Никас Сафронов, художник, Народный художник России
Ты зависишь в жизни только от себя. Я в 15 лет уехал в Одессу, поступил в мореходку и больше ни от кого никогда не зависел. Я смотрел на своих братьев, как на богов - они такие талантливые, мне бы так, и я тоже буду по морям ходить. Потом понял, что это не совсем моё - ловить рыбу, но я больше ни от кого не зависел.
У меня вызывают уважение люди работоспособные. Я работал дворником, сторожем, грузил вагоны, спал час-полтора и работал в театре художником, и это было много лет. Ушел в армию, сам захотел отдать долг Отечеству в советское время. Работал на льнокомбинате художником по тканям, в кинотеатрах оформлял афиши. И когда поступил в училище Грекова в Ростове, я тоже работал в театре.
Но я никогда не апеллировал даже к искусству, что я буду им зарабатывать. Да, я хорошо рисовал, иногда получалось продать что-то, иногда не получалось, но я всегда надеялся, что смогу сделать что-то физически, что мне даст дополнительный заработок.
Я стал получать деньги в конце 1970-ых- в начале 1990-х, когда сюрреализм пошел, а потом портреты стали интересны. Я стал изучать глубоко, от Веласкеса до Рембрандта, технику портрета. Ездил за границу, изучал всех наших классиков, и вот так я развивался.
Что можно подсказать молодым художникам, и не только им?
Я делаю искусство не то, чтобы в лоб. Я работал когда-то в «Ровеснике» главным художником, и приносили иллюстрации художники для какого-то рассказа: человек вышел из дома в сером пальто, в черной шляпе, зашел за угол и его сбила машина. Художник рисует машину, шляпу, человека падающего — это и так понятно.
Я же делаю метафору, у меня есть метафора для развития. Ведь приятно играть в шахматы, когда ты пытаешься понять соперника - это история для развития ума. Очень люблю Васнецова, Шишкина, но я так не работаю, хотя могу, но для меня это важно. Как говорил Дали, «научитесь рисовать как Леонардо, потом работайте как хотите».
Человек должен получить высокий ценз в образовании и использовать это образование.
У меня три правила: профессионализм, обязательность — если пообещал, сдержи слово, и духовность. Я не пишу развороченные животы, чтобы шокировать публику, я пишу ангела, свернутого в калачик, плачущего, который может вызвать больше чувств и эмоций.
Конечно, нужно все время развиваться, не стоять на месте. Я шел долго и никогда не останавливался, 100 самых известных, 20 самых известных, 3 самых известных… И я - не случайный человек в этом мире. Я занимался выставками в Японии, Канаде, Италии, и пришло время, когда я стал востребованным.
Я не бросал свое творчество, могу работать, как будто разные художники — но я это делаю сам.
Мне нравится экспериментировать, я открыл направление дримвижн, работал в кубизме, сюрреализме, дадаизме, использовал разные вариации и все время получал от этого удовольствие. Мне было интересно, как иконы пишутся, технология коллажа.
Как-то в Италии я попросил у друга сварочный аппарат и сварил фигуру. Её выставили в музее, и я получил три тысячи долларов, тогда это были большие деньги. Даже из сварочного аппарата я создал какую-то скульптуру. Я делал скульптуры на Ломоносовском заводе для Эрмитажа: женщина-кошка, мужчина-конь. Мир прекрасен, в нем столько всего интересного, и хочется все попробовать. Когда люди себя ограничивают, энергетика меняется, и внешне тоже.
Поэтому я не ограничиваюсь. У меня есть сюрреалистические картины, но иногда делаю иконы в подарки для церквей, для друзей, которые что-то делают для нашей страны или для меня лично.
Надо начинать с истоков, знать профессию. Мне нравятся знания, которые я получил. Ты можешь быть абстракционистом, кем угодно, но ты должен понимать цветовое деление.
О «старом» и «новом» искусстве
Молодежь хочет перемен в протест «старому» искусству. Но нужно уважать и современное, и старое, если оно хорошее. Кто может посягнуть на Микеланджело, на Давида, Джоконду, Тайную вечерю? Это гении, и их надо уважать, ценить, не пренебрегать. Но ты попробуй достигни, приблизься хотя бы.
Человек сейчас не парится, поет под фонограмму, взял банан и сделал хайп, и банан покупают. Или не сам делает, просто дает идею карандашом, а работают 180 помощников, но деньги берет себе. «Современное» искусство более лукавое и не имеющее будущего. Оно будет поддержано какое-то время, а потом все равно забудут, забудут обо всех сегодняшних непонятных певцах, невнятных артефактах, которые появляются на рынках.
Вы видите картину: «Как мне нравится, гениально». А где-то в галерее очки лежат, вы проходите мимо, а вам говорят: «А вы не хотите обратить на эту экспозицию внимание?» — «А что, очки — это тоже экспозиция?» — «Конечно». То есть любой кирпич, взятый с улицы, поставленный в музей, становится арт-объектом. И ты должен понимать — а для чего кирпич? Но через 200 лет вы не пойдете к этому кирпичу, вы пойдете к Леонардо, Веласкесу, может быть, даже к Никасу Сафронову. Вам не будет интересно, что кирпич лежит, какой-то мусор валяется, ведро ржавое стоит. Вам даже не будет понятно, зачем эта вещь стоит здесь. А это всегда подогревается огромными деньгами, это современное шоу.
Можно взять бутылку, которой 2 тысячи лет, с греческого корабля и просто ее вылить, потому что вино кислое, его даже пить нельзя.
Все меняется, но основа жизни — простые вещи, которые ты должен производить и потреблять. У меня есть картина «Марфа и Мария», сестры Лазаря. Сестры принимают Христа, Марфа хлопочет, а Мария читает книжку. Марфа говорит: «Ты что, с ума сошла, сам Христос пришел, а ты в это время читаешь книжки». Христос сказал: «Духовная пища важнее».
Кому-то наплевать, главное, что кто-то признал и заплатил, но все-таки мы восхищаемся Веласкесом, Караваджо, потому что независимо от знаний кто это нас это восхищает как искусство. Все остальное — банки, склянки, мусор — есть и будет появляться, но оно не имеет продолжения.
«Россия даёт возможности всем»
Я понимаю, что народ сейчас другой, он в 1990-х годах пострадал очень сильно. Появилась депрессия, когда уже ничего не хочется, но люди выходят на демонстрации, требуют зарплаты повыше. Это, наверное, тоже правильно.
Но, с другой стороны, нужно что-то сделать самому, и таких примеров очень много. Ломоносов, Суриков или Репин - они пришли «от сохи» и сделали себя сами. Толстой, будучи графом, раздал все крестьянам и сам пахал. Это истинная духовная история.
В России очень много талантов, и нужно эти таланты как-то реализовывать. И преступление, когда человек «забивает» на себя, и не думает о том, что должен состояться и передать что-то новому поколению, сохранить то, что было создано до него.
Все люди рождаются гениальными, а потом их переучивают и делают дебилами. У каждого есть шанс, все дети рождаются гениальными.
Сегодня дети хотят получать деньги, отдохнуть, потусоваться, это тоже для молодежи нормально. Но они не задумываются о будущем, а это не совсем правильное решение.
Россия дает возможности всем. Я этой возможностью воспользовался, и сегодня мы сидим здесь, на балконе, и смотрим на Кремль.
Не было ли мыслей самому пойти в политику?
Никогда, я не политик, я художник, я совершенно далек от этих понятий. Я живу свободно, еду в Бахрейн, Эквадор, Бразилию, Абу-Даби, Китай, Японию, Пекин, я работаю во всем мире. Просто привожу сюда деньги и их трачу здесь на благотворительность.
«Я слышал, ты депутатом хочешь стать?» — «Да, надоело смотреть, как власть погрязла в коррупции, в разврате.» — «А что, будешь бороться, когда станешь депутатом?» — «Нет, поучаствовать хочу».
Голуби, когда они внизу, едят у вас с рук, а когда наверху, они срут вам на голову.