Свободного времени у меня,, уже заслуженного деда Советской армии, было предостаточно. На работу дедов мало кто донимал. Вроде вот они... ещё одни рабочие руки, а на практике эти руки-крюки только мошонку сквозь дыры в карманах оттягивают – не более того! Иначе говоря, дед – и в Каракумах дед!
Командир мобилизационной группы всегда старался занять свободных бойцов делом. Очерчивал поле деятельности, куда втискивал стеснённое казёнными затратами мировоззрение. Про тесноту фантазий командира смолчу, не моего малого ума дело, а вот насчёт размеров поля приложения усилий - тут есть что вспомнить...
Командира мобгруппы преследовала идея возыметь в пределе локации части собственную помывочную. Баню турецкую, банно-оздоровительный комплекс, сауну ли – векопись не скажет, так как замысел в реальность не воплотился, оставшись незавершённым долгостроем.
Срочникам устраивали трижды в месяц банные дни с выездом в городскую баню Безмеина. В город солдат возили на бортовом ГАЗ-66, набивая кузов под завязку. В жаровне кабины бессменный водитель Микола Параска с одним из наших «кусков» в роли сопровождающего.
Всё ничего, ради помывки можно стерпеть горячие ветра и скачки до выпадения из кузова, но намытая солдатня возвращалась не менее пачканной, чем с отъездом. Потому что приходилось скакать по ухабам и поднимать колёсами клубы пылевой взвеси, оседавшей на вся. Рот, нос, глаза, уши – всё в песке и чупруны торчком. Вроде из бани, час не прошёл, а песок словно с немытых сыпется, и до устали отплёвываешься пылью... Хоть снова в баню...
«Грязь – не сало, высохла – отстала!», но начальство прониклось идеей выстроить собственную помывочную.
Будущая баня была чьим-то дембельским аккордом, скорее всего, который предстояло завершать, в том числе, мне – остов сооружения сложили ранее, чем я появился на Ключике. Стены и перекрытие возведены, но нуждались в отделке. Лишние финансовые вливания в постройку бани в забытом социумом месте предусмотрены не были...
Вследствие казённых перипетий припало крутиться силами солдат, меняя свободное время и непрофильные навыки на стройматериалы. Мнение солдат по этому поводу озвучиванию не подлежало, а финансистам со штаба корпуса можно было ездить по ушам будущей выгодой.
Бартер совершался так: строить, нужны расходники, самое сложное с песком, где его нарыть в пустыне – мозги сломаешь! С цементом трудностей нет. Требовалось лишь подобраться к имущим смежникам и наладить взаимовыгодные условия. Войску необходимые средства производства – от нас неуёмный альтруизм и бесплатная рабочая сила на подсобном и ином хозяйстве поставщика. Удобно?
Командир отправил малый отряд солдат претворять в жизнь строительные замыслы некоторых текинцев, одна такая стройка развернулась близ водокачки. Ещё свежо предание, что эти живописные места представали красивейшим распадком. Предавным-недавно здесь бил природный ключ, полнящий водою местную речку Асхабадку, берега которой затеняли террасы тугайного леса.
Наступили времена индустриализации, учёный муж провёл научные изыскания, обследовал грунты и вывел: в толще земли залегают колоссальные запасы пресных вод. Защитил диссертацию, при внедрении пробурили артезианские скважины. Столица Туркмении приняла дармовую воду, в результате давление подземных резервуаров пало, ключ иссяк. На месте биения ключа также забурили дыру, опустили глубинный насос и перепустили воду в трубопровод, куда к тому времени заруслили и Асхабадку. Речка с родниками преподнесла жизнь на благо города...
Сколько их теперь в подобных магистралях?..
Так вот, один вольнодумец застроил накопительный резервуар. Врезавшаяся в бугор прямоугольная бетонная чаша бассейна достигала четырёх метров в высоте стен, и держала дебит в неизвестные мне сотни кубометров. Неплохой запас воды для ирригации осваиваемых земель?
В перестроечные времена работы находились в зачатке. Солдаты заливали фундамент, стены; простейший труд – вспомнить особо нечего. Зато пришлось вкалывать на другом строительстве. В селении перед распадком Фирюзинского ущелья таился у туркмена частный дом с гектаром земель. Предпринимательская жила текинца не давала покоя, планируя коммерческие урожаи цитрусовых, и он возбудился к устройству двухъярусной оранжереи.
Оранжерею солдаты принимали под меньшим нежеланием. Задача также связана с заливкой стен бетоном, но там потчевали изыском туркменской кухни: палов (плов), дограма, гулак (бешбармак) и масса другого. На стройке я оставался прорабом, и если на бассейне от скуки деваться некуда, на лимонарии следить за подчинёнными не давали дети работодателя, любопытствующие при случае.
Текинец имел домик справный, большой и просторный. Белилами крашеный. Внутрь солдат не пускали, беспокоить домочадцев незачем. Гостей привечала пе́ргола с кустарными коврами, обрамлённая перекрестьем узкой рейки, овитой лозой винограда, устраивающей прохладу в жаркий день и отсекающей солнце. В ширину беседки резной топчан, обложенный курпачой и подушками. Пока расстилают сачак (рушник) и накрывают дастархан, можно было свободно вкушать ягоды прямо с лозы...
Бойцы дела подсобные делали, я же наблюдал уклад жизни текинского семейства, притворяясь нянькой детям Назардурды. Как говаривал один известный безработный Бабс Баберлей: «Да мало ли в Бразилии Педро? И не сосчитаешь!» Переиначу на свой лад: «Да мало ли в Туркмении Дурды?..» Смеялись по этому поводу: туркмену имя Назардурды – я отзывался на Назар, в иных ситуациях на «дурды» – чуть ли не родственные души!
Так вот получилось мне знакомство с парнишкой по имени Курбан, который подошёл, без стеснения попялился на значки и заговорил на инаковом наречии:
― Сенин адын няме?
― Ты можешь говорить по-русски? ― переспросил я.
― Малько можешь! Ты звать Назар?
― Звать Юра, фамилия Назаров! ― я не коверкал наш разговор спряжениями и наклонениями русского языка, чтобы мой юный друг комфортнее себя чувствовал.
― Куда ты живёшь? ― создавал формы оголец.
― Я живёшь Горький, ― но сразу смекнув, что долго придётся объяснять, почему Горький не горький, принял попытку отвлечь, ― Большой город на большой реке!
― Какой река?
― Волга! Знаешь такой река?
― Знай, машина кака! ― пацан вскинул руку и указал пальцем в сторону отцовской ГАЗ-24. Кака не кака, но при нас свою машину Назардурды вроде не корил?
― Хорошая машина, лучшая в нашей стране! ― непосредственность подростка обиде не поддавалась, а выгораживать родной автозавод было лишним. Лучше бы про Горький рассказал, показалось в тот момент. Через время мне разъяснили, слова пацана не были оценочным суждением продукции ГАЗ. «Знай, машина кака!» следовало понимать: «Знаю, машина отца!» «Кака» на туркменском означает «отец»! Улыбнуться пришлось позже, а пока наш приватный разговор я уводил в другую сторону:
― У тебя братья и сёстры есть? ― спрашивал для затравки, слыша ранее, что в семье девять детей.
― У меня два брат и сестра! ― гордо выдал малой.
― Как так? ― додумываю, считает он так же витиевато как говорит по-русски, и уточняю, ― вас девятеро?
― Да, всё девять! ― подтверждал Курбан.
― Давай считать, ― не унимался я, ― Два плюс одна, и ты – четыре получается, а ты утверждаешь девять?
― Девять. Пять мальчик и четыре девочка!
― Давай заново посчитаем! Два брата, одна сестра и ты – четверо? ― арифметические неувязки напрягали.
― А ещё два братишка и три сестрёнка! ― подсказал туркмен и растянулся в улыбке. Всё у него сходилось...
― Как ты считаешь? ― я не переставал удивляться.
― У нас принято, что старших зовут братья и сёстры, младших братишки и сестрёнки! ― разъяснила хозяйка, и незамедлительно ввела меня в ступор интимным вопросом, ― Хочешь как?
Я отнекал с галантом придворного золотаря, но следующим предложением хозяйка сразила наповал:
― Хочешь гавун как? Мы все с удовольствием...
― Так... все не без удовольствия?.. ― уверился я, что разговоры про сортир. Рассудил, может, существует неведомая туркменская традиция посещать отхожее место перед обильной застолицей, а хозяйка напоминает об этом из вежливости?
Вскоре она поставила к моему носу плошку с ломтиками вяленой дыни – с виду сушёная в печи тыква, и объяснила: «Это и есть как»!
Я прослезился: Восток – дело тонкое!
Продолжение данной истории ЗДЕСЬ
Читайте также:
- Обидеть Васю может каждый...
Другие мои армейские рассказы можно прочитать ЗДЕСЬ
Повсеместное распространение интернета, с помощью которого начали находиться старые друзья и в том числе сослуживцы, разбудило во мне щелкопёра и подвигло к описанию срочной военной службы в рядах «интеллигентных» Войск Связи непобедимой Советской Армии, в самый разгар перестройки, 1986 – 1988 годы, Самарканд – Ашхабад. Краснознамённый Туркестанский Военный Округ.
Ознакомиться и скачать можно по ссылке Майами в Туркестане
Подписка и комментарии приветствуются!
помощь автору канала: карта МИР 2202 2032 5146 6795