути в нормальную действующую магистраль. Для чего провести работу по сплочению коллектива и методом комплексных соревнований добиться хороших результатов производственной работы…»
Все найденные на Генриетте документы учёные с «Михаила Сомова» собрали и передали в Северное управление по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды.
И напоследок несколько слов об экипаже того самолёта-разведчика Р-6 с бортовым номером Н-276.
Алексей Иванович Кирилин прослужил в полярной авиации больше четверти века, налетав почти два с половиной миллиона километров. Причём учтите, что эти миллионы километров он налетал не на современных реактивных лайнерах, а на древних поршневых самолётах Ли-2, Ил-12 и Ан-2 со скоростями не больше 300 километров в час.
Но даже уйдя в 1965 году на пенсию, он не мог расстаться с любимой работой, и ещё целых 14 лет проработал в наземной службе аэропорта «Шереметьево». На основе его мемуаров, звукозаписей и фотографий Главное архивное управление Москвы выпустило в 2011 году мультимедийный компакт-диск, посвящённый освоению Арктики.
Бортмеханик Юрий Григорьевич Соколов, тоже ветеран полярной авиации, участвовал вместе с Кирилиным во второй советской научной экспедиции в Антарктиду на дизель-электроходе «Обь»
Лётчик Филипп Трофимович Ерёменко погиб в 1942 году под Ленинградом. Он летал на бомбардировщике СБ, и над Ладожским озером был сбит. Об этом случае написал в своей книге «Лёд и пепел» флаг-штурман полярной авиации Валентин Аккуратов.
О других свидетелях событий на Генриетте мне ничего не известно.
А первооткрыватель Новосибирских островов американский исследователь Джордж Вашингтон Де Лонг умер от голода в районе устья реки Лены. Его парусно-паровой барк «Жаннетта» был раздавлен льдами всего через неделю после того, как американцы покинули остров Генриетты. Экипаж высадился в три шлюпки и проплыл несколько сот миль, но поднявшаяся буря разнесла моряков в разные стороны. Шлюпка, которой командовал судовой механик Мелвилл, достигла земли в районе бухты Тикси, и всех, кто был в ней, спасли якуты. Джордж Мелвилл организовал спасательную экспедицию, но лишь спустя год нашёл останки своего командира и нескольких моряков на другом берегу устья Лены. Рядом с телом Де Лонга лежал дневник, который тот вёл до последней минуты…
