В послевоенные годы Америка была незаслуженно благословлена своими арт-дилерами, которые открыли дверь авангарду и модным журналам. И только горстке фотографов удалось превратить модные снимки в еще один вид высокого искусства. Главным из них был Ирвинг Пенн.
Среди популярных артистов, таких как Гершвины и Чаплины, много инстинктивных романтиков, которые силой духа и оригинальностью стиля берут штурмом как балкон, так и ложи. Пенн был чем-то более редким, инстинктивным популярным классицистом, обладающим волшебным даром к визуальному ритму, к тому, чтобы что-то незначительное, например, узор из сигарет и пепла превращался в натюрморт 18 века.
В его работах присутствовала жилка гуманного понимания. Он любил показывать людей, зажатых в углу, и хотя отчасти это был формальный прием для того, чтобы нарушить бессмысленное противопоставление переднего и заднего плана на обычной журнальной фотографии, это также передавало тихий оттенок клаустрофобии, как будто его люди были загнаны в ловушки их собственного изобретения.
Тема Пенна — как и в фильме «Женщина с длинной черной шеей» с Джинн Пэтчетт в главной роли (1951 год), стало не исполнение, а внутреннее равновесие, и достоинство внешности стало его центральной темой. Его работы являются памятником особо привилегированной эпохи, когда обязанности модного фотографа и амбиции художника могли сосуществовать на одной безмятежно реализованной поверхности, эпохи, которая, оглядываясь назад, кажется эпохой хладнокровно нанесенного чистого серебра.
Опубликовано в печатном выпуске журнала The New Yorker 19 октября 2009 года.