Бои в Чечне март 1996(часть 2)
Бои в Черноречье продолжение
Следующий день – 8 марта – должен был быть праздничным. Все, безусловно, помнили об этом. Но вряд ли осознавали. В сознании и окружающем мире все перевернулось и перемешалось. Кровь и смерть друзей висели черной тенью над всеми. Ребята не дожили до замены, до окончания срока своей командировки считанные дни. Разве это справедливо? А если бы дожили и боевики проявили свою активность на три-четыре дня позже? Кто из только что прилетевших мог оказаться на месте павших и искалеченных?
От подобных вопросов и предложений можно, наверное, сойти с ума. Единственное спасение от них – продолжать делать свою работу. Спокойно, настойчиво, зло, стиснув зубы…
С утра 8 марта был намечен выход смешанной колонны из Ханкалы (г. Грозный). К Шумиловской бригаде «пристегнули» бронетехнику и машины томской бригады. По замыслу командования большой караван должен был пройти до места дислокации приволжской бригады и потом разделиться. Нижегородцы остаются в своих «владениях», а томичи идут дальше одни: через совхоз «Пригорный», Чечен-Аул и лесной массив Черноречье до места своего дальнейшего базирования. Их должны были сопровождать два бронетранспортера с разведчиками и спецназовцами нижегородской бригады (34 ОБрОН): показать дорогу, довести до места, а потом спокойно возвратиться к своим. Но «гладко было на бумаге»…
У пятнадцатого городка даже не притормаживали. Машины приволжской бригады просто сворачивали в сторону , выходя из «ленточки», и заезжали в распахнутые ворота своего ПВД. Вновь прибывшие попадали в объятия сослуживцев, давно уже ожидавших их. Мимо проследовали лишь две брони: в голове колонны томичей шел БТР с приволжским спецназом, который возглавлял капитан Рыжук.
«Коробочкой», замыкавшей колонну, командовал командир роты разведки старший лейтенант Михаил Мордовин. У офицеров шел третий день очередной командировки. Вместе с командиром разведчиков внутри бэтээра с бортовым номером «118» ехал разведчик-гранатометчик рядовой Хузин, срок командировки которого подходил к концу. Ни тот, ни другой еще не ведали, что судьбой им отпущены не то что дни – минуты жизни…
В роте разведки Рамиль Хузин был по возрасту самым старшим солдатом. И всего лишь на год моложе командира роты. За глаза многие разведчики называли его Батей. Но не только «солидный» возврат служил поводом для такого уважительного обращения к Рамилю. Его характер, отношение к делу, к товарищам по оружию, готовность всегда прийти на помощь, неспешная основательность в словах и поступках – вот что стало решающим для такого обращения к двадцатичетырехлетнему парню.
Как и любой другой разведчик в Чечне, Рамиль ни дня не оставался без работы. Вместе с ротой выполнял задачи под Новогрозненском, затем в сомом Грозном. Когда в ноябре 1995 года часть производила плановую замену солдат и офицеров, разведчик-гранатометчик Хузин остался на второй срок. Решил: до весны дотяну, а потом в отпуск на родину к семье. Тяжело, конечно, ну да ладно, обойдемся.
Рамиль, никогда не жаловался на трудности, никому не говорил о своих переживаниях, не обращал внимания на болячки. Наоборот, всегда находил возможность приободрить других. Ему верили. Верили в его слова и его гранатомет. Раз Батя сказал, что «бывает хуже», значит, пока все нормально. Если в какой-нибудь заварушке был рядом Батя со своим гранатометом, значит, все будет хорошо.
Но жизнь – и то устает от войны, от постоянной собранности, напряжения и ожидания чего-то. А человек не железный. Копилась усталость и у Рамиля. В своем последнем письме родителям он писал: «Через неделю будет восемь месяцев, как мы в командировке, и тринадцать месяцев, как я в армии. В конце февраля, если получится, может, в отпуск поеду на месяц». Он очень ждал этого отпуска. И почти дождался.
Наступила весна. Прибыла замена. Еще день-два, и военный «борт» возьмет курс в глубь России. Но пришел приказ: разведке и спецназу выйти на сопровождение колонны только что прибывшей части, показать дорогу, довести до места. Те, кто был с Рамилем в то утро, вспоминают, что он не хотел ехать. Какое-то гнетущее томление, нехорошее предчувствие заползло в душу солдата. И тогда он впервые в жизни произнес: Командир, а может, я останусь?».
Командир роты разведки старший лейтенант Михаил Мордовин, только что прилетевший в Грозный, положил руку ему на плечо: «Да ты что, Рамиль! Прокатимся туда-обратно, вернемся, и улетишь. В части уже документы на твой отпуск оформлены, я сам видел. И потом, в экипаже больше нет гранатометчика. Как же мы без тебя? Не переживай, все будет нормально. Давай, а то спецназ вон уже выруливает».
И они заняли свои места в бэтээре….
Засада боевиков ждала колонну на подходе к лесному массиву юго-восточнее Черноречья. «Духи» подготовились заранее, грамотно все рассчитав. Прямая, как нить, дорога меж двух опушек углублялась в лес. Там на небольшом удалении от опушки был мост, на подходе к которому дорожное полотно основательно разрушили. У самой опушки справа от дороги притулился домик лесника, от которого вдоль дороги тянулся бетонный забор. Между ним и дорогой ровное поле. Место для засады почти идеальное. Огневые точки боевики оборудовали в самом доме, в бойницах, выбитых в заборе. Кроме того по обеим опушкам справа и слева от дороги отрыли окопы. Втянись колонна в лес – и ее можно расстреливать с двух сторон, словно в тире.
Но головной дозор каким-то звериным чутьем уловил неладное. Капитан Рыжук подал команду, колонна остановилась. БТР дозора словно ощупью в одиночку продолжал движение. И в это время грянуло несколько гранатометных выстрелов.