есть вещи, которые мы не можем взять и выбросить:
бутылку с соком чужих губ,
ручку с лабиринтом родного пальца,
рваный листочек с прыгающим номером,
листик осени 2005 года или желудь 2007 —
вы хотели его посадить, но оба засохли
есть вещи, которые мы не можем взять и забыть:
манеру его включать жёлтый приёмник,
любимую жарку картошки на чугунной сковородке
(ах как много ругала его за игнорирование новой)
он с утра пораньше был рад принести пирожков,
вы их вместе ели в разных домах;
тебе беляши, а ему — с капустой и сочни
каждый раз, попрощавшись, вы друг другу вслед махали,
наверное, потому тебе это так важно сейчас получать
каждый раз, попрощавшись, вы друг другу говорили "конец связи"
а откуда взялся такой обычай?
каждый ноябрь он покупал заранее кулёчек конфет на следующий год
кажется, ему было страшно уйти раньше
(что, в принципе, вышло правдой)
я на всё сыщу ответ, ты только скажи, как мне теперь в декабре
проходить мимо всех разноцветных наклеек,
что на детском шампанском горят?
есть вещи, которые мы не можем взять и выбросить,
потому что это как вычеркнуть человека,
которым память той вещи полна
даже если стопочку —
футболка в полоску и такой же полосатый платочек —
шустро взглядом окинуть,
выкидывать как-то рука не поднимается
ты их оставишь на его кровати с инородным пологом:
как будто он жив, словно он просто уехал куда-то,
ты лишь не можешь дозвониться и узнать, как дела
ты откроешь его шкаф:
там все его кепочки и все его майки,
есть даже толстовка, в которой он будто родился —
так редко ты его без нее видела
он в ней был на каждой почти линейке
в этом пиджаке он был на твоем выпускном
эту футболку мама везла прямиком из Лондона
эти рисунки ему на праздники рисовала ты
(он всегда каждый держал на видном месте)
и пока ты грустишь, обнимая холодную ткань,
знакомо вытрут ноги об коврик,
в той неповторимой интонации повернётся дверная ручка
это вернулся твой деда
он просто ушёл в магазин за колбасой и хлебом
сейчас вы сядете вновь за кухонный стол:
он с краешку, ты на диване
он достанет страшную доску, за которую ты его постоянно ругаешь
нарежет кружочки на хлеб
и подсядет к тебе
чтоб под радио вновь щебетать ни о чём
я так сильно люблю тебя, дед