Его воспоминания прервал грохот ворот, которые гулко заскрежетали, двери колонии открылись, и Тоня, словно птичка, легонько выпорхнула из этого унылого и тяжелого тюремного гнезда. Это была девушка, брюнетка, лет двадцати. Лицо ее было очень смуглым, а короткая стрижка придавала ее лицу почти юный вид. Нос сильно выделялся и никак не подходил к ее овальному нежному лицу. Чем-то она напоминала чеченку или другие народы кавказской национальности. Оглянувшись вокруг, раскинув руки, она во весь голос закричала:
─Ура! Ура! Свобода! ─ и, подбежав к Николаю, обняла его, и он услышал счастливые всхлипы любимой девушки, которая попала на «Мелки» и отсидела полтора года из-за оказания незаконных медицинских услуг. Она, как сейчас, все это помнит.
Однажды к Надежде Николаевне, белокурой женщине, сорока пяти лет, высокого роста, в дом прямо-таки влетела подруга Валентина Сергеевна, с лицом белее полотна. Надежда Николаевна ее просто сразу и не узнала: выглядела старухой и прямо с порога заголосила:
─ Помоги, Надежда! ─ по-дружески она ее называла просто по имени. ─ Моя Любка влетела от Витьки Сметанного, окаянного... Жениться не хочет… Давай делай аборт, он ей велит! Сволочь такая!
Немного успокоившись, она начала более подробно рассказывать о своем внезапно нагрянувшем горе.
─Я случайно узнала, когда увидела, что Любка стала на соленое и кислое нажимать, ─ как бы оправдываясь, продолжала она. ─ Затем испуганно посмотрела на Надежду Николаевну и произнесла шепотом: ─ А уже три месяца скоро будет, ─ и вновь заплакала.
Опытный врач многое перевидела на своем веку, и этот случай не так уж страшен, и она начала успокаивать подругу.
─Не волнуйся. Пока ничего страшного не вижу. Надо просто уговорить этого папашу оставить малыша, а как бы потом жалеть не стали молодые. Это ведь пока по молодости ветер в голове, а повзрослеют ─ локти кусать будут, но будет уже поздно.
─Да, чего только ни делали: и уговаривали, и просили жениться ─ все бесполезно. Мы будем делать аборт. Всё, ─ решительно сказала мать, ─ решено!
─Ну, тогда я тебя с твоим чадом жду завтра к девяти в клинике...
─Нет-нет…─ перебила, испугавшись ее. ─ Нет… только не клиника. Это весь город будет знать. В таком маленьком городе, как наш, все сразу просачивается. Давайте на дому. Ты же можешь…
Надежда Николаевна задумалась. Сейчас акушерка, медсестра в отпуске, и кто бы помог ей провести операцию, тем более в таких нелегальных условиях, она не могла представить. Подсказала находчивая Валентина Сергеевна:
─ У меня соседка, Тоня, недавно закончила медицинское училище. Вот и возьми ее в помощь. Все равно околачивается, пока не устроилась работать. А так еще и на платье или туфли заработает
Аборт проводили в недавно построенном новом доме Валентины Сергеевны, в обычном, с печным отоплением и застекленной верандой. Потолок и стены были побелены, о которые прихожие пачкались мелом, а комнаты были устланы разноцветными дорожками, связанными вручную из различного ненужного тряпья.
Любка, дочь хозяйки дома, лежала с широко расставленными ногами, уныло смотрела в белый потолок, и ей так хотелось, чтобы побыстрее все закончилось.
Она ничего не видела из-за простыни, которая отделяла ее от медицинских работников, но чувствовала, что маленький человечек уже никогда не родится. Любка постаралась его представить. «А интересно, кто все-таки у нее мог быть: девочка или мальчик? Но что-то очень долго возятся», ─ подумала Любка.
А у работников, проделывающих столь грязное дело, как уничтожение будущего человека, правда еще не совсем сформировавшегося, но маленького, живого существа, которого только что лишили самого прекрасного, что мог Господь подарить человеку ─ это жизни, и им, стоящим на другой половине , не удалось завершить это нечистоплотное по духовности человеческой дело: у пациентки, совсем еще молодой, белокурой девушки, только что начавшей жизнь, открылось сильное кровотечение.
У Надежды Николаевны было много сложных операций, и в трудную минуту мастерство ее всегда выручало, а сегодня что-то изменило ей, пожалуй, то, что она делала это нечистоплотно, нелегально. Сначала все протекало успешно, а в самом конце, когда казалось, что все позади, открылось сильное кровотечение. Остановить кровь не получалось. Надежда Николаевна постоянно поглядывала на Любу, всматриваясь в лицо несчастной, молоденькой девушки, будто спрашивая: «Ну, как ты, все ли в порядке?» Но кровь, как назло, не останавливалась. Она заливала все: и подложенное под девушку чистейшее белье, и рубашку ─ никакие зажимы не помогали. Какие только врач методы не применяла, чтобы остановить кровотечение, но все было безуспешно. Надежда Николаевна в очередной раз заглянула за перегородку и увидела бледное лицо девушки, и тут только до нее дошло, что если еще повременить, то Любка может умереть. Немедленно надо вызывать скорую, пока еще не поздно. Но как же с тайной аборта? Все же станет явью ─ и на скамью подсудимых можно загудеть! Ну и черт с этим ─ жизнь дороже, и, поглядев на Тоню, она протянула очень медленно и еле слышно:
─Тоня! Вызывай скорую. Иди, звони… Иначе она умрет.
Всевышний все-таки сжалился над медицинскими работниками. Девушку Любу спасли ─ осталась жива. А на Тоню и Надежду Николаевну завели уголовное дело. Врач получила пять лет общего режима, а Тоньке, как малолетке и еще не успевшей натворить серьезных бед, дали полтора года «Мелков».
Автор рассказа Самый счастливый человек" книги "Командоры" В.А.Галашевский 8 июня 2023 г.