Вот мы и закончили учебу в восьмом классе. Мой табель был самым худшим за все годы учебы в школе. Так низко в успеваемости я еще не падал. В ближайшем будущем мне корячился дома скандал, когда я принесу табель. Но, это будет завтра, а пока - намечался пир во время чумы. Выпускной балл. И пиром во время чумы он был, видимо, только для меня. А надо было лучше учиться, а не валять дурака!
Многие из ребят уходили в техникумы или просто во взрослую жизнь. Особенно, это коснулось "В" класса. Мы уже знали, что их остается очень мало и "В" класс уничтожат. Оставшиеся ученики пополнят два наших класса. Грусть потерь, радостный подъем настроения от прихода новых одноклассников, ожидание домашнего скандала - заварили у меня внутри такой "ведьмин студень", что я ничего хорошего от выпускного балла не ожидал. Да и начался он неожиданно и непредсказуемо.
В актовом зале толпилось много народа. Многие пришли с родителями. Пришли почти все педагоги, какие то приглашенные люди. Вишенкой на торте был инструментальный ансамбль из старших классов. Но все пошло не по плану. Не пришел (или не пришла) тот, кто будет вести весь этот балл. Конферанс повис в воздухе, как и весь предстоящий балл. Наша физичка Валентина Васильевна нашла меня в кругу пацанов и позвала с собой. В дальнем углу, за небольшим столом, сидело несколько преподавателей и, как я полагаю, несколько взрослых из родительского комитета. Перед ними лежали листки с планом всего мероприятия. Вот из-за этих листков меня и позвали. Не много, не мало, а мне предложили провести весь этот балл! Не фига себе заявочка!
- Пойми, есть возможность направить твои качества не на разрушение учебного процесса, а на созидание. Все номера программы в принципе готовы, за время номера успеешь подготовиться к объявлению следующего. Не бойся, мы тебе поможем!
С таким моим настроением, вот только и осталось, что скакать и прыгать, развлекая толпу! Нашли клоуна! Я боролся как мог, но моей физичке я отказать не мог. Вместе с согласием, пришло чувство сосредоточенности и рабочий настрой.
Я отбросил в сторону свое настроение, отбросил всю шелуху правил общения разновозрастных соратников. В одно мгновение они превратились в мою команду, которая готовит и выставляет меня на очередной раунд сражения за удачный выпускной. Небольшая шпаргалка в ладони левой руки, побольше воздуха в легкие и вперед - на эшафот, к микрофону! Привычный яркий свет в лицо, привычные десятки глаз зрителей прямо на тебя. Привычное ощущение недопустимости ошибки и уверенности, что все будет хорошо. Жаль нет моего барабана и горнистов на флангах. Я десятки раз уже стоял вот так перед толпой на линейках и конференциях. Пора! Чуть заикающимся голосом, открыл официальную часть. И все пошло и поехало. Моя группа поддержки готовила меня хорошо и я быстро освоился. Перестал торопиться, начал умело вставлять паузы и иногда гнал отсебятину. Все шло на удивление хорошо. Плохой вводной было то, что у старшеклассников в группе не было бас гитариста - заболел. Я, не раздумывая привел Каню и он меня не подвел. Потом пошла самодеятельность, Леша Литвинов со своей партнершей, танцевал бальные танцы (еще бы ему не танцевать - будущий чемпион мира). Кстати его партнерша мне не понравилась. Лешке могли бы подобрать и по краше. Было еще несколько других номеров.
На конкурсе исполнителей победили две девочки, которые спели песню "Алешкина любовь", и я вручил им приз - маленького игрушечного цыпленка. Я до сих пор играю эту песню на гитаре. Потом были танцы и толпа начала потихоньку рассасываться. Моя группа поддержки благодарила за помощь, а я сказал, что пусть обращаются, если что. Пацаны убегали куда-то бухнуть, а я танцевал медляки с девчонками, пользуясь невесть откуда свалившейся славой. Даже Анфиса немного оттаяла. Я тоже иногда убегал попить воды, потому что на этом конферансе я наверное потерял килограмма два веса.
Поздней ночью мы, сильно поредевшей группой из всех трех классов, пошли на площадь Дзержинского. На площади было много таких же как и мы, и в этом Броуновском движении людей на огромной площади, я начал терять одноклассников и друзей, которые разбредались в разные стороны. Я дергался то в одну, то в другую сторону, как щенок, когда его хозяева расходятся. Только Ища и Бара (Ира Баратынская из "В" класса) остались на месте и я примкнул к ним. Уже рассвело, и мы пошли с площади вниз по Сумской. Я немного отстал, придумывая, куда бы нам пойти. И тут Ища, оставив Бару развернулся и подошел ко мне:
- Серега, ты можешь куда-то завеяться без нас? Я с Барой хочу пообщаться. Извини!
Я остался стоять напротив дворца пионеров, где мы с Ищей и Семой играли в настольный футбол. Я стоял под странными акациями которые во всю цвели. Гроздья цветов были на ветках с длинными шипами. Такой же шип пробил мне руку, когда я убегал от Валерки. Уходил Ища, с которым мы брали приступом кухонное окно в моей старой квартире. Вот так, просто, по безлюдной улице уходил мой горнист, навсегда разрушая наш триумвират. Мы давно не играли на выносе знамени или на конференциях. Но только сейчас моя пионерская юность ушла под ручку с Барой, вниз по Сумской. Навсегда.
Я стоял один, с диким чувством одиночества. Вот только что была толпа, были друзья, было все, а теперь никого нет. Я один. Внутри явное ощущение предательства. Меня все предали и ушли куда то, оставив в одиночестве. У меня было полное ощущение, как будто я, в скафандре и без корабля, болтаюсь один в бесконечной пустоте космоса. Меня бросили! И лишь где то там, далеко, на крохотной планете Земля, в портфеле валяется мой аттестат за восьмой класс.
Валерка Ищенко ушел из нашего класса поступать в мореходку. Через несколько дней он уехал из Харькова и я его больше никогда не видел и не знал, как сложилась его судьба. Ни мне, ни друзьям никакой весточки от него не было. Вот таким, уходящим вниз по Сумской, я его и запомнил.
