В 1995 году режиссёр Владимир Хотиненко снял художественный фильм «Мусульманин» о судьбе солдата Николая Иванова, пробывшего в плену у моджахедов 7 лет. Афганский старик-крестьянин выкупил Николая, когда его вели расстреливать, и Николай заменил ему убитого сына и принял веру своего спасителя.
И вот Абдулла (таково стало новое имя Николая) появляется в родной деревне со своими новыми убеждениями и становится «белой вороной». Он не такой, как все, что раздражает и злит людей. Такого обычно не прощают, преследуют и вытесняют из своей среды. Старший брат настроен враждебно, и даже родная мать советует сыну убираться подобру-поздорову.
В Российской империи отпадение от православия, отступничество (апостасия - Αποστασία) квалифицировалась как религиозное посягательство. Так, 24-я статья 22-й главы Соборного уложения 1649 года предусматривала сожжение за совращение православного в ислам, а сбитого с пути отправлять «на ковёр» к высшему духовному лицу:
«… А будет кого бусурман какими нибудь мерами насильством или обманом русскаго человека к своей бусурманской вере принудит, и по своей бусурманской вере обрежет, а сыщется про то допряма, и того бусурмана по сыску казнить, зжечь огнем безо всякого милосердия. А кого он русскаго человека обусурманит, и того русскаго человека отослать к патриарху, или к иной власти, и велети ему учинити указ по правилом Святых Апостол и Святых Отец…».
Статья 191-я «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных» издания 1845 года также подразумевала «увещевание и вразумление» для «отступивших от христианской веры православного или другого исповедания в веру не христианскую».
****
Со временем люди стали использовать религию как инструмент для выражения своего протеста! Что только не придумывалим! Кто-то просто дурачком прикидывался, ничего не объясняя. Ну, а кто-то пытался подвести под протест «теоретическое обоснование». Мол, я не просто «отказник», а шибко идейный!
Так-то вот!
В докладной записке по Главному Штабу от 17-го февраля 1886 года говорилось:
«… В минувшем году Начальством Варшавского военного округа был возбуждён вопрос о том, как поступить с новобранцем Саратовской губернии, призыва 1884 года, Степановым, отказавшимся от принятия присяги по обряду православной церкви, хотя по послужному списку Степанов значится православным…» .
Отказ от принятия присяги не был каким-то сверхъестественным событием для русской армии - ежегодно таких случаев насчитывалось с десяток. Однако каждый случай был индивидуальным. Степанов тоже отличился.
«… Новобранец этот заявил, что он – магометанин, поэтому желает принять присягу в присутствии духовных лиц магометанского закона. На сделанное по этому поводу предмету сношение с Начальством Казанского военного округа, Начальник Штаба этого округа донёс, что названный новобранец, как сообщил Саратовский Губернатор, находясь на родине, не исполнял христианских обрядов, как и другие его однообщественники, против которых по распоряжению духовного начальства возбуждено судебное преследование, какое находится в производстве у судебного следователя Саратовского Окружного Суда…» .
В общем, конечно, христианином Степанов был неважным, но и мусульманином не был. Так, «в позу» просто встал. Ну, а начальство, чтобы лишний раз не заморачиваться, в отчётах решило показывать его по-старому:
«… Ввиду подобных обстоятельств дела, начальству Варшавского военного округа было сообщено, что Степанова следует считать по спискам православного исповедания, и до окончания о нём вышеупомянутого дела оставить на службе без присяги, с отметкой об этом в послужном его списке…» .
Ещё один случай имел место в том же самом Казанском военном округе, где Начальник 40-й Пехотной Дивизии запрашивал разъяснения, «как поступить с рядовыми 157-го пехотного Имеретинского полка Николаем Дмитриевым и Алексеем Петровым, значущимися по документам православными и отказывающимися присягать по христианскому обряду».
Как явствовало из переписки с Уфимским Губернатором по этому вопросу:
«… Дмитриев и Петров, находясь на родине, до 1881 года состояли в православии; в этом же году перешли в магометанство в числе других жителей одного с ними села. Увещевания местного епархиального начальства, к которому были посланы Дмитриев и Петров Стерлитамакским Уездным по воинской повинности присутствием, оказались безуспешными….» .
Губернское Правление запросило мнение Уфимской Духовной Консистории, которое было непреклонным
«… на основании 38 ст. XIV тома Устава о предупреждении и пресечении преступлений издания 1876 года, как рождённых в православной вере, так и обратившихся к ней из других вер, запрещается отступать от неё и принять веру иную…» .
Даже прошение старо-крещёных татар, принявших православие в XVI – XVII в.в., было отклонено:
«… в силу сего закона, по поводу всеподданнейших ходатайств старо-крещёных татар Уфимской губернии, о дозволении им свободно исповедовать магометанскую веру, последовало в 12-й день Июля 1882 года Высочайшее повеление, которым означенные ходатайства, как законные, оставлены без последствий…» .
Христианизация велась не только насильственными административными мерами, но и путем широкой пропаганды. Многие татарские мурзы в целях сохранения своих владений вынужденно принимали христианство, от чего спустя пару сотен лет предпочли отказаться. Однако в конце XIX столетия власть посчитала, что менять правила игры не следует. Открой кран – и целая река выльется, не остановишь!
Духовное ведомство полагало, что для лиц, отпавших от православия, не стоит делать никаких исключений:
«… приведение к присяге, по принятии в военную службу лиц, совратившихся из православия в магометанство, чрез мусульманского муллу, допущено быть не может, и должно быть исполняемо православным священником…».
Но это было лишь частью проблемы. Христианин или иноверец – он всё равно оставался солдатом русской армии, и наказать за ослушание его следовало не по гражданским законам, а по армейским!
Как за неподчинение приказу!
В числе мер, предлагаемых Главным Штабом применить к строптивцам, были не только пастырские поучения:
«… На основании существующих узаконений (185 ст. Уложения о наказаниях 1866 года), отступивших от христианской веры православного или другого исповедания в веру нехристианскую, отправляют к духовному начальству для увещевания и вразумления.
До возвращения же в христианство они не пользуются правами своего состояния. А, согласно Высочайше утверждённого в 21 день Июня 1863 года Положения Комитета Министров, уклоняющиеся от православия нижние чины войск и военных управлений и учреждений могут быть назначаемы на службу в отдалённые части войск. За отказ от принятия присяги, в существующих законах наказания не установлено.
Относительно же бывших униатов, отказывающихся от принятия присяги по обряду православной церкви и заявляющих, что они католики, принято поступать, как выше указано, т.е. если таковой нижний чин откажется в присутствии православного священника, но даже и в присутствии чиновника или офицеры, то делается распоряжение о назначении такого упорствующего на службу в один из отдалённых округов.
Точно также полагалось бы соответственным поступить и с нижними чинами, отказывающимися от присяги вследствие отпадения от православия в магометанство, назначая их на службу в отдалённые местности, не имеющие магометанского населения, как, например, в Забайкалье, в Амурскую, Приморскую и Якутскую области…».
В общем, держать таких своевольников следовало подальше.
И начальству проблем меньше.