Бои в Чечне март 1996(часть 3)
Вспоминает прапорщик Михаил Павлов, кавалер Ордена Мужества:
Наш БТР подбили сразу. Пять попаданий из гранатомета. Почти одновременно. Но машина выдержала, не загорелась, даже осталась на ходу, хоть и получила сильные повреждения. Десантировались, рассыпались вокруг нее, заняли оборону.
Боевики близко, метров пятьдесят до них. Даже голоса слышны были. И видно, как перебегают. Первые минуты бой вели в одиночестве. Потом подлетел БТР Мордовина.
Вспоминает прапорщик Александр Алексеичев, кавалер Ордена Мужества:
Когда впереди началась стрельба, колонна замерла. Секундная пауза. Потом Мордовин дал команду: идем вперед на помощь своим. Понеслись по левой обочине. Колонна стоит. Подлетели. Михаил командует: оба борта — десантируется. Первым с правого люка выскочил Рамиль, командир за ним следом. Вдвоем прикрывали десантирование остальных. То есть в первые секунды они вдвоем весь огонь «духов» на себя собрали.
Помню как ранило Мишку. Нога у него подкосилась, он упал на колено, потом повалился на бок. Наверняка снайпер бил, потому что колено у ротного разнесло. Почти сразу Рамиля ранило в плечо, потом еще раз. Они рядом лежали. Рамилька простонал: больше не могу, больно».
Я под бэтээр закатился, хотел их же туда затащить. Тут перед носом машины граната от ГП рванула. На секунду вырубился. Башкой потряс, смотрю: сержант раненный лежит. Ему осколком руку посекло. Фамилию парня не помню. Так смотрел, успокоил, мол, ничего страшного, терпи. Хотя какое там, к чертям, ничего страшного, если кисть изуродована в дребезги.
Огонь велся очень сильно. Михаил с Рамилем были еще живы. Дал несколько очередей, опять дернулся к ним. А вот остальное — как в тумане. Помню красное пятно от гранатометного выстрела, потом шипение, грохот, взрыв, дым. Провалился куда-то.
Очнулся, стал выбираться из-под бэтээра. Под руку попался ботинок. Поднял его, посмотрел: из него кость и шмотки мяса торчат. Откинул в сторону, пополз дальше. Глазами повел: Михаил с Рамилем лежат. Командир чуть ближе, Хузин подальше. Вернее то, что от него осталось. Так, кусок мяса бесформенный….. Правой ноги почти совсем не было, левая по колено оторвана.
В сознании это отпечаталось как кадры из кино. Пока ни каких эмоций не было. Только боль по всей спине…
Гранатометчик, пытавшийся поджечь БТР, взял неточный прицел. Машину выстрел миновал. Но свои жертвы та граната все же нашла: были убиты старший лейтенант Мордовин и рядовой Хузин, ранены и контужены прапорщик Алексеичев и Хрусталев. Александру всю спину нашпиговало осколками. Олегу Хрусталеву зацепило голову и пробило кисть левой руки (оторвала три пальца). Но он не вышел из боя. Лишь через несколько минут, получив при следующем взрыве гранатометного выстрела «множественные пулевые ранения правого предплечья с повреждение кисти», как будет записано в его медицинской карте, Олег выпустил автомат….
Вспоминает майор Игорь Ветров, кавалер Ордена Мужества:
После нашего заезда в ПВД прошло не более получаса. Еще ничего толком сделать не успели. Я сумку с вещами у роты разведки кинул, пошел автомат отдавать. Своего-то не было, брал на время марша у Лены Чернышевой, санинструктора второго батальона.
Обратно возвращаюсь — у штаба волнение какое-то. Подхожу: в чем дело? Наши в засаду попали, бой ведут. И тут же Мидзюта кричит: «БТР разведки и БТР спецназа на выезд!». И почти без перехода: Ветров, старшим едешь!».
Побежал в разведроту, схватил в оружейке ствол, оттуда — к бэтээру, на бегу распихиваю магазины в разгрузку, два просто так за пазуху бросил.
Разместились в десантном отделении, забились так, что не шелохнуться. Через триплекс почти ни чего не видно. Сергей Рысин на командирском месте, он хоть что-то разглядеть может. Докладывает: подъезжаем. Остается спуститься по склону, пройти поворот, и мы на месте. Самого боя еще не видно, но уже слышно. Внутри начинает все закипать, какая-то волна поднимается.
Вырулили из-за поворота, проехали метров сто. Рысь орет: «Оба борта — огонь!». Куда стрелять, так толком и не поняли, но Сереге с командирского места тогда было виднее. Подлетаем к хвосту колонны. Рысин новую команду: «Правому борту десантироваться!». Я еще подумал: «Надо же, раскомандовался! Вроде бы меня старшим назначили…».
Но там не до выяснений было, кто главный. Защелки на люке откинул, верхнюю крышку ногой вышиб, нижняя сама отпала. Набрал побольше воздуха, как перед прыжком в воду, посмотрел на часы: без пяти одиннадцать. Мысль мелькнула: «Только бы не первой пулей, а то сижу как раз напротив люка, другим выбираться тяжело будет».
Но додумывал уже в полете. Упал, откинулся в сторону, освобождая место второму. Спецназ Шумиловской бригады (34 ОбрОН ВВ МВД РФ) уже десантировался, ребята по обе стороны дороги оборону заняли, в перестрелку втянулись, грамотно короткими очередями огрызаются.
Мы с офицерами сползлись мозгами пораскинуть. Поняли, что немного не так десантировались. Наши-то в голове колонны рубятся, а мы к хвосту прижались. Надо исправляться! БТР Рысина рванулся перед, мы с оставшимися прикрываем…
Тут уместно бы привести воспоминания прапорщика спецназа Миши Павлова о том, как он на себе многих из-под обстрела вытащил. Но не было этих воспоминаний. Когда спросил об этом Михаила, он обронил в ответ лишь две фразы: «Да так и выносил. Как друзей бросишь?».
За него рассказали другие. Эта картина у многих участников того боя осталась в памяти: сплошной треск автоматных очередей, бежит Михаил, неся на плечах (его рост 165 см) кого-то из раненных. За ним, перед ним, под ним встают фонтанчики земли, поднимаемые вгрызающимися в нее пулями. А он даже не меняет темп! Перенес одного в не простреливаемое пространство, бежит за другим. Сколько он сделал таких ходок по кипящей земле, сколько уже точно не вспомнит ни кто. Утверждают, что не менее четырех. Но то, что каждая из них была подвигом, с этим согласны все. Кроме, пожалуй, Миши Павлова — «краповика», орденоносца, безвременно ушедшего из жизни уже после окончания первой чеченской компании…
Вспоминает майор Игорь Ветров, кавалер ордена Мужества:
Конец боя помню лишь обрывками. Взрывной волной накрыло меня и Сергея Горбачева, контузило обоих. Помню: иду посередине дороги, автомат стволом вниз почему-то держу, шапку где-то потерял. БТР чадит, дым от него идет. Мишка Павлов ко мне подбежал, докладывает о чем-то. В голове сплошной звон, но постепенно начинает проясняться. «Как дела у нас?» — спрашиваю. Он тоже головой мотает: «Плохо, Мордовин убит, загружает остальных, давайте уходить. Подбегаем к нашим бэтээрам. Он на броню полез. Ко мне подскочили Рысин с Борзовым. «Люди все? Раненных всех забрали?». Кивают. Сверху на одной машине лежит что-то. «Это кто, Мишка? Маленький какой-то». Рысь глаза опустил: «Это то, что от Хузина осталось». «Е-мое, — думаю, — еще и Рамилька!…». Перед глазами поплыло. «Все, — командую, — по машинам, ходим».
Летим обратно на приличной скорости. Наводчик кричит: «База запрашивает, как дела и какие потери?». Я в ответ: «Передай командиру: два «двухсотых» и много «трехсотых». Потом, уже в санчасти, определились: раненных и контуженных набралось восемнадцать человек….
В 1996 году в первую чеченскую, это был первый захват Грозного боевиками. Но на этом боевики не успокоились и в августе 1996 года боевики попытались вновь захватить город. На улицах города и его окрестностях опять загрохотали выстрелы, шли ожесточенные бои.