- Будь, по-твоему! Медведю – медвежье, человеку – человечье, но жертву никто не отменял! - И на том спасибо! Назови тогда новую цену. Цену жертвы.
Глава 48.
Подкатили к воротам, когда стемнело, её уже встречали полным составом.
Пётр выбежал навстречу в одном свитере и без шапки, сильным рывком буквально выхватил Марину из саней, не дав замешкаться ни минуты, и радостно закружил на руках. Сердце у неё пело и готово было выскочить от восторга, от взгляда этих чёрных глаз, светящихся любовью и радостью. И в то же время в душе начинало разливаться умиротворение: наконец-то любимый рядом, живой и невредимый, не исчез и не в кого не превратился, ждал и радуется их встрече не меньше её! Можно и выдохнуть!
Палыч забрал у Михеича Маринин чемодан и любовался встречей влюблённых, а бабка Матрёна стояла на крыльце, умотавшись в пушистую косынку и, посылала Благодарственный молебен ко Господу, за то, что внучка доехала без происшествий.
Поболтав с соседями, наконец, дед Матвей покатил восвояси, а Марина, перецеловавшись со всеми и переобнимавшись, пошла в избу.
А, там, в горнице, прямо под образами её ждал сюрприз, который она предполагала: беременная Полина собственной персоной восседала за столом, словно королева. Ничуть не сомневаясь в своём праве, она гордо кивнула Марине и осталась сидеть на прежнем месте, словно оно уже было её законным. Марина не понимала ничего, но чувствовала, что опять творится что-то непотребное, и это самое касается Петра…
Матрёна, как всегда, суетилась у печки, Палыч понёс Маринин чемодан в дальнюю комнату. Пётр был рядом, не отходя ни на шаг, обнимал и целовал её украдкой, не в силах оторваться, хоть на мгновение. Но взгляд его девушке не нравился, с одной стороны его глаза светились неподдельным счастьем, а с другой он будто отводил их куда-то в сторону, словно в чём-то провинился.
В избе пахло пирогами, да и стол уже был накрыт, ждали только Марину, но она за стол не спешила. Поймав за рукав Петра, увлекла его обратно в сени. Там было холодно, но разговор стоил того, чтобы немного помёрзнуть:
- Маришка, наконец-то мы с тобой одни! – он буквально сгрёб её в объятия, и, оторвав от пола, исступлённо целовал в губы, глаза, щёки, нос, не давая сделать даже вдоха, не то, чтобы вставить слово. Она на мгновение забыл про Полину, отдалась безумному порыву, отпустила себя и поняла, как сильно ей не хватало любимого все эти дни. Оба не могли нарадоваться друг другу.
- Никогда, обещай мне, больше никогда мы не будем расставаться так надолго! – требовательно заявила девушка между поцелуями.
- Мариш, - голос Петра как-то сразу потускнел, и он сник, опустив её на пол, - я очень хочу тебе это пообещать, но не знаю, в моих ли силах. Одно могу тебе сказать, если я не буду с тобой, то я не буду ни с кем. Даже не так: значит, я вообще не буду!
Марина мгновенно вернулась с небес на землю, вспомнила незваную гостью, сидящую за праздничным столом и, не церемонясь, спросила с места в карьер:
- Что здесь делает эта королевна? - почему ты сам не свой и, вообще, чего я опять не знаю?
И Пётр поведал ей все события последних дней.
С Палычем, кстати, Тимофеем Палычем, они добрались без происшествий, и здесь в Калиновке гостили уже несколько дней. По дороге, переговорив все разговоры, затронули тему о том, как Пётр оказался в медвежьей шкуре.
Палыч, будучи абсолютно земным практичным мужиком, однако, такому чуду ни капли не удивился. Напротив, сказал, что в жизни всякого навидался, и не это его удивляет. Поразительно ему было то, что Марина разглядела в медведе из зоопарка, своего любимого, и, главное, что она была в этом настолько уверена, что сделала всё возможное и невозможное, чтобы его спасти.
И ещё: как Пётр, будучи диким зверем, не утратил любовь к человеку, к Марине, как он её смог сохранить в себе и вспомнить. На это у парня не было готовых ответов, он, как и Марине лишь смог объяснить, что в том месте, где у человека живёт душа, у него всё горело и жгло при виде любимой…
- Редко увидишь такую любовь, - вздохнул дядька, - только разве в сказках, повезло тебе, парень. Вам обоим повезло…
За долгую дорогу мужчины неплохо узнали друг друга, а поняв общую сущность своих принципов, подружились настоящей крепкой мужской дружбой, и всё было прекрасно. Плохие новости начались, когда они прибыли к Матрёне…
Встретила она их радушно, нечего и думать здесь на плохое. Но вот, вести у неё были, мягко сказать, не очень…
Оказалось, что Пётр превратился в человека, только после того, как Матрёна вызвала Медвежьего Бога. А с ним разговор вышел не из лёгких. Развеяв её сомнения, суровый гость подтвердил, что на данное время именно Михаил находится в человеческом обличии, а Пётр стал навсегда медведем.
Да, он покровительствует медведю, а кому он должен помогать? Человеку, что ли? Поэтому-то Матрёна и не поняла, кто перед ней Пётр или Михаил, Бога не пересилишь.
- Тем более, Михаил ещё и крестник мой! - грохотал он басом. - И с чего это глупые людишки, вообще, взяли, что правила этого спора разрешено писать им? Мало ли, что напридумывали себе, я – Медвежий Бог, и никто не может указывать, как всё должно быть!
Бабка Матрёна на свой страх и риск пыталась убедить Медвежьего Бога, в том, что теперь, следуя своей же логике, он должен помогать Петру – тот стал медведем. А Михаил за свои поступки вообще никакой помощи не заслуживает. Матрёна, как могла, боролась за Петра, доказывая, что вышла несправедливость. Да, это было хорошо, что оба они и Пётр, и Михаил остались в живых.
Конечно, все рассчитывали, что в результате, каждый из них станет тем, кем родился, но, если уж Пётр оказался слабее, никто не виноват, так тому и быть. Однако, Михаил повёл себя нечестно, приняв личину соперника, втёрся в доверие к его любимой девушке, всеми правдами и неправдами добирается до чужого наследства. Злоба и зависть заполонили его душу и мозги так, что он оставил законную жену в положении и поехал в столицу за чужим счастьем, а Пётр ничего плохого не сделал, боролся за своё законное, проиграл и отбывает срок в клетке, когда его удачливый соперник вероломно нарушает все правила…
Трудно было убедить Медвежьего Бога, что его урок ничему хорошему никого не научил:
- Всяк платит за то, в чём есть его вина или вина его предков! – вот и весь вердикт.
- Твоё слово – закон, и он справедлив! Пусть платит, но назначь иную цену, и спроси с Михаила за его вину! Или опять повесишь долги на потомков? - стояла на своём Матрёна.
- Будь, по-твоему! Медведю – медвежье, человеку – человечье, но жертву никто не отменял!
- И на том спасибо! Назови тогда новую цену. Цену жертвы.
- Ты меня убедила, старуха, поменяю их местами, но так как Михаил станет медведем окончательно, то ребёнок его родится сиротой. Пускай Пётр будет ему отцом, а жена медведя – станет женой Петру! Теперь справедливо? Думаю, ты довольна? Я всё сказал. Больше ничего не проси, назойливая баба, и так ты обнаглела, зовёшь меня, когда вздумается, да ещё и второй раз по одному и тому же делу!
- А, если не исполнит? – с содроганием спросила Матрёна.
- Пойдёт снова в лес, и будет всё, как было: днём - медведь, ночью – человек…