Ангельсина Сергеевна пришла на работу пораньше. Хотела с Николашей пообщаться. Он-то завсегда, за исключением редких случаев, которые можно по пальцам пересчитать, на работу приходит в числе самых первых. Раньше, пожалуй, только охрана приходит. Ну, они-то понятно — пересменка, сдача дежурства и прочее. А ему? — начальник ведь, мог бы и попозже приходить, никто бы и слова не сказал. А вот, поди ж ты, приходит рано, и всё тут.
Ангельсина одно время старалась приходить так, чтобы быть на рабочем месте раньше, чем непосредственное начальство, то есть — Николай Анатольевич, Николаша. Да только не всегда получалось: выйдет, чтобы быть за полчаса до официального начала рабочего дня, а он — уже на месте. Не каждый раз, но зачастую. Стала тогда Ангельсина приходить за сорок пять минут. Получалось прийти первой. Чаще всего получалось. Придет, а Николая еще нет. Она, естественно, довольная.
Здравствуйте, дорогие, любимые читатели и подписчики канала «ДиНа»!
Рассказ «"О, сколько нам открытий чудных…!". Память-то, она, оказывается, штука такая…» — это 88-я часть рассказа про странную белую кошку Томасину.
Для тех, кто не знаком с Томасиной, но хочет познакомиться — ниже приведены ссылки на начало рассказа и на предыдущую часть.
А еще ниже — ссылка на вполне себе самостоятельный вбоквел, который, тем не менее, имеет прямое отношение к «Томасине».
Так и ходила. Пока Николай как-то раз не начал интересоваться, а почему, собственно, она, его секретарь, находится на рабочем месте так рано? — девяти часов еще нет, а она уже на месте. Может, что дома случилось?
Пришлось объяснить свою позицию: старается приходить раньше, чтобы быть на рабочем месте к его приходу.
Николай тогда помолчал какое-то время, а потом выдал:
— Нет уж, Ангельсина Сергеевна, давайте договоримся следующим образом: вы приходите так, чтобы в девять быть в полной готовности. За пятнадцать минут, так за пятнадцать, за пять, так за пять. Главное, чтобы в девять вы уже готовы были работать и выполнять мои поручения. А приходить за полчаса, да за час? — зачем? Я ведь могу и на два часа раньше прийти. И, вообще, с вечера остаться. За переработку я вам не плачу. А вы — перерабатываете, выходит. Если мне понадобится, чтобы вы пришли раньше или, наоборот, задержались, я вас предупрежу.
Так с тех пор и пошло. Ангельсина стала приходить на работу минут за двадцать. Чтобы спокойно, не спеша приготовиться к началу рабочего дня.
Сегодня же она пришла раньше почти на час. Надо с Николашей поговорить. В тихой обстановке, пока никто не стал его отвлекать и дергать. А поговорить надо, особенно с учетом информации, которая выяснилась вчера, благодаря Ирине. То, что Николай не остался на ночь в офисе, она знала — позвонила вечерком охране, те и сказали, что Николай Александрович минут двадцать, как ушел.
Сделала чай, с удовольствием выпила его, проверила входящую корреспонденцию, да нет ли писем, как сейчас принято говорить — на «бумажных носителях». Бумажных писем не было, да и во входящих электронных — тоже ничего интересного и важного: рассылка, да парочка предложений о сотрудничестве, их она переправила на почту Николая. В любом случае — увидит, а заинтересуется или нет… — ну, тут пусть сам решает. По её же мнению, ничего стоящего не было.
Время еще оставалось, и Ангельсина решила разложить карты Таро, этому её как-то, еще по молодости, Клавдия научила — Николая-то все равно еще нет. Так почему бы и не раскинуть?
— Интересно, интересно… Ну, если карты не врут, то скоро дочка Николая будет по закону с ним, а не только потому, что так его бывшей приспичило. А вот это…? О, как! — неужели у Николая какой-то романтический интерес появился? Давно пора! Хотя… Сейчас, пожалуй, надо с этим погодить… Сначала — дочка. Неизвестно, ведь как девочка какую-то чужую тетю воспримет…
Ангельсина раскладывала карты, думала и тихонько бормотала себе под нос, как ей Томасины не хватает, привыкла же к кошке за те несколько лет, что та у неё жила.
В это время открылась дверь, зашел Николай. Карты моментально оказались под развернутой газетой. Зачем смущать человека? — ему и говорящих кота и кошки достаточно. С которыми он не так давно столкнулся. Нет, он ей не говорил об этом, конечно. Только она и сама догадалась. А вчера, после визита Ирины, всё встало на свои места.
— Здравствуйте, Николай Александрович.
— Здравствуйте, Ангельсина Сергеевна. Что-то вы опять рано…?
— Да так, что-то не спалось.
— Ну, коли вы на рабочем месте уже, сделайте мне кофе тогда, да покрепче, пожалуйста.
Ангельсина принесла кофе, и Николай сам не заметил, как рассказал ей, своему секретарю, то, что так тревожило его последние дни. И про то, что суд скоро, и про то, что Элеонора, бывшая его жена, вдруг, по какой-то непонятной причине, попросила, чтобы дочка еще пожила с ним какое-то время. И это тогда, когда суд скоро. Что у неё вообще творится? Что она задумала?
И даже про собаку рассказал. Которую, нет, не он сам, другой человек спас, а он только подвез их в клинику, да переговорил с ветврачом. Но, вот что-то озаботился судьбой этой собаки. Плюс, там еще и…
— Ой, Ангельсина Сергеевна, совсем я вам голову заморочил! Вы же — мой секретарь, а не психолог и не психотерапевт.
Николай сам удивлялся, что он так разоткровенничался? — но, порой, он, бывало, делился с Ангельсиной Сергеевной тем, что накипело, что нервничать и переживать заставляет. Каким-то непонятным, непостижимым образом Ангельсина Сергеевна напоминала ему его бабушку… Марию Федоровну… С той тоже можно было обо всем поговорить, поделиться всем. Только тогда Коленька маленький был, а сейчас — взрослый мужик ведь, и что на откровения понесло?
— Эх, Николай Александрович, иногда секретарь получше всякого психотерапевта будет.
— Ну, тут я бы поспорил, — и Николай хотел было уже свернуть разговор, сказать спасибо за кофе да за участие, и заняться своими делами, да только Ангельсина Сергеевна как-то хитро и одновременно добро улыбнулась, и сказала:
— Подождите, Николай Алесандрович, не спешите, буквально еще пять минут, я вам кое-что покажу. Время до начала рабочего дня еще есть.
Ангельсина ушла, унесла чашку из-под кофе, а Николай машинально взял бронзовую статуэтку Оле-Лукойе, да стал вертеть. Такая уж у него привычка была, когда что-то вызывало недоумение, удивление или растерянность, он обращался к этому сказочному персонажу. Статуэтку ему пять лет назад, да уже чуть больше, Лена подарила. Лена… Елена Греза… Сказала тогда: «Николай — это тебе, держи, пусть обо мне напоминает, да в трудные минуты помогает. Говорят, он помогает хорошие сны видеть. Видишь, фигурка с цветным зонтиком. А еще в чудо верить помогает. В чудо важно верить, и тогда оно обязательно наступит».
Николай ей тогда ответно подарил Жар-Птицу. Статуэтку, естественно.
— Лен, а это тебе. Держи. Говорят, Феникс всегда возрождается. Даже из пепла. Чтобы у тебя всё было хорошо. А, если что-то и случится, чтобы силы нашлись. Возродиться.
Они тогда еще посмеялись. Надо же, какие друг другу «знаковые» фигурки подарили. Тогда, казалось, что счастье продлится вечно. А через день Лена исчезла. Нет, не пропала. Просто уехала, когда он еще спал. Оставила записку. Просила не искать…
Впрочем… И он тогда еще женат был. И разводиться не собирался. Геле-то, дочке, всего пять лет было…
Из раздумий и воспоминаний вырвал скрип двери. Это Ангельсина Сергеевна вернулась.
— Смотрите, Николай Александрович. Вот, что я вам хотела показать.
В руках у секретаря был альбом. Большой, с красивым переплетом. В таких раньше фотографии хранили. И вот этот альбом Ангельсина Сергеевна протягивала ему.
Николай взял, про себя успев мельком подумать, что он там увидит? — накрахмаленные платья да воротнички второй половины прошлого века? Интересно, конечно, фото-то в любом случае уже исторические получаются, но, как-то не ко времени что ли…
Открыл альбом, перелистнул одну страницу, другую… Да, он был прав: фотографии старые, черно-белые, зачастую не очень качественные, так как любительские.
Так, а это что? С фотографии на Николая смотрела бабушка. Его бабушка!
Продолжение — «Успеть во что бы то ни стало» — см. ссылку ниже.