Он спал всего три часа. Но когда соседское радио за стенкой запикало, сообщая точное время по Москве – семь часов утра, моментально подскочил, будто и не спал вовсе. Глаза, правда, болели, словно их натерли песком. На ватных ногах он добрался до кухни. Чертова бессонница. Она преследовала его вот уже третий месяц.
Врачиха, с которой он советовался по этому поводу, сказала, что все дело в излишней нагрузке.
- Вы перерабатываете. Больше отдыхайте. Гуляйте, дышите воздухом. Ложитесь спать в одно и то же время. Берегите нервы.
Наверно, она искренне хотела ему помочь. Даже выписала какие-то таблетки и капли - успокаивающие, на травах. Дала направление к неврологу.
Серега направление взял, но никуда не пошел. Можно было, конечно, прибегнуть к старому испытанному способу – махнуть перед сном рюмку коньяку или водки. Но он знал, что, во-первых, на одной рюмке не остановится. А во-вторых – он ведь дал себе слово. После того, как от него ушла Маринка, он сам себе хотел доказать, что она не права: вовсе он никакой не пропащий. И алкоголь не заменяет ему всю личную жизнь. Было очень жаль себя, но Серега держался. Из упрямства. Упрямства у него имелось через край.
Наливая кофе, он почувствовал, как внутри поднимается волна боли: на голову словно колючую проволоку кто-то накрутил, и теперь с садистическим наслаждением затягивал, в особенности нажимая в районе висков.
- Ша, Парижский! – скомандовал он сам себе. – Хватит ныть. Пора родине служить.
Солнце висело на небе в легкой дымке, обещая очередной жаркий и душный день в городе. Поутру дороги еще пустовали, и до работы Серега добрался минут за десять.
Когда в лобовом стекле мелькнула знакомая крыша местного МВД, он вздохнул и попытался припомнить, когда ему в последний раз давали отпуск? Кажется, года три назад? А сейчас даже о выходных за свой счет не было речи: начальство принимало заявление и автоматически выдавало отказ - мол, сперва найди себе сменщика, тогда и поговорим. Серега завидовал семейным коллегам с детьми: им по закону полагался отпуск в летние месяцы.
А что касается Сереги, то его последний отпуск состоялся в январе. И поехать он никуда не смог, потому что до последнего гадал – дадут, не дадут. А такие вещи, как билеты в турпоездку или на самолет заказывать надо заранее. В итоге он всего раз покатался на лыжах за городом, остальное время просидел дома - отсыпался, играл в шахматы с соседом, смотрел боевички по ночам и… И пил. Накачивался градусами. Собственно, после того отпуска Маринка и ушла от него.
«Ты же голимый бесперспективняк, Парижский!» - заявила поганка. И как только выговорить смогла? Бесперспективняк. Бесперс… Тьфу! Стерва.
С вялым кивком Серега принял ключи от своего кабинета у молодого дежурного – парень из новичков, фамилия его, кажется, Мальцев.
Серега сунул ключи в карман и расписался в журнале. Дежурный постучал ручкой по стеклу, привлекая его внимание.
- Сергей Васильич, такое дело… Бабка тут одна всю ночь нам трезвонила: сын, мол, у нее пропал, с работы не вернулся.
- И чего? Сколько дней прошло?
- В том-то и дело - вчера только пропал. Я ей сказал, что трое суток надо выждать. Но она все свое талдычила, рыдала, телефон оборвала. А потом в три часа ночи лично приперлась – говорит, что хочешь делай, не отстану. Ну я и велел ей того… заявление настрочить. Вот, и… пришлось принять! – Мальцев сунул Сереге несколько мятых листков бумаги. – Я ей говорил, чтоб пришла утром, рассказала подробности... Но она это… не захотела. Ну, что мне было делать? Я ж все-таки должен как-то реагировать.
Серега сморщился: колючая проволока, натянутая вокруг головы, уже, казалось, впилась в мозг. А какой-то невидимый изверг решил до кучи еще и заколотить гвозди ему в виски, и теперь от души засандаливал по ним молотком.
- Ну, спасибо, правильный ты наш… - Серега бросил злой взгляд на дежурного. - Свою жопу, значит, прикрыл, мою подставил. Молодца!
- А что, Сергей Васильевич? Если бы не принял я заявление, бабка эта наверняка пошла б наверх, в прокуратуру! А меня б тогда премии лишили! У старухи времени полно, заняться нечем. Будет бегать по всем инстанциям. Себе дороже.
- Бабки разные бывают. А бумажки теряются… - буркнул Серега.
- Ну, я уже зарегистрировал заявление! – развел руками дежурный.
- Попомню я тебе это дело, Мальцев.
- Очень уж упорная бабка. Сумасшедшая. Ведьма! Точно говорю!
Погрозив Мальцеву кулаком, Серега забрал заявление и направился в кабинет.
Войдя, первым делом открыл зарешеченное окно – духота ощущалась уже сейчас, к середине дня будет парилка.
На рабочем столе посреди пыльных бумаг валялась дохлая муха.
«Вот. Даже мухи дохнут. Ну совершенно некому меня подменить на время отпуска!»
Серега распахнул форточку и, подняв муху за скрюченную лапку, выкинул в окно, подумав, что когда-нибудь его самого ожидает примерно такая же судьба. Что вообще держит его в этом проклятом месте? Чувство невыполненного долга перед страной? Желание очистить улицы от сброда? Ненасытное ЧСВ?
А может, тупо привычка? И осознание, что ни на что другое он давно не годится. Но в этом он признаться себе боялся.
Неоднократно он заявлял начальству, что непременно уволится – вот только дело текущее закроет. Но после одного закрытого дела следовало другое, за ним третье… А Серега Парижский оставался, стараясь не задумываться – почему он это делает. Да и некогда с этим особо рассусоливать.
Он взялся за стопку бумаг на столе с намерением навести хотя бы минимальный порядок. В этот момент в дверь тихо постучали.
- Войдите! – крикнул Серега и скривился: собственный голос отдался болью в голове. – Войдите, - повторил он тише.
В приоткрытую дверь заглянула женщина неопределенных лет. Сереге показалось, что он где-то видел ее. Скорее всего, это была ложная память. Такие тетки постоянно толкутся в магазинах, ругаются в очередях в поликлинике, стоят в автобусе с набитыми сумками. Протиснувшись бочком в кабинет, женщина остановилась напротив Серегиного стола. Не здороваясь, заявила:
- У меня сын пропал.
Единственное, что выделяло эту женщину из сотен других – это тревожный, ожидающий взгляд. Парижский заерзал, почувствовав себя под ним неуютно.
- Когда? – спросил он, отведя глаза.
- Вчера, - ответила женщина, глядя на Серегу в упор. – Он с работы не вернулся.
Я вот фотографию принесла…
Сергея осенило:
- Это вы ночью писали заявление?
- Я, - согласилась она, протягивая Сергею фотографию. - Ваш дежурный сказал: без заявления дело не откроют. А по зарегистрированному заявлению…
- Понятно, понятно, - перебил Сергей, постучав ладонью по столу и сделав вид, что не заметил протянутую фотографию.
«Экий же у нас Мальцев впечатлительный! – подумал он про себя. - Еще и фантазер. Ловко наплел – и «сумасшедшая бабка», и «ведьма»… Не выдержал давления, слабак. Надо будет ему заделать козу при случае».
- Ну, рассказывайте, - сказал он вслух нарочито равнодушным, скучающим тоном. – Значит, ваш сын…
Женщина опустилась на стул напротив Серегиного стола. Положила ему на стол фотографию. Сергей, вытащив из кучки принесенных бумаг нужное («Абсолютно ненужное!») заявление о пропаже, разгладил и быстро пробежал глазами.
- Ваш сын - Валентин Безпалько, 1995 года рождения… Работник фирмы «Поток» при городском морге… И кем он там?
- Да он у них все – и швец, и жнец… Чего только ни делает: моет, копает, носит!
- Так. Извиняюсь… Значит, мойщик трупов. Ох ты, господи! И с чего вы, гражданочка, решили, что ваш сын пропал? А не забухал где-то с дружками посреди умиротворяющей кладбищенской атмосферы?!
- Да он же завязал!
– Да как завязал – так и развязал! Вы хоть представляете себе, чем занимается ваш сын, и как это сказывается на психике?! – Сергей изо всех сил старался сдерживаться, но с каждым словом его голос отчетливо наливался злобой. Одна мысль, что среди кучи висящих на нем дел о потеряшках будет числиться еще и этот алкаш-мойщик трупов, настолько его взбесила, что, будь у него на столе сейчас стакан водки, Серега бы махнул его одним глотком и не поморщился бы.
- Сережа… вы успокойтесь. Вы меня разве не помните?
Он поднял глаза – и словно на стену налетел.
- Тетя Люда?!
- Ага.
Она слегка улыбнулась одними глазами, и ее лицо тут же преобразилось. Голос смягчился, добрый взгляд серых глаз, окруженных морщинками, пробудил у Сереги воспоминания, которые со школы не всплывали в его голове.
В тот день один из пацанов в классе разбил его «тамагочи» - и не случайно, а назло, из зависти. Попросил посмотреть, а когда Серега дал – кинул на пол и раздавил игрушку каблуком. И еще ржал как конь, красуясь перед другими школьными ублюдками. Серега был смертельно оскорблен – он дождался конца уроков и кинулся на обидчика в школьном дворе.
Вот только не учел разницы в габаритах… не в свою пользу. Мести не получилось: ему порвали куртку и извозили мордой в грязи. Противник вошел в раж, и для Сереги все могло закончится совсем печально, если бы не вмешательство школьной уборщицы тети Любы.
- А ну, отпусти пацана, мерзавец! Сейчас директора позову!
Утешая плачущего Серегу, она тогда же посоветовала ему заняться боксом.
- Научишься давать отпор, - сказала она. – Это мужчине всегда пригодится.
Она же подсказала Сереге адрес секции, где, по ее словам, с ребятами занимался хороший тренер. Сын ее, Валёк, тоже туда хотел записаться, но его из-за маленького роста не взяли. «Сказали – пускай подрастет!» - объяснила тетя Люда и улыбнулась одними глазами – вот точно так же, как сейчас.
Теперь Серега точно ее узнал. И это заставило его еще больше напрячься: отказывать, давать отлуп знакомому человеку, да еще женщине, да еще хорошей женщине… Тут придется как следует подумать.
- Да, теть Люд. Значит, это вы. Давненько вас не видел. Ну, надо же как. Тесен мир.
- Так… В одном городе живем. В одном районе.
- А что же это с Вальком… С Валентином, то есть, сталось? Как это получилось-то… - Серега запнулся. Оно, конечно, следователь – он как врач, для него бестактностей не существует. Но все же вопрос, который вертелся у него на языке, тетю Люду запросто мог обидеть.
- …что он в морге работать стал? – договорила за него тетя Люда. Сергей кивнул.
- Ага. Я ведь, как из школы ушел, ни разу, кажется, с ним больше не встретился. Расскажите немного про него.
Тетя Люда вздохнула.
- Ты почти сразу после школы в армию ушел. А Валя… У него здоровье слабое. Поступил в ПТУ, на слесарное, а закончить не смог – заболел. Астма. Сердце. Еле-еле его на ноги подняла. Одно время он в зоопарке работал, подсобником. Ему нравилось. Он животных всегда любил. Там с Ниночкой познакомился. Они поженились… Но… Ниночка… Она такая взбаламошная… Бросила Валю – скучно ей показалось. Валя запил. Ногу по пьяни сломал – полгода восстанавливался. Из зоопарка его уволили. А потом куда ему? Вот только в морг его и согласились пристроить. Валя там уже четвертый год, без нареканий. И не пил! Четыре года, совсем. Слово мне дал и держался. Он у меня стойкий оловянный солдатик, - пока тетя Люда рассказывала о сыне, ее заплаканные глаза снова набухли слезами – капли, словно росинки, усеяли короткие выгоревшие ресницы.
- Так, - сказал Сергей, вытягиваясь. – А теперь давайте подробности. С чего вы все-таки решили, что Валентин пропал?
- Так он мне каждый вечер звонит. Если не заходит сам. А тут – и не позвонил, и не зашел. И телефон не отвечает…
- И все-таки – простите, теть Люд, я пока никак не пойму причину вашей паники. Взрослый мальчик. Мало ли какие у него могут быть дела?
- Поверьте, Сережа! Нет у моего Валечки никаких таких дел. А если б появились – он бы меня в первую очередь предупредил. Он знаете, чего боялся больше всего на свете?
- Чего?
- Что после смерти его в морге запишут как неопознанное лицо. Они там, знаете, как…
Тетя Люда не договорила. Голос ее вдруг захрипел – Сергей даже испугался, ощутив, как она говорит через силу, с трудом проталкивая звуки через сжатое ужасом горло… Он невольно содрогнулся, и чтобы успокоиться, похлопал рукой по столу.
- Ладно. Давайте тогда рассказывайте. Весь вчерашний день, поминутно.
- Поминутно? Поминутно я не смогу, - откашлявшись, сказала простодушная тетя Люда. Серегины метафоры она приняла за чистую монету.
- Ну, как сможете, - подбодрил он ее.
- Дело в том, что Валечка уже года два как со мной не живет. Ему бабушка – мама моя – после себя квартиру в центре оставила. Хорошая, двухкомнатная. В старом доме. Валечка все хотел там ремонт сделать. У него последнее время деньги появились…
- Деньги? – Сергей насторожился. Внезапное появление денег у работника морга с копеечной зарплатой – это наверняка криминал. А при таких делах уже всякое может быть – может, и прикопали Валька рядом с его прохладными подопечными в одной могиле. – Та-аак… А поподробнее?
- Да поподробнее я не знаю, - испугалась тетя Люда. – Он мне ничего особо не рассказывал. Просто сказал, что деньги откладывает. На ремонт копит. А раньше-то он ничего со своих заработков отложить не мог! У него и заначек-то никогда не было. А тут…
- Ага. А деньги он где хранил?
- Где хранил? Да… на книжке, наверное. Ну, то есть в банке, на карточке.
- На вкладе?
- Ага, - неуверенно подтвердила тетя Люда.
- А почему вы так думаете? Может, под матрасом у себя дома прятал? – допытывался Сергей. Если у пропавшего Валька имелись какие-то живые деньги, то картина событий выстраивалась вполне простая и понятная: бывшие собутыльники прознали о деньгах и захотели прибрать кубышку себе.
Но тетя Люда катастрофически каждый раз ломала простую и понятную криминальную картину. С самым простодушным видом она покачала головой и нанесла ощутимый удар Серегиным измышлениям:
- Он мне на экранчике показывал. На телефоне у себя.
- Вон оно даже как? – Серега почувствовал себя глупо. «Стереотипное мышление у тебя, Парижский, - упрекнул он сам себя. - Валек – мойщик трупов, со смартфоном и с мобильным банком как-то совсем не похож на забулдыгу, у которого загорелись трубы так, что он забухал с дружками, в какой-нибудь канаве или подворотне в компании таких же бухичей-корешей. Нет. Тут как-то позаковыристей получается картинка», - почесывая затылок, подумал он.
- Ну ладно. А девушка? Как насчет женского пола, теть Люд? Я так понимаю – если где у мужика появляются деньги, там и женский пол сам собой возникает, а? Не было ли у вашего Валька зазнобы?
- Не знаю. Валя меня ни с кем, кроме Ниночки, не знакомил.
- Не обязательно всех с матерью знакомить. Но, может, друзья у него в курсе? Какие-нибудь подружки все ж были, у кого он мог, допустим, остаться переночевать? – нажимал Сергей.
- Да нет, какие подружки? Валя у меня скромный, - с сомнением протянула тетя Люда. - Да и не красавец, что там говорить? На макушке уже полянка образовалась. Лысеть рано начал. Это он в папу…
- Если мужик при деньгах – лысина его только украшает, - сухо сказал Сергей, оглаживая собственную сильно поредевшую шевелюру. На больную мозоль ненароком наступила ему тетя Люда.
- Не знаю. Ничего не могу сказать.
- А друзья-то? Друзья его что говорят? Вы ж наверняка всех обзвонили еще вчера.
- Друзей у Вали никого нет. С тех пор, как завязал, ни с кем не общается. Только коллеги. Но они о нем тоже почти ничего не знают. Заведующий сказал, что Валя смену отработал – и ушел в обычное время. А брат сказал…
- Брат? Чей брат?
- Мой брат. Родной. Георгий Владленович Архаров. Это я по мужу Безпалько, а так-то Архаровы мы. Брат живет напротив Вали, квартиры на одной площадке. Соседи. Это ж кооперативный дом, родители Гоше купили рядом с собой квартиру. Я первым делом туда побежала. Дай, думаю, посмотрю – может, правда, сорвался, да запил, на звонки не отвечает. Звонила, звонила в дверь… Потом Георгий пришел, ключ принес. У меня-то ключа нет. Потерялся. Все собирались дубликат сделать, да все никак… А у Георгия был. Мы в квартиру зашли – посмотрели, все на месте. Как обычно. Только Вали нет. Гоша сказал, что видел, как он рано утром на работу выходил. Это около семи утра было. Вот и все. И с тех пор не видел он его.
- А с работы Валентин возвращался? Во сколько он заканчивал обычно?
- В пять. В пол-шестого уже дома, если транспорт не подводил. Когда в городе пробки, тогда задерживался. Но не больше, чем до половины седьмого.
- Так ваш брат вечером его не видел? – уточнил Сергей.
- Нет. Он сказал, что заснул около пяти. И проснулся только в восемь – когда я пришла и в его дверь позвонила.
- Понятно, - пробормотал Сергей. Ничего ему было непонятно.
- А кто ваш брат, чем занимается? – спросил он. Просто на всякий случай.
- Он историк. Да вы его тоже знаете, Сережа. Он у вас в школе историю преподавал. В седьмом и восьмом классе.
- А, Георгий Владленович! – вспомнил Серега. – Точно, точно. Помню . Умный такой мужик. И язвительный. В обиду себя не давал.
Он говорил, а сам прикидывал, перебирал в уме возможные варианты, что же все-таки сказать сейчас этой несчастной матери. Какие найти слова, чтобы она забрала от греха свое нелепое заявление. В его «копилке» уже лежали четыре «глухаря», пятое нераскрытое дело поставит жирный крест на годовой премии.
А судя по тому, что он сейчас услышал, быстренько разобраться с пропажей Валька вряд ли получится. «Жопой чую – висяк. Гемор по-любому», - потирая лоб, думал Сергей.
«Оловянный солдатик» Валек запросто мог не выдержать и сорваться – травануться где-нибудь денатуратом и лежать в засранной халупе рядом с другими такими же до тех пор, пока хозяин-наркоша не проспится; могли собутыльники забить парня до смерти и бросить в канаве – ищи его там до морковкина заговенья.
Служа в ментовке, Серега Парижский насмотрелся и наслушался всякого. И давно усвоил, что человеческая жизнь, чего бы люди не придумывали себе, стоит всегда дешево. А цена существования конченного алкаша равнялась и вовсе двум копейкам – кому не плевать, куда он делся? Разумеется, кроме матери.
- Это все? Больше вы ничего не знаете?
Тетя Люда помотала головой.
- Ничего больше не знаю.
И снова уставилась на Серегу своим тревожным, ищущим взглядом.
- Так что вы думаете, Сережа?
- Пока ничего не думаю. Просто хочу понять картину целиком.
- Ясно, - тетя Люда понурила голову.
Серега постарался, как мог, говорить убедительно.
- Тетя Люда, послушайте меня. Я здесь не первый год, на этом месте, сижу. Много повидал. Поверьте, я не разделяю вашего беспокойства. Уверен - вернется домой ваш Валек. Может, он как раз сорвался по жесткому? Знаете, люди не всегда пропадают навсегда, частенько случается: потерял сознание в глухом месте, банально заблудился в лесу… В больницу загремел. Да просто телефона под рукой нет – посеял, отняли, разрядился… С людьми столько всякого случается – уж вы мне поверьте! Не стоит сразу что-то плохое думать. Вы думаете, правило о трех днях выжидания из вредности менты придумали? Нет! Это просто здравый смысл. И опыт. Очень больший опыт полиции. Давайте не будем сейчас психовать и нервничать. Понимаю, что вы тревожитесь, но надо подождать. А заявление… – Серега тщательнейшим образом подбирал слова, заглядывая в лицо тети Люды – поверит или нет? Главное – спихнуть с себя сейчас, а через два дня уже не в его дежурство придет Бакурин или Лосневский…
- Знаете, Сережа… Мама всегда знает, когда с ее ребенком плохо, - тихо сказала тетя Люда. – У меня предчувствие…
Она уже не плакала. И не смотрела на Серегу ищущим взглядом. Опустив голову, она теребила край тонкой вязаной серой кофточки. Видимо, где-то зацепилась за гвоздь – и порвала. Из крохотной дырки на месте разрыва свисала нитка. Тетя Люда терзала сухими пальцами эту нитку, не обращая внимания, что от этого дыра в трикотажной ткани расползалась все шире, приводя вещь в полную негодность.
И Сергей сдался.
- Ладно. Я открываю дело. Ваше заявление принято. Идите, тетя Люда, сейчас домой. Вам надо отдохнуть, выспаться. А мы тут… займемся делом. Начинаем искать.
«Дурак ты, Парижский!» - сказал он сам себе, когда тетя Люда, робко улыбнувшись, попрощалась с ним и закрыла за собой дверь кабинета.
Он вскочил, встал напротив окна и, качая головой, вслух повторил:
- Ох и дурак! Пропащий. Как есть пропащий!
А потом так же вслух сам себя утешил:
- Ну, что поделать? Не всем быть умными! Эх, Валек, Валек. Очень надеюсь, что ты все-таки сам найдешься. Так было б лучше и для тебя, и для меня. И, конечно, для тети Люды. Но, если все-таки ты, зараза, не найдешься… Тогда что ж… Тогда – раз, два, три, четыре, пять – я иду искать.
Продолжение следует.
