- Мама, а если это произойдёт, ты перестанешь о нём говорить? – спросила Сара. – Просто я слышала гипотезу о том, что ретро-певцов может вылечить от каду «земская поэзия»! Общий срок болезни при этом составит всего пять лет! Так ты перестанешь говорить о Йохансене?
- Перестану, - без колебаний ответила Великая. – А пока терпите!
- Не хочу домострой терпеть! – выругался Миша.
- Почитай Домострой, и ты узнаешь: это совсем не то же самое, что хюгге! И я как-то не очень верю, что ты, Сара, сможешь всё сделать… Поэтому Йохансену пока говорить не буду…
***
- Алвилда, поздравляю! – сказал Йенс на первом занятии после её совершеннолетия. – Это полугодие будет для тебя последним в студии! Потом ты сможешь официально стать членом нашей труппы!
- Ещё чего! – возмутилась Алвилда. – Я не такая глупая, как ты! Как ты думаешь, я почему к тебе перешла?
- Наверное, потому, что захотелось разнообразия. Или потому, что ты меня очень любишь.
- А вот и нет! Я с Нюрой Романовной не занимаюсь принципиально! Можно было пойти к Ангелине Богдановне, но она слишком строгая! Поэтому я и предложила тебе…
- Так вот в чём дело, Алвилда, - вздохнул Йенс. – Нет, так не пойдёт… Надо уметь прощать.
- Как можно прощать предательство?
- Алвилда, но ведь по сути с тобой не произошло ничего страшного…
- Почему же? Мне плевать на несбывшуюся мечту, но я узнала, какими жестокими бывают люди…
На это Йенс не мог ничего возразить.
***
На открытие сезона в 505120 году давали «Чиполлино». Так получилось, что Великая ни разу не видела этот спектакль. Шла она ради одного лишь Графа Вишенки… «Вот же ненормальной стала! – в отчаянии думала она. – Как меня угораздило помешаться на актёре? Понимаю, что неправа, а проконтролировать свои мысли и разговоры не могу… Наверное, это потому, что мне его жалко. Такой молодой – а уже столько проблем! И ведь держится… Возникает ощущение, что он в полном порядке! И как же мне перестать постоянно о нём думать? Вот Сару я понимаю с Топтыгиным, а сама то же самое с живым человеком проделываю! Ну ладно… Сейчас начнётся… Ой, ну, когда же появится Вишенка? Я понимаю, что спектакль нужно воспринимать как целое, но почему-то не получается… Уж не Шевелёва ли на меня напала? Или это другая болезнь? Ура! Вишенка! Такая радость от этой ягоды была, кажется, в другом спектакле, ну да ладно… Сразу видно – романтический герой. Он выполняет свою работу, но ему это противно, он живёт в мечтах… Но какая покорность судьбе! Стойте… Опять тюрьма? А! О нём говорят! Он скоро появится! Ой, он сейчас будет петь! Сейчас, вероятно, узнаем, какие недостижимые мечты отравляют его существование! Стоп… Почему он поёт «я уеду», но пинает чемодан? Интересно, а соответствует ли он моим критериям? Что, если я это проверю? Интересно же знать, о чём он думает в такой момент! Боже… Теперь понятно! Он знает, что на самом деле никуда не уедет! И в этом трагедия этого романтического героя… В песне сразу слышна обречённость… Ой, так это же всё о нём! И сейчас он вот-вот заплачет! Мне тоже плакать хочется! Он сегодня на пике отчаяния! А что, если что-нибудь с собой сделает? А что могу сделать я?»
И впечатлённая Великая выбежала из зала… Она добилась разрешения навестить Льва Ватрушкина и строго сказала ему:
- Срочно выздоравливайте! От вашего выздоровления зависит возвращение вашего друга Йенса Йохансена!
Великая не рассчитывала ни на какой эффект, но вдруг Лев перестал плакать и кричать. Никто не мог этого добиться за пять лет! И методика Сары совсем не помогала… Неужели Марина Валентиновна сделала доброе дело, не приложив для этого никаких особых усилий?
- А шо, Йенс – ещё мой друг? – спросил Лев, удивлённо уставившись на Великую.
- А разве можно прекращать дружбу из-за болезни?
- Так я болею через него… Через то, шо я с ним сделал…
- Что вы сделали? – удивлённо спросила Великая.
- Я подготовился к соревнованиям как колбасные обрезки и сделал техническое поражение.
- Если бы не первая часть, я бы подумала, что виновник сговора – вы! А виновники вашей болезни – все, кто знал о сговоре и не сообщил вам о нём!
- Шоб я так понимал, как я не понимаю! За какой сговор вы говорите?
- Нет, вам нельзя волноваться… Скажу только, что актёры специально ошибались.
- Но через зачем?
- Я не могу сказать об этом человеку, только оправившемуся от каду… Узнаете через две недели. Йохансену пока ничего не говорите.
Вскоре Ватрушкина выписали. Сколько радости было по всей Одессе! Но работать Лев пока не мог. Он пошёл на «Мюнхгаузена» в качестве зрителя, узнав, что одна из сцен заставила заболеть почти всю труппу… «Я в кусках! – подумал Ватрушкин, увидев эту сцену. – Мне надо выучиться у него!»
- Йенс, научи меня тоже так играть! Перестань стать скромным! Ты превзошёл меня!
- Не от хорошей жизни, - вздохнул Йенс. – Я тебе рассказывал об этих ужасных людях, когда ты болел…
- Шо? – возмутился Лев, сложив все пазлы. – Я больше не буду поработать в этом театре! Или труппа будет другая!
- Ну что ты… Я должен сказать им «спасибо». Теперь я полностью успокоился. Это во-первых. Во-вторых, научился переживать такие чёрные полосы, которые даже хуже, чем у Джулии Гонсалес! В-третьих, я превзошёл тебя. Теперь я это признаю. Но и ты выйдешь на тот же уровень, если переживёшь что-нибудь такое… А вот если бы я спокойно вернулся, ничего бы этого не было. Всё к лучшему! Только Симона, конечно, жалко. Зачем ему это во второй раз?
- А разве он не заказывал?
- Так он же в шут… ну ничего себе! А давай я тоже так попробую! А давай представим, что я вернусь через три дня! Конечно, мы просто разыграем сценку… Я говорю, что так будет, но я, если что, обойдусь! Представляешь, когда я сказал про три дня, было такое ощущение, как будто я к Магисе обратился! Значит, иногда полезно так говорить…
***
Через три дня Великая позвала к себе в гости всю труппу «Золотой рыбки», кроме Олега Блисталова. Сара и Миша, конечно, тоже сидели за столом.
- Внимание, собрание записывается! – строгим голосом произнесла Марина Валентиновна. – Я пересмотрела спектакль «Золотой рыбки», получивший техническое поражение на театральных соревнованиях, и сделала вывод: произошло нечто более страшное, чем техническое поражение! Произошёл сговор! Произошла подлость! Произошло предательство! Актёры знали, что у одного из их коллег, во-первых, неустойчивая психика, во-вторых, настоящая трагедия, но попытались убить человека! Попытались сломать его! Потерпите, дорогие зрители, сейчас вы узнаете состав преступления, а пока… Лев Ватрушкин, Алвилда Йохансен, Ангелина Соколова, ко мне! Поживее, чего копаетесь?
- Мама, ты совсем или как? – прошептал Миша. – Неужели ты как остальные?
Великая ничего на это не ответила и спросила, какие у троицы планы на ближайшее время.
- Какие планы? – вздохнул Лев. – Дайте восстановиться!
- Ну да, вы полетите позже…
- Полечу?
- Да, в Копенгаген. Надолго. Не меньше года.
- А… через зачем?
- Зачем, скажу, когда узнаю, все ли согласны! Вы согласны?
- А вы как думаете?
- Алвилда, прямо сейчас сбудется твоя мечта!
- Нет! – возразила девушка. – Без папы – это свинство!
- А почему без папы-то? – улыбнулась Великая. – Конечно, с ним! И вы, Ангелина Богдановна, дайте, пожалуйста, свой ответ!
- Нет, - отрезала Соколова. – А кто же будет руководить театром?
- Ангелина Богдановна, каким театром? В обычное время в нём пять человек, а во время соревнований – четыре! И сейчас эта картина всё-таки изменится, несмотря на попытки остальных не отпускать Йенса Йохансена! Да, именно такое преступление совершили те, кто допустил техническое поражение! Даю время это осмыслить… Так вот, этим так называемым актёрам теперь запрещено работать во всех театрах мира! В самодельных тоже! А чтобы ещё сильнее ощутить горечь наказания, предатели прямо сейчас (чтоб не сбежали!) полетят в Копенгаген и будут смотреть соревнования других актёров! А этих других найдут Ватрушкин, Йохансены и Соколова! Итак, все, кого я назвала, кроме Ватрушкина, регистрируются и вылетают прямо сейчас! А Симон Иверсен, о котором мне рассказывал Йенс Йохансен, прилетит завтра, «Дельта» и остальные болельщики – к началу соревнований! Всё по правилам третьего этапа! Старые баллы сохраняются… Здесь я не в силах ничего изменить…
- Это всё-таки подействовало! – истерически радостным голосом сообщил Йенс Льву. – А я думал, что только у Симона получается! Ну, теперь ничего не сорвётся!
- Таки да! Я за тебя очень рад!
- Вот! Слышали? – назидательным тоном произнесла Великая. – Вот что значит лучший друг! Не то что некоторые…
***
Приземлившись, Йенс упал в обморок от счастья.
- Очнитесь немедленно! – испуганно затараторила Великая. – Мы не должны допустить ничего плохого!
- Марина Валентиновна, всё в порядке, - объяснила Алвилда. – Я, наверное, сейчас тоже упаду в обморок! Папа, вставай! У нас с тобой всё получилось! Спасибо тебе за всё!
- Мне-то за что? – удивлённо проговорил Йенс, очнувшись. – Это всё Марина Валентиновна!
- Нет, ты тоже… Ты был прав, что не бросил театр. Если бы бросил, то, наверное, мы бы до конца сна жили в Одессе!
- А ведь верно! – согласился Йохансен. – Но я не думал, что это так сработает… Случайно получилось!
- Папа, спасибо тебе за воспитание! Ты сделал меня счастливой!
- Значит, и это получилось? – обрадовался Йенс.
- Да, и это получилось.
- Знаешь, мы с Олегом говорили о тебе до твоего рождения. Я сразу сказал, что хочу вырастить счастливого человека, а Олег хотел сделать из своей дочери звёздную актрису. По обоим критериям ты победила!
- Нет, папа! Это ты победил по обоим критериям! А Маргариту жалко. Вот если бы Олег согласился хоть на какое-то время перевезти её… Чтобы она поняла, как надо…
- Такая возможность будет! – заметил Йенс. – Только нужно, чтобы Олег осознал свою ошибку… А завтра Симон прилетает. Можешь невидимкой понаблюдать, как… даже не знаю, как это сказать…
- Как это делалось в Копенгагене! – подсказала Алвилда.
- Точно! Делалось, делается и будет делаться!