В прошлой главе мы говорили о первых сражениях войны, едва не ставшей роковой для Соединенных Штатов. Как мы помним, результаты прошедших сражений едва ли могли удовлетворить американцев. Но ещё важнее было другое – из Европы приходили сенсационные новости: непобедимый Бонапарт был наголову разгромлен в России. Его армия была практически полностью уничтожена. Всё это означало, что англо-французское противоборство, которое длилось уже с небольшими перерывами 20 лет, а могло продолжаться и ещё много дольше, теперь рискует в скором времени подойти к развязке. Антифранцузская коалиция покончит с Наполеоном совершенно – или подпишет с ним на своих условиях долгосрочный мир, но, как бы там ни было, у Британии окажутся развязанными руки. И вот тогда США может прийтись очень солоно. Весь замысел этой скоропалительной войны был в том, чтобы нанести превентивный (по мысли американцев) удар в тот момент, когда англичане не способны перебросить против Штатов значительные силы. Теперь, в новых реалиях фактор времени начинал играть против американской армии. Ей нужно было добиться полной победы менее чем за год – иначе потом весь рисунок войны априори сделается совершенно иным ввиду прибытия закалённых боями в Старом Свете британских ветеранов.
В свете всего этого, начиная с декабря 1812 года и далее в начале января, Конгресс озаботился укреплением и усилением вооружённых сил. Были проведены законы, значительно увеличившие и саму регулярную армию - до 44 полков пехоты, 4 полков артиллерии и 2 полков кавалерии, всего около 57 тысяч человек, и её финансирование. По описанным выше причинам руководство США спешило – новое наступление началось уже в середине января 1813. Вот только, как это нередко бывает, законотворцы перепутали само решение, факт его принятия – и претворение задуманного в жизнь. Да, были подписаны бумаги, выделены деньги, но в действительности американская армия на момент начала решающего похода в Канаду не превышала 19 500 человек. 44 полка просто не успели сформировать за столь краткий период времени. Делая всё, чтобы не упустить момент, в итоге американцы явно поспешили. Дело было не только в несоответствии имеющейся численности, но, что не менее важно, и обученности и слаженности реальной армии её образу, находящемуся в головах конгрессменов. 22 января при попытке пересечь границу Британской Канады выступившие с территории Мичиган из района селения Френчтаун (не путать с другим одноимённым городом) части американского авангарда (около 1000 человек) были наголову разбиты небольшим англо-индейским отрядом (800 индейцев и всего чуть менее 600 регулярных британских солдат). Погибло 397 американцев и всего 24 англичанина (потери индейцев, к сожалению, не известны).
В целом действия штатовцев нельзя оценить иначе, чем отвратительные. Важнейший удар был организован по принципу “Мальбрук в поход собрался”, чёткого плана и точного порядка перемещения соединений не было, а после пусть и болезненного, но, в общем-то, щелчка по носу при Френчтауне, американцы и вовсе отдают инициативу в руки всего 1100 человек английского генерала Проктора, который в свою очередь сам берёт Френчтаун быстрым ударом, а затем начинает долгую полупозиционную борьбу против отстроивших форт Мейгс и засевших в нём американцев. Проктор держит их практически в осаде – несмотря на существенное их численное превосходство. Шансов взять форт у британцев не было – если бы только сами их противники не сдали его с перепугу, как в 1812 был сдан Детройт, но зато англичане более чем успешно сковывали неприятеля и тянули время. Возня у Мейгса продолжалась с апреля и до августа 1813 года, когда Проктор ввиду изменившихся обстоятельств принял решение отойти в Канаду.
К Мичигану и району Великих Озёр мы ещё вернёмся, а пока перейдём восточнее. Главным пунктом в американской стратегии на 1813 год должно было стать продвижение вдоль реки Святого Лаврентия. Это в идеале должно было дать возможность изолировать основную часть Канады от подкреплений из метрополии – а так же и от всех других видов контактов с ней, отсекая береговую линию. Именно здесь были сконцентрированы основные американские силы (порядка 7000 человек в ударном отряде и ещё примерно 4000 в отрядах прикрытия) во главе с генералом Дирборном. У британцев против них было порядка 2300 человек, не считая индейцев, чего было явно недостаточно, чтобы остановить наступление. Генерал Прево принял решение отходить, чтобы сберечь те немногочисленные войска, что у него имелись, попутно пытаясь создать угрозу флангу атакующих. Решающим фактором стало нарушение Дирборном первоначального плана. Он существенно отклонился к западу, в сторону наиболее крупных городов Канады. 26 апреля он овладел Йорком (позднее, в 1834 году этот город будет переименован в Торонто), что, несомненно, потешило американское самолюбие и дало кое-какие трофеи, но приоритетная цель – дойти до устья реки Святого Лаврентия тем самым была по существу снята с повестки дня и провалена. В конце мая 1813 Прево с 1000 человек наносит давно задуманный фланговый удар, стремясь отрезать Диаборна в Канаде. Достигнуть решающей победы не вышло, но ни о каком продолжении наступления для американцев речи уже не идёт. В это же время, как мы помним, отходит на свою территорию Проктор и возникает угроза уже двойного флангового удара и обхода.
В целом положение складывалось двойственное. Американцы были сильнее, они по чуть-чуть реализовывали это своё преимущество, но слишком медленно! Уже с лета 1813 года английский флот начинает плотно блокировать Соединённые Штаты, постепенно наращивая группировку. Сухопутных подкреплений ещё нет – но все понимают, что они скоро появятся. Американцы строят небольшую эскадру на Великих Озёрах, при помощи которой, разбив 10 сентября ещё более скромные озёрные силы англичан. Командовал силами США в этом “Трафальгаре водомерок” командор Оливер Хазард Перри – интересующиеся современным военным флотом без труда вспомнят название типа американских фрегатов, в настоящее время списанных в самих Штатах, но ещё плавающих под флагами их союзников от Турции до Тайваня. Помимо этого в честь командора было названо несколько населённых пунктов и воздвигнуто несколько памятников. В общем, не густо было у американцев в той войне на звонкие имена и победы.
После утраты господствующего положения на озере Эри британцам пришлось в срочном порядке эвакуировать свои силы из занятых ещё в 1812 году районов Территории Мичиган. Задача эта была несложная – просто потому, что самих этих сил было крайне мало, но проблема обозначилась позже, когда американцы перешли к непривычно резвому и толковому преследованию. Прикрытие осуществляет вновь отряд Проктора – только вот против его 1000 бойцов у противостоящего ему генерала Гаррисона 5500. 5 октября 1813, несмотря на попытки не допустить прямого столкновения, англичане были принуждены дать арьергардный бой у Моравиантауна. Британцы были разбиты – но расплатились в этом поражении довольно цинично по преимуществу индейскими жизнями – именно их во главе с небезызвестным вождём Текумсё, который там и погиб, бросили против штатовцев. В дальнейшем индейцы практически перестанут оказывать помощь англичанам, но тем она уже и не будет особенно требоваться. Регулярные солдаты выжили и оторвались окончательно от погони.
Диаборн тем временем, с мая смог продвинуться едва ли на дюйм. Его снимают – и это, конечно, правильно. Вот только сменщики едва ли толковее и талантливее. Собственно, во-первых, их теперь двое – армия постепенно усиливается всё же новыми частями, так что образуются два отряда: 5000 человек во главе с генералом Хамптоном и 8000 человек под началом генерала Уилконсона. Всё бы хорошо, да вот только эти двое в самые короткие сроки на почве ревности и соперничества возненавидели друг друга до глубины души – настолько, что больше вредили сопернику, чем неприятелю. Во-вторых, несмотря на всё соперничество, действовали оба пассивно – очевидно опасаясь, что конкурент использует первое же поражение визави для того, чтобы получить единоличное командование. Чтобы заставить этих баранов двинуться с места пришлось лично вмешиваться военному министру – и то помогло не сразу! И это когда каждый день был на счету! Наконец, было решено, что Уилконсон с 8000 солдат пойдёт вниз по течению реки Святого Лаврентия, соединится с Хамптоном и поведёт все войска против Монреаля. 17 октября Уилконсон поплыл со своими войсками вниз по реке Святого Лаврентия. 1200 человек под командованием генерала Макомба шли северным берегом, рядом с флотилией, для охраны её фланга. Кроме того, одна бригада (генерала Брауна), составляя авангард, шла тоже по северному берегу впереди отряда. 11 ноября, у фермы Кристлерс, шедшие сзади части Уилконсона были неожиданно атакованы британскими канонерскими лодками, нагнавшими их от Кингстона. В происшедшем столкновении американцы были приведены в беспорядок, понесли большие потери и были вынуждены выйти на южный берег и отступить от реки. После этого, Уилконсон расположил свои войска на зимние квартиры. И никакие понукания его уже не могли сдвинуть с места. Конкретно здесь это не сыграло роли, но просто для понимания того, что это была за персона – с 1787 года Уилконсон был платным агентом испанской короны в США, а по-простому – шпионом Испании. Ничуть не более активно и смело действовал, к слову, и Хамптон.
А в Европе в это время шли битвы совершенно иного масштаба – в частности знаменитая и великая Битва Народов при Лейпциге. 19 октября 1813 года она завершилась победой сил Коалиции – и с этого момента итоговое падение и поражение Наполеона сделалось неизбежностью. А для США начали свой отсчет часы рока.
Угроза чувствуется всё в большей мере, вообще война затягивается – и это болезненно сказывается на экономике. Торговля с Европой в целом – и самой Британией в частности подорвана в коре, причём на этот раз особенно не выручает даже контрабанда. К исходу 1813 года стало совершенно очевидно, что и в малейшей степени не оправдалась изначально весьма значимая в американских расчетах надежда на некое восстание канадцев, якобы просто мечтающих присоединиться к США и обрести свободу. Сперва ждали их открытого выступления, потом полагали, что оно непременно будет – просто надо посильнее надавить - слишком запуганы англичанами местные жители. Возможно, эта идея стала одной из причин поворота Диаборна к Йорку. Но вот наступала вторая военная зима, и всё иллюзии развеялись как дым – канадцы не только не горели желанием выступить на стороне США, но нередко деятельно противостояли штатовцам. В этих условиях радужные и, конечно, крайне наивные мысли о том, что Соединённые Штаты могут вовсе поглотить Канаду, а то и весь континент подчинить себе в короткие сроки, рухнули. Фактически все политики понимали, что нужно озаботиться вопросом заключения мира – пока он ещё может не так дорого стоить, но никто не желал брать на себя ответственность, а главное было совершенно не ясно, что британцы могут потребовать. Ходили упорные слухи, что в числе условий Великобритании будет не только отказ от Западной Флориды, но и возвращение Испании всей Луизианы. Южане, да и вообще все, кто успел уже вложиться в новые земли, порвали бы на лоскуты любого конгрессмена, или сенатора, кто первым бы выдвинул в этих условиях мирное предложение.
В конечном счете, было принято решение попытать счастья в третий раз. Конгресс принимает в конце 1813 – начале 1814 года новые документы, согласно которым численность ВС США должна была достигнуть 62 733 человек. Реальность опять скромнее – последний набор был проведён в сентябре 1813, новые пополнения до конца зимы собрать было нереально. Всеми правдами и неправдами удалось на середину зимы накопить примерно 38 000 бойцов, что сильно уступало и новым, и старым бумажным величинам, но было заметно больше, чем те 19 000, с которыми начали в последний раз. Больше того, это в принципе была самая многочисленная армия, которую собирали американцы до этого момента – в период Войны за Независимость численность Континентальной армии не превышала 33 000. Стоит, впрочем, отметить, что население США к этому времени составляло уже примерно 8 миллионов человек, так что в целом степень мобилизации следует признать весьма незначительной.
План был прост, как лом – таранный удар основной массой войск по всё той же линии вдоль реки Святого Лаврентия. С этой целью была сконцентрирована группировка в 36 000 солдат под командованием совершенно облажавшегося, но всё еще не снятого Уилконсона. Помимо неё район западнее – область Великих Озёр прикрывал всего-то 2000 отряд Брауна. Британцы сконцентрировали все свои силы у Монреаля – на февраль 1814 года это было 8000 человек. При таком перевесе американцы могли – и прямо должны были немедленно наступать, тем более, что долгая зимняя пауза в этот раз позволила несколько улучшить положение и с обучением новобранцев, и со снабжением. Но нет! До лета военные действия ограничивались мелкими пограничными стычками, не отражавшимися на взаимном положении сторон! Почему? Спросите что-нибудь ещё… Лишь в июле отряд Брауна, изначально явно второстепенный, получив усиление до 3500 человек, приступил к активным действиям в районе реки Ниагары. В Старом Свете, тем временем, в мае 1814 пал Париж, великая война, как все думали, окончилась. Никто, включая и самого Бонапарта, тогда не знал и знать не мог, что он ещё вернётся на знаменитые 100 дней. Победители готовились начать делить лежащую у их ног Европу – в сентябре 1814 стартует Венский Конгресс. Ну а Британия, наконец, получила полную свободу действий – и немедленно ею воспользовалась. Часы окончили отсчёт, время истекло. Именно теперь – в июле, американцы запоздало активизировались. Браун 3 июля сумел скачком переправиться через Ниагару и занять форт Эри. Англичане в ответ направили для купирования кризиса половину своих наличных сил – 4000 человек под командованием генерала Риала. 5 июля американская бригада Портера, двигавшаяся в авангарде, столкнулась с британскими войсками у местечка Чипева. Силы были неравны - после короткой борьбы, она дрогнула и отступила в беспорядке, но не только британцы перекинули силы на направление Ниагары – в целом численное преимущество оставалось за войсками США. Вскоре подошла новая бригада Скотта, и британцы были разбиты и рассеяны. Браун преследовал неприятеля до Куинстона, но там, опасаясь ловушки, оставался в бездействии более 2 недель, а узнав затем о приближении британских подкреплений, он пошел обратно к Чипева. Более или менее упорные бои с переменным успехом продолжались здесь до середины августа. И тут грянул гром…
Сразу после окончания боёв против Наполеона англичане приступили к формированию экспедиционных сил. Во главе был поставлен генерал Роберт Росс. Настоящий солдат, который начал службу ещё в 1789, а затем, после начала Революционных и Наполеоновских войн, как начал сражаться с Нидерландов 1799, так потом практически не вылезал с передовой. 1800 год – бои в Египте, в т.ч. за Александрию, 1801-1805 год – служба гарнизонная, но в стратегически важной точке, где расслабляться было едва ли возможно – на Мальте, потом до 1807 года – на Сицилии. В 1808-1809 – сражения в Испании. С 1812 – после непродолжительного отдыха, когда Росс служил адъютантом при короле, снова Испания – командование полком, а после – бригадой в составе 4-й дивизии армии Веллингтона. С “железным герцогом” и дошёл до Пиренеев, был ранен. Росс не хватал с неба звёзд, но для того дела, что было ему поручено, как оказалось, этого и не нужно. В его руки дали бригаду из 3400 проверенных бойцов, которых перебросили в район Бермудских островов, где к ним присоединился отряд из примерно 1300 бойцов морской пехоты. Всех вместе при поддержке сил флота доставили и высадили 18 августа 1814 года на территории Мэриленда. Было два варианта действий: атака на Балтимор, где находились крупнейшие в США верфи, либо на столицу – Вашингтон. Конкретика оставалась на усмотрение Росса – и он выбрал второе. Для американцев произошедшее было совершеннейшим шоком. В экстренном порядке собирается войсковая группа численностью почти в 7000 человек – но только 420 из них получили какую-никакую подготовку как солдаты, а 6500 были ополченцами-минитменами. 24 августа 1814 года они заслонили Россу путь к Вашингтону в районе городка Бланденсберг. Списочно американцы имели 6920 человек при 18 орудиях против менее чем 4500 (Росс отправил часть сил для прикрытия фланга) при 3 пушках. В реальности же толпа отчаянно трусящих горе-бойцов противостояла пусть и меньшему по численности, но спаянному и опытному отряду настоящих солдат. Исход был предсказуем. Британцы потеряли 64 человека убитыми против 26 у американцев, но кроме этого они взяли свыше сотни пленных, а главное – остальные защитники Соединённых Штатов просто разбежались. Свою роль, по видимому, сыграл залп почти 60 установок ракет Конгрива, которые ввиду своей низкой точности не причинили особенного ущерба, но явно подорвали окончательно мораль и стойкость. Дорога на Вашингтон оказалась свободной. Сразу же после сражения британцы выслали передовой отряд на Капитолийский холм. Генерал-майор Росс отправил отряд под парламентерским флагом для согласования условий, но тот был атакован ополченцами, засевшими в доме на углу Мэриленд Авеню, Конститьюшн Авеню и Секонд Стрит. Это было единственное сопротивление, которое солдаты встретили в пределах города. Дом был подожжен, и вскоре британцы подняли свой флаг над Вашингтоном.
Президент Мэдисон и члены правительства и военного командования во время британского наступления бежали из города – причём успели они это сделать буквально в последний момент. В конечном итоге они нашли убежище на ночь в Бруквилле — маленьком городке в округе Монтгомери, который известен теперь как Столица на один день. Президент провел ночь в доме местного жителя Калеба Бентли. Государственное управление было нарушено. Был нанесён колоссальный удар по престижу Соединённых Штатов. Но это был не конец унижений. В тот же день – 24 августа 1814 года, были подожжены здания Сената и Конгресса США. На следующий день поджоги продолжились. После уничтожения Белого Дома контр-адмирал Кобёрн вошёл в редакцию вашингтонской газеты «Нэшнл Интеллидженсер», намереваясь сжечь её дотла, поскольку она распространяла о нём негативные отзывы, называя его «головорезом». Однако несколько женщин убедили его не делать этого, так как они опасались, что огонь распространится на их дома, расположенные по соседству. Британский адмирал сжалился над ними, но вместо этого он приказал своим солдатам разобрать здание по кирпичу и уничтожить все типографские знаки «С» (первая буква фамилии Cockburn), «чтобы у негодяев больше не было возможности поносить мое имя».
Англичане сожгли также Казначейство США и другие общественные здания. Сами американцы ещё 24-го подожгли большую часть исторической Вашингтонской военно-морской верфи, основанной Томасом Джефферсоном, чтобы предотвратить захват складов амуниции, а также 44-пушечный фрегат Колумбия и 18-пушечный Аргус, причем оба строящихся судна были почти закончены. В целом оккупация продлилась всего 26 часов – после британцы погрузились обратно на корабли. У отряда Росса не было ни намерения, ни возможности надолго закрепиться в Вашингтоне. Скорее целью было отвлечь силы и внимание американцев от Канады – и с этой задачей британский десант в полной мере справился – больше до конца войны США не смогут и не станут пытаться атаковать британские владения. Другой же целью было предупреждение – толстый и доходчивый намёк: примерно 4000 человек с первой же попытки через 6 дней после высадки взяли американскую столицу. Что смогут сделать 40 000 прошедших школу Наполеоники солдат под Юнион Джеком, если на то будет воля Короля и Парламента, и их перебросят сюда? Британцы пополнили части в Канаде. 11 000 отряд генерала Прево двинулся по пятам за оттягивающимся вглубь страны от Платтсбурга основными силами армии США. 11 сентября 1814 город был атакован с моря и суши, но оказал довольно упорное сопротивление обстрелам, ввиду чего Прево принял решение отойти назад в Канаду. Американцы были деморализованы – но их тут всё ещё было заметно больше. Впрочем, очень скоро это могло измениться. 24 и 25 августа горел Вашингтон. В сентябре горели окна в особняках столицы Австрийской империи – Вены. И там же начались первые, предварительные стадии англо-американских переговоров о мире. Ещё 27 июня президент дал поручение дипломатам – стремиться к сохранению довоенного статус-кво. Но теперь, после того, как сам Мэдисон по легенде едва успев вырезать из рамы и унести портрет Вашингтона, бежал перед приходом солдат в красных мундирах в его резиденцию, это казалось почти невероятным.
Однако в реальности всё оказалось более оптимистичным, чем можно бы было надеяться – и причина крылась не в самих США, а в Европе. Конфликт, который в итоге привёл к войне, вызрел из противоречий между Соединёнными Штатами и Испанией. Испанией, которая на момент восстания в Западной Флориде и её последующей аннексии американцами – 1810 и начало 1811 года, была единственным союзником Великобритании на всём континенте, готовым реально сражаться против Наполеона. Теперь же на дворе был 1814, Бонапарт, поверженный, отбыл править карликовой Эльбой, а для англичан испанские интересы резко стали совершенно неважными. И даже наоборот – для британцев был выгоден намечающийся процесс утраты Испанией своей колониальной империи в Южной и Центральной Америке – потому что это давало возможность начать настоящую экономическую интервенцию в регион и очень хорошо заработать. Сражаться, терять людей, а главное – тратить массу средств на то, чтобы к старому хозяину возвратилась Западная Флорида, или даже Луизиана? Нет, Великобритании это было определённо ни к чему. Безопасность собственных колоний была обеспечена, амбиции штатовцев получили жесткий отпор, и теперь войну имело смысл продолжать только если это будет сулить какую-то крупную практическую выгоду для самой Британии. Конечно, та же Луизиана стала бы очень ценным призом, но здесь многое освещалось иным светом уже для США. Отдать территорию, приобретённую за твёрдые деньги – и ещё больше денег сожравшую на стадии освоения, испанцам было бы обидно, позорно – но не опасно. А вот достанься Луизиана Британии – и Соединённые Штаты оказываются полностью в кольце громадных территорий, принадлежащих прежней метрополии. Экономическая зависимость при этом тоже будет очень значительна – и это было ясно видно и в предшествующие годы. Крупные уступки непосредственно англичанам могли оказаться сопряжёнными с огромным риском для независимого существования США вообще.
Та и другая сторона неплохо понимала новую обстановку – и делала соответствующие ходы. Но игра британцев, конечно, была острее – и именно они владели инициативой. Группа генерала Росса после дела в Вашингтоне, как мы помним, погрузилась на суда – но далеко она не ушла. Предпринимались новые попытки демонстраций и высадок. Второго Бланденсберга не получилось – в район Мэна уже прибыла значительная часть армии США, которая не только сама по себе усилила оборону, но и стала ядром, придающим должную стойкость местным ополченческим отрядам. Попытка обойтись с Бостоном так же, как и с американской столицей, провалилась – вскоре после установления британской осады её уже пришлось снимать и вновь уходить. В оперативном плане это, пожалуй, была неудача – но в стратегическом британцы успешно реализовывали свой план: большая и лучшая часть войск США должна была держаться в районе Новой Англии и чуть южнее – в “исконных” частях страны – тех, которые едва ли можно было надеяться оторвать от неё. И в это же время готовился крупный удар на до этого момента совершенно спокойном направлении – и на огромном расстоянии от прежних ТВД, исключавший быструю переброску помощи. В Англии спланировали – и начали осуществлять удар по Новому Орлеану. К 12 декабря 1814 года шестьдесят британских кораблей с экипажем в 14 450 моряков и солдат под руководством адмирала сэра Александра Кокрейна стояли на якоре в Мексиканском заливе к востоку от озёр Пончартрейн и Боргн. Доступ к озёрам блокировал американский флот из пяти канонерских лодок лейтенанта Томаса ап Кейтсби Джонса. Британские морские силы были много мощнее, но американцы не приняли бы эскадренного боя, а ушли бы до времени под самую кромку береговой линии, где из-за мелководья их нереально бы было достать крупным кораблям. Проблему решили смело: 14 декабря около 1 200 британских моряков и морских пехотинцев под командованием капитана Николаса Локьера было посажено в 42 баркаса, вооружённых карронадами. В ходе короткого сражения суда американцев были захвачены. Погибло 17 и ранено 66 британцев, американцы потеряли 6 человек убитыми, 35 ранеными и 86 было взято в плен. В этот же день передовые части сил вторжения высадились на берег. Утром 23 декабря Кин с авангардом из 1800 солдат достиг восточного берега реки Миссисипи в 9 милях к югу от Нового Орлеана…
А 24 числа, на следующий день, в Европе, в Генте между Британской империей и Соединёнными Штатами был подписан мирный договор на условиях возврата к довоенному статус-кво. До Нового Света и английский частей на нём эти новости дойдут только через месяц – и всё это время боевые действия будут продолжаться. Но в реальности всё это будет уже такой своеобразной кровавой ошибкой, несообразностью, доигрыванием партии, в которой игроки уже согласились на ничью. Для штатовцев в реалиях 1814 года она, впрочем, была сродни победе. Не утратить вообще ничего – это после сожжения Вашингтона и бегства президента, после полного и позорного провала всех попыток войти в Канаду, это с учётом массы возможностей в руках британцев усилить военное давление – в том числе и очень значительно, было похоже на чудо. Сами они, похоже, в достаточной мере сознавали это – и не удивительно, что на ближайших президентских выборах победу одержит Джеймс Монро – человек, который в описываемый период возглавлял в ранге госсекретаря американскую дипломатию.
Вообще, по моему мнению, Монро следует, безусловно, причислить к наиболее выдающимся деятелям в истории США – и уже одного только Гентского мира здесь было бы достаточно. В реальности, впрочем, он будет лишь началом разнообразных успехов – в период своего президентства Монро лишь подтвердит свои впечатляющие таланты дипломата.
Почему же это произошло? Ещё в апреле 1814 года американские диппредставители отмечали, что политически активное население Британии настроено на то, чтобы примерно наказать американцев – тем более, что это они развязали войну. С того момента ситуация для англичан лишь улучшалась – и в Европе, и в Новом Свете. Но, в то же время, на премьер-министра Англии лорда Ливерпуля сильно давил парламент с вопросом об отмене экстренных военных налогов, действовавших в период Наполеоники. Интенсификация боевых действий в США вместо перспективы скорой ликвидации грозила напротив увеличить их. Наседали и торговцы из Бристоля, Ливерпуля и целого ряда других центров, много лет с большой прибылью торговавшие со Штатами. Важное значение имел тот факт, что на Венском конгрессе стремительно сложились противоборствующие группировки с принципиально различными взглядами на границы новой Европы – и англичанам, игравшим там важную роль, хотелось иметь могучий силовой аргумент здесь, а не на той стороне океана. Тем не менее, в сентябре 1814 года Ливерпуль проконсультировался с Веллингтоном и предложил ему отправиться в Канаду, чтобы возглавить вливаемые в этот регион мощные подкрепления и нанести ими решающий удар.
Но Железный герцог обратил внимание на то, что уже идут мирные переговоры с представителями США – их он и посоветовал продолжать. У Веллингтона здесь, впрочем, был свой интерес – он был глубоко убеждён и открыто говорил об этом, что большие дела в Старом Свете ещё не завершились. Он совершенно не желал отправляться куда-то в канадскую глушь и находиться там в тот момент, когда опять грянет гром. В некотором роде история доказала правоту Веллингтона 100 днями и, конечно, Ватерлоо, но, с другой стороны, Бонапарта в 1815 вполне могли остановить и войска других союзных держав – собственно, например, русская армия вообще в бой на этот раз вступить не успела, равно как и австрийская. А вот в Америке Веллингтон мог бы во главе крупной войсковой группировки добиться очень многого.
Вообще Ливерпулю, похоже, просто не хватило политической воли и определённого размаха мысли. Иначе трудно объяснить тот факт, что всегда почти действующие расчётливо британцы так поспешно решили помириться с явно ослабленным противником, что даже не потрудились дождаться известий и результатов собственной уже организованной и профинансированной крупной военной экспедиции. Особенно, конечно, фатальным и необдуманным смотрится решение премьер-министра в большой исторической перспективе. Знать какую силу обретут Соединённые Штаты примерно через столетие после Гентского мира, конечно же, Ливерпуль не мог – но в целом негативные для Британии и практически неизбежные после мира перспективы дальнейшего американского усиления взять во внимание был обязан.
Тем временем под Новым Орлеаном дела шли своим чередом. Как мы помним, генерал Кин с 1800 бойцами высадился 23 января. И… принял решение разместить лагерь у плантации Лакост, дожидаясь прибытия подкреплений, которые накапливались бы по мере продолжения высадки. Современные исследователи считают, что тем самым Кин совершил большую, если не решающую ошибку – стремительный удар по городу, ещё не готовому к обороне, не приступившему ещё даже к постройке полевых укреплений мог бы за счёт фактора внезапности оказаться успешным – а подкрепления бы выступили в качестве второго эшелона. Скорее всего, это правильное понимание ситуации – но базируется оно на том, что нам уже известно о реальном состоянии обороны. Генерал Кин же не знал о противнике почти ничего, атаковать мог только по собственной инициативе – и под свою ответственность, так что его решение можно легко понять.
Во второй половине дня командовавший обороной города Эндрю Джексон узнал о появлении британских сил на суше и дал команду отряду лёгких драгун полковника Томаса Хайндса и милиции из Территории Миссисипи как сейчас пишут в Америке разведать позиции врага. Я бы операцию, в которой было задействовано 2131 солдат – т.е. почти половина гарнизона Нового Орлеана, назвал бы скорее полноценной попыткой сбросить противника в море. Американцы не таились, ничего не выясняли, а сразу нанесли удар. В ходе боя штатовцы потеряли 24 человека убитыми, 115 ранеными и 74 пропавшими без вести, британцы потеряли 46 убитыми, 167 ранеными и 64 пропавшими без вести. Фактически англичане одержали важную победу – повторных штурмов лагеря больше не предпринималось, так что дальнейшее накопление сил на плацдарме происходило без помех. Единственным положительным моментом для войск США был некоторый выигрыш времени – ближайшие три дня Кин не сдвинется с места. Благодаря этому американцы получили время для укрепления перерезавшего дорогу к городу канала с помощью земляных работ. Эти небольшие полевые фортификации получили название Линии Джексона. Было размещено восемь батарей, куда вошли одна 32-фунтовая пушка, три 24-фунтовые, одна 18-фунтовая, три 12-фунтовые, три 6-фунтовые и 6-дюймовая (150 мм.) гаубица – итого 12 орудий. Джэксон также отправил на западный берег Миссисипи две 24-фунтовых и две 12-фунтовых орудия с боевого корабля Луизиана.
Сильной эту позицию едва ли можно назвать, но её крепость была в тех, кто на ней оборонялся. Воинство это было крайне разношёрстное – об этом ещё будет сказано ниже, но очень мотивированное. Вообще впервые за время войны англичане столкнулись с людьми, которыми, в интересах которых, она в первую очередь и была начата. Луизианские жители понимали – если британцы победят, то им придётся отсюда убираться. Привязанность к своим домам, к земле и, конечно, к бизнесу и вложениям, заставляла американцев быть по-настоящему стойкими – такими, какими не могли быть, например, те, кто год или два назад вторгался в Канаду. Если перейти к конкретике и цифрам, то под командованием американского генерала Джексона было 4 732 человека: 968 солдат американской регулярной армии, 58 морских пехотинцев (удерживавших центр оборонительной линии), 106 моряков американского морского батальона, 1 060 луизианских милиционеров и волонтёров (включая, к слову, 462 свободных цветных), 1 352 теннесийских, 986 кентукийских и 150 миссисипийских милиционеров и 52 воина племени чокто. Занял свою позицию даже отряд известного местного контрабандиста, а по существу и пирата Жана Лафитта. Сброд – но отчаянный сброд.
Основная часть британской армии прибыла под самый канун нового 1815 года. Позиции американцев были предварительно обработаны с помощью артиллерии, перестрелка длилась три часа. В ходе её несколько американских орудий было уничтожено и повреждено (включая 32, 24 и 12-фунтовое), ущерб получили и сами укрепления. Огонь британских орудий был прекращен по приказу принявшего на себя командование от Кина генерала Пэкенхэма только из-за полного израсходования боеприпасов. На наиболее сильно разрушенном участке штатовцы попросту бежали, но… Пэкинхем этим не воспользовался. Едва ли британский генерал знал в подробностях о разгроме и бегстве американцев с позиций на болотах левее Линии Джексона, но всё же решение Пэкенхэма выглядит довольно странным – всем известно, что наступать нужно сразу после артобстрела – иначе его результаты быстро нивелируются. Так или иначе, Пэкинхэм приказал дождаться подхода 8 000 отряда, прежде чем начать атаку.
В итоге главное сражение развернулось только 8 января. К тому моменту как британские войска выдвинулись к защитным линиям Джексона, штатовцы сумели не только восстановить их, но и усилить: суммарно было выстроено три оборонительных линии в четырёх милях от города, с главной опорой на канал Родригеза, тянувшегося от болот к реке. Защитные укрепления были снабжены деревом, брустверами с амбразурами и земляными насыпями для артиллерии. Итак, ранним утром 8 января Пэкенхэм раздал последние приказы для двусторонней атаки на позиции генерала Джексона. Полковник Уильям Торнтон (85-й полк) должен был ночью пересечь Миссисипи с отрядом из 780 человек, после чего в ускоренном режиме проплыть вверх по реке и штурмовать батарею коммодора Даниэля Паттерсона на фланге основных американских укреплений, после чего было необходимо открыть анфиладный огонь по силам Джексона с помощью гаубиц и ракет Конгрива. Лишь затем начинается основная атака на земляные укрепления двумя колоннами (с реки наступают силы Кина, с болот — генерал-майора Сэмюэля Гиббса). Бригада генерал-майора Джона Ламберта оставалась в резерве.
План довольно сложный, многоходовый – и, как это нередко бывает в реальной жизни, переусложнённость его и погубила. Первую, предварительную атаку Торнтона должны были обеспечивать моряки адмирала Кокрейна – для быстрого подъёма по реке был нужен транспорт. Вот только то ли предупредить их вовремя не успели, то ли вообще план атаки с ними не согласовывали, а Кокрейн – и не без некоторых оснований, мог считать себя вообще главным командующим операции, да только нужные баркасы Торнтон не мог получить аж 12 часов. Фактически удар был сорван. Хуже того, возню на том берегу и попытки экстренно что-то придумать, заметили американцы, так что фронтальная атака не стала для них сюрпризом. По шедшим в лоб Пэкинхэму и Кину с Гиббсом стала сосредоточенно бить артиллерия. Дисциплинированные британцы, хотя и неся потери, тем не менее, дошли до самых позиций штатовцев – и тут им несмотря ни на что могло прийтись худо, если бы не тот факт, что и сам Пакенхэм и его заместитель, майор-генерал Сэмюэль Гиббс, были смертельно ранены картечным огнём с земляных укреплений. Управляемость резко ухудшилась, при этом даже солдаты не могли не понимать, что что-то идёт не так. Дело ещё мог решить случай - майор Уилкинсон из 21-го полка, перестроив свои линии, предпринял на своём участке отчаянный штурм. Вместе с солдатами21-го он добрался до окопов и предпринял попытку достичь вершины, когда был ранен. Штатовцы, судя по всему, принялись целенаправленно выбивать офицеров. Дальше официальная версия событий гласит, что поражённые храбростью Уилкинсона оборонявшиеся отнесли его за стену своих укреплений. В реальности, всего вероятнее, это было сделано сознательно, чтобы пусть раненный, но решительный и не потерявший присутствия духа офицер не смог продолжать командовать, или хотя бы призывать к продолжению наступления. Окончилось все, когда значительная часть старшего офицерства была убита или ранена, британские солдаты, не имея внятных приказов, начали буксовать – и параллельно и дальше расстреливались картечным огнём с позиций Джексона. Находившийся в резерве генерал Ламберт взял командование на себя и приказал отступать.
Американцы победили – это бесспорно. Но вот масштаб их успеха явно завышался и тогда, и теперь. Да, уровень потерь англичан был на порядок выше – если сами штатовцы лишились 13 бойцов убитыми, 30 ранеными и 62 – пропавшими без вести, то британцы недосчитались 285 убитых, 1265 раненых и 484 попавших в плен солдат. Вот только общее соотношение сил всё равно было в их пользу: даже с учётом потерь мы имеем 4670 американцев против 12416 англичан. Из строя была выведена большая часть американской артиллерии. Новый, лучше спланированный удар – в тесном взаимодействии с флотом мог бы принести успех. Тем более, что британцы знатно обозлились, когда узнали что имелись случаи добивания штатовцами раненых на уже оставленном поле боя. Но вскоре до Кокрейна дошло известие – подписан мир. И битва у Нового Орлеана сделалась последней в войне – и единственной крупной победой американского оружия.
Про итоговые условия войны я уже написал выше – но прежде чем пойти дальше стоит ещё раз отметить некоторые моменты. На начало 1815 года на всех фронтах от Канады до Нового Орлеана против США англичанами было сконцентрировано порядка 60 000 человек – т.е. было достигнуто существенное превосходство над армией Соединённых Штатов – и численное, и качественное. Причём основная масса из этих сил была переброшена в последние месяцы 1814, и в бой вступить так и не успела. 100 дней Наполеона, после которых англичане оказались бы так или иначе вынуждены сконцентрировать основное внимание на Европе, начались с высадкой Бонапарта во Франции только 20 марта 1815 – до этого времени уже можно было нанести американцам несколько крупных поражений. Более того, события 100 дней – исторический факт для нас сегодня, но для современников это было просто громом среди ясного неба: и успешное бегство с Эльбы, и тот факт, что армейские части, посланные для ареста Бонапарта, массово начали ему присягать, и то, что он в итоге смог живым дойти до Парижа – всё это было полнейшей неожиданностью для всех в Старом Свете. Думается, что даже сам Наполеон не ожидал, что всё случится так быстро и легко. В промежуток времени до 20 марта 1815 года вполне могло быть и принято, и реализовано решение о направлении на американский фронт Веллингтона и вверенных ему сил. Появление же в Новом Свете Железного герцога и 40-50 тысяч ветеранов боёв на Пиренеях могло стоить США не только Луизианы, но и вообще независимости. Да, кампания, поставь перед собой англичане самые решительные цели, не окончилась бы ни в 1815, ни в 1816, да, она стоила бы больших сумм, но итоговый результат с лихвой окупал бы всё. Никогда после – в том числи и во время Гражданской, судьба Соединённых Штатов не висела на таком тонком волоске. Никогда и ни у кого больше не возникало исторического шанса не то что уничтожить американское государство, но даже создать для него достаточно серьёзную угрозу, не считая периода ракетно-ядерного противостояния сверхдержав, что уже совсем другое дело. Будь больше воли противостоять назойливым коммерсантам у Ливерпуля, поговори он иначе с Веллингтоном и… Не только военное, но и экономическое положение США было к началу 1815 совершенно плачевным. Морская торговля практически прекратилась, чего Юг просто никак не мог выдержать в течение ещё длительного периода времени. В последний раз всё могло перемениться, когда до Лондона дошли сведения о сражении у Орлеана – произошедшего уже после заключения мира, где, как было сказано, имелись эпизоды с убийствами раненых. Любой деятель парламента даже в интересах личной политической карьеры мог бы поднять патриотическую шумиху в прессе – и спровоцировать после бури возмущений разрыв и дезавуирование Гентского договора. А дальше смотри выше – собственно, к этому времени основная часть английских войск ещё даже домой отплыть не успела бы…
А ведь именно США, промышленная и финансовая конкуренция с ними, - одна из важнейших причин заката Британской империи. Конец 1814 – начало 1815 года было временем, когда вся история человечества могла пойти по совершенно иному пути. После примерно года действительно мощного военного давления США запросили бы мира на почти любых условиях. После двух – открыто встал бы вопрос о том, будут ли они вообще существовать на политической карте. Метрополии было вполне по силам вернуть утраченные колонии назад, при готовности к известным компромиссам. Например, можно бы было вспомнить о том, что некогда лозунгом, с которого всё началось в Новом Свете, было “нет налогов без представительства” – и дать это самое представительство американским штатам в английском парламенте параллельно с воссоединением. Опыт был – в 1800 году был принят Акт об Унии, который перевёл Ирландию из положения своеобразной европейской колонии Англии в часть Соединённого Королевства. Согласно этому Акут 100 ирландских депутатов получили места в Палате Общин. Те же плантаторы Юга довольно легко могли бы интегрироваться в британское общество в качестве близком к джентри, а кое-кто – и к лордам. Надёжность трансокеанской торговли и в целом мировые её перспективы, возможность сбыта товара в той же Индии, были бы мощными стимулами…
Но довольно миражей – возвращаемся к действительному ход событий. США спаслись. Мало того, по факту усилились после начатой ими же неудачной войны. Западная Флорида осталась американской. В короткий срок возобновилась торговля с Англией, наполнившая бюджет. Вопрос о демобилизации войск был тоже решён элегантно – чтобы затраты на обучение, производство оружия и припасов, закладку судов не были напрасными, Конгресс США дал президенту Мэдисону добро на… новую Берберийскую войну! Вторую, которая юридически началась 3 марта 1815, а реально американская эскадра из 10 кораблей под командованием Стивена Декейтера и Уильяма Бэйнбриджа, ветеранов Первой берберийской войны вышла в море достигла побережья Алжира 17 июня 1815 года. Пересказывать её перипетии здесь едва ли будет уместно – важно то, что со следующего, 1816 года, когда с Наполеоном было уже совершенно покончено, к боевым действиям против Пиратского берега подключаются и некоторые страны Европы – и в их числе Англия! Т.е. уже в 1816 году англичане и американцы начнут действовать как практически союзники. Исходом Второй берберийской войны, к слову, будет окончательная ликвидация пиратской угрозы. В марте 1816 года в дополнение к американским силам, к берегам Алжира подошёл мощный объединённый англо-голландский флот. После длительных неудачных попыток заставить алжирского дея принять требований английской короны, переговоры закончились и заговорили пушки. 27 августа 1816 года союзники приступили к массированному обстрелу с моря. После девятичасовой бомбардировки столицы Алжира, в результате которой берберский флот фактически перестал быть боеспособным, дей был вынужден подписать новый договор и выполнить ультиматум — освободить рабов-христиан в своих владениях и никогда больше не захватывать их в рабство, признать Ионические острова независимой республикой и навсегда отказаться от покровительства морским разбойникам. После этого атаки пиратов на суда в Средиземном море будут носить сугубо эпизодический характер, а совершенно прекратятся после начала французской интервенции в Алжир в 1830. В 1817 году между Великобританией и США был подписан договор о демилитаризации Великих озёр и запрете стоить там военные суда. В послевоенный период полностью прекратилась и финансовая и политическая поддержка англичанами каких-либо индейских племён на территории США, что позволило федеральному правительству проводить в их отношении гораздо более твёрдую политику. Это в свою очередь даёт возможность интенсифицировать освоение новых территорий. Начинается период образования большого количества новых штатов. Ещё в 1812 году была создана Луизиана – имеется в виду в нынешних её границах. В 1816 году была учреждена Индиана – даже из её названия понятно, кто ещё в недавнем прошлом составлял там основу населения. В 1817 году в виде штата оформляется Миссисипи, в 1818 – Иллинойс. Быстро увеличивается и население – к 1820 году американцев будет уже несколько менее 10 миллионов. Наконец, что самое важное, послевоенные годы стали моментом, с которого начинается бурный промышленный рост США. Первая промышленная революция случилась в Англии – в Соединённые Штаты она добралась второй. Ушедший после двух сроков в 1817 году с поста главы государства Джеймс Мэдисон 6 апреля с женой и имуществом плыл по реке Потомак к новому дому, вместо покинутого Белого, уже на пароходе. Стабилизировалась политическая система – и до войны слабая Федералистская партия после неё стала совершенно немощной. Формально она просуществует до 1824 года, а реально её политический вес обнулится уже с 1815. Больше не стояли на повестке дня вопросы о пересмотре Конституции, прав федерального центра и штатов, да и вообще всё то, что составляло основу яростных споров 1780-х – 1790-х. Республиканско-демократическая партия царила на политическом олимпе, но, в отсутствии соперников, в ней начала понемногу падать партийная дисциплина. В конечном счете, это приведёт к её расколу на известных сейчас всем Демократов и Республиканцев. Но это будет потом – в 1828, а пока что избранный президент Джеймс Монро готовился к новой крупной дипломатической победе. Об этом – и многом другом - в следующей главе.