В праздничные дни все были радостно-веселыми, никому не хотелось ссориться, ругаться и выяснять отношения. Нюра доставала из серванта синие рюмочки, те самые, про которые зять Алексей смеялся, что из них денатурат пить только. Нет Алексея давно уже, а в памяти, как живой - лихой казак Алексей Селютин, с веселой искоркой в единственном, уцелевшем после ранения, глазу. Эх, нет его, а то б сейчас уже песни на балалайке играл...
И Володи нет. Умер. Тяжело умирал, мучительно. Последние недели совсем не ел, не вставал. Нюру подменяла у постели больного младшая дочь Таня. Отцова любимица. Нюра всегда это знала, но вслух не говорила. Таня бегала в больницу, накачивать кислородные подушки, помогала мыть, переодевать, уговаривала поесть. Она еще замужем была тогда, жила как раз напротив родительского дома. А Галя с Николаем уже переехали в собственную двухкомнатную квартиру.
Да, было и так, когда обе дочери с зятьями жили в родительском доме. Тогда и затеял Володя пристрой ставить, тесновато. Но Таня с Сашей ушли жить к свекорам, а Коле вскоре дали двухкомнатную квартиру от организации и Нюра с Володей остались вдвоем, внучку Леночку в гости приводили к ним. Воспитанная, тихая и послушная. Володя пристрой все же поставил. Основательный, на фундаменте. Но не долго в доме была тишина. В один год, с разницей в 6 месяцев обе дочери родили девчонок. Первая родила Галя, девочку назвали Светланой. И с первых же дней ее жизни получилось так, что о ней заботились куда больше и оберегали сильнее остальных внучек почти до подросткового возраста. В феврале 1977 года это было. Как уж такое случилось, не понятно, но умудрились застудить в роддоме новорожденную, тонкостей врачебных Нюра не знала, только пришлось оперировать ребенка. На груди с боку у малышки почти с первых дней жизни навсегда остались три шва. И еще была она такой малюсенькой и такой светленькой, прозрачной почти, что звали ее дома долго еще синичкой.
В сентябре родилась Анютка у Тани с Сашей. Полная противоположность хрупкой Светланке. Смуглая, крепкая. Таня, принеся в дом свекоров малышку, и впервые развернув ее, закричала: "Мам! Она на обезьянку похожа!"
-Что ты, что ты! Чего ты кричишь, это она ножки поджала, вот и кажутся руки длиннее! Ну-ка, отойди - свекровь уверенно отодвинула растерянную сноху, - а это пушок на коже, волосики-то темные, сойдут скоро! Вот какая красавица!
И началась в доме Карпеевых круговерть, как только дочери вышли на работу. Нюра в няньках. Таня с Галей работали в ресторане официантками. Еще Нюра их на работу устроила, когда сама в гостинице работала. Ресторан располагался на первом этаже, гостиница на втором. Ресторан - это, конечно, громко звучит. Но на хорошую столовую вполне мог претендовать. Таню часто отправляли на различные конкурсы, где она с легкостью брала призовые места за сервировку столов, расстановку блюд и прочую банкетную премудрость. И вот когда внучки-одногодки сходились в одном доме, тут уж держись. Одна взяла такую ложку, и именно эту ложку нужно другой, одна села на колени к бабушке - цель другой столкнуть и залезть самой. А как научились говорить, начались и словесные перепалки.
В потасовке Анютка толкала худенькую Светланку, та шмякаясь на мягкое место, визжала на весь дом, а голос у нее был ох, какой звонкий!
Анютка, выглядывая из-за шторки на вечно ревущую сестру, кричала, обзываясь: "Капка! Капка!"
-У-у-у! Тумба! Тумба! - в ответ обиженно голосила Светланка. Потому как Анютка была куда упитаннее и сильнее её. Сладить никак не получалось!
-Ну что мне с вами делать, - причитала Нюра, - угораздило ж ваших мамок в один год вас родить! Володя, иди ты одну держи, я вторую.
Владимир брал на руки одну, Нюра уводила другую, и на какое-то, совсем малое время, в доме наступал мир, впрочем, уже скоро снова раздавалось:
-Тумба! Тумба! - звонко кричала Светланка.
-Капка! Капка! - отвечала Анютка, и снова все шло по кругу...
Но все же родным удалось донести со временем до упрямой Анютки, что Светланка, хоть и старше на полгода, но слабее и ее никак нельзя обижать, нужно беречь и заступаться. А потом как-то подросли незаметно, больше времени стали проводить на улице, во дворе. Нюра и представить не могла, что от девчонок можно ожидать бед больше, чем от мальчишек.
Эти две девочки были любознательны, непоседливы, активны и неугомонны. Только с улицы в дом примчаться перекусить, уже опять унесутся, как ветром сдуло. И так целый день, с утра до темна. Вечером, отмывая девчонок, Нюра ворчала:
-Беда мне одна с вами, вон, у Гришиных, какая девочка послушная, аккуратная, в носочках беленьких, сандаликах, волосики прибраны! А вы? Казня господня! Руки вон в цыпках, хуже чем у мальчишек! В каком болоте лазили?
-У Чудина двора, бабуль, мы головастиков с Ольгой и Сережкой Елен Петровниным ловили, - вытирая руки о полотенце говорила Аня.
-Ага, - перебивала Света, - знаешь, как их там много, а потом из них знаешь, кто будет??? Лягушки! - она широко раскрытыми глазами и надутыми щеками изображала лягушек.
Нюра смеялась, утирая краешком платка глаза:
-Шагайте за стол, головастики с лягушками, вот присосется к вам пиявка, то-то узнаете! Потом не плачьте.
Угроза пиявками действовала на девчонок не долго и они снова целый день проводили у болота, запуская кораблики из консервных банок, вылавливая головастиков, как обычно, выпачкав и измочив болотной водой подол платья и носки. Цветные. Белые давать им было без толку.
продолжение следует
начало