Жара спала, и солнце постепенно закатывалось за холмы, за которыми находилась Вавилония. Приближался вечер. Темневшее небо неожиданно затянулось тучами. Прогремел гром. Он прозвучал несколько раз, и затем засверкали молнии.
Ашшурбанапал поднял голову и вздрогнул. Ему показалось, что его недавний сон, который он видел перед самой битвой, ожил, и оставалось только набраться терпения и дождаться появления на небе ладьи Ашшура, верховного бога ассирийцев.
Но Ашшур так и не появился, хотя небо заплакало коротким дождём.
Два раба-нубийца подбежали и прикрыли Великого царя зонтами, а остальные начали в стороне устанавливать полотняный навес, чтобы Ашшурбанапал мог под ним спрятаться от небесной хляби.
Поле битвы было усеяно разбитыми и перевёрнутыми колесницами, луками, мечами и копьями, трупами людей и лошадей, а также тысячами раненых. Победители обходили это поле и подбирали своих, а эламитов добивали. Делалось это так: короткий взмах меча – и у очередного раненого врага начинала фонтанировать кровь из горла, и он, хрипя, тут же умирал. Повсюду валялись отрубленные головы. Кое где их собирали по тридцать-сорок голов и уже складывали в горки.
А ещё в стороне толпились сложившие оружие эламские воины. Многие из них были напуганы. И не зря. Потому что их выстраивали в группы по десять человек, но Ашшурбанапал распорядился пленных не брать, и поэтому их уводили с глаз долой, ну а там, в овраге или за холмом, затем ставили на колени и закалывали копьями. Теперь ассирийцы поступали так же, как египтяне делали во времена Рамзеса II: они отрезали у врагов кисть правой руки, и эти трофеи затем складывали в отдельные горы. Всего таких трофеев набралось уже тридцать четыре тысячи. Разгром эламской армии был полный и
безоговорочный.
– Ну как, государь, я думаю ты доволен исходом битвы? – спросил Ашшурбанапала главнокомандующий.
Набушарусур стоял поблизости. Он снял свой гребенчатый шлём и держал его в руке, отросшие в походе волосы туртана с уже изрядной проседью развевались на ветру (в походе военный учитель нынешнего Великого царя предпочитал не стричься). Обветренное сухощавое лицо Набушарусура необычно сияло. Главнокомандующий находился в явно приподнятом настроении. Он за свою жизнь поучаствовал в десятках крупных сражений, повидал и кушитов, не раз вторгавшихся в долину Нила и доходивших иногда до самого Мемфиса, и арабов в Сирийской степи, и киммерийцев в Малой Азии, с кем он только не сражался за свою долгую военную карьеру, но это сражение оказалось особенным. Оно не имело равных себе по своим масштабам. В нём участвовало с обоих сторон свыше двухсот тысяч воинов! И отличалось оно чрезвычайной ожесточённостью. А ещё завершилось оно для ассирийского оружия блестяще. Закончилось это сражение безусловной победой. И об этой победе обязательно будут вспоминать даже самые далёкие потомки!
«А вот интересно, – подумалось туртану, – как же об этом сражении вскоре напишут в хрониках? Было бы любопытно со временем с ними ознакомиться. Наверняка, а описание всего того, что только что произошло, окажется в них восторженным. Тут двух мнений и не может быть.»
Великий царь был напротив сосредоточен и задумчив. Он обозревал поле только что закончившегося сражения и не сразу ответил. Отвлёкшись, наконец-то, от своих мыслей, Ашшурбанапал обратил внимание на туртана и сказал:
– Я так думаю, что мы рано торжествуем. Эта битва ещё не завершилась…
– Почему? Враг же нами разбит! - заметил туртан.
– Да, его мы разбили… Но Теуман то, царь Элама, ещё жив! Где этот наглец?
– Наши разведчики сообщают, что он с остатками своей армии прячется в обширной пальмовой роще, которая находится между Тулизской цитаделью и Сузами. Во-о-он там, – и Набушарусур указал рукой.
– Ему ни в коем случае нельзя дать сбежать! – ответил Ашшурбанапал.
– Всё, что необходимо для этого, мы уже предпринимаем, государь! Скифы перекрыли эту рощу со стороны Суз, и теперь через их посты даже мышь не проскочит! А ещё на усиление нашей конницы я отправил два корпуса…
– Какие?
– «Харран» во главе с генералом Син-намиром и «Тигр» Мардук-апла-иддина, чтобы отразить возможную попытку прорыва окружённых остатков армии противника. Также мы взяли в осаду и Тулизскую цитадель.
– Ты думаешь, Набушарусур, что Теуман попытается укрыться за стенами Суз?
– И это возможно. Впрочем, скорее всего, он постарается сбежать в сторону Мадакты…Там, в горной части Элама, ему будет гораздо легче скрываться. Государь, я могу высказать своё мнение?
Набушарусур хотя и был воодушевлён, но ему по правде сказать сейчас претило то, что происходило со сдававшимися эламитами. Он считал, что ни в коем случае не следует перегибать палку, и что Ашшурбанапал поступает в данный момент непростительно жестоко.
– Выскажись! – кивнул головой Великий царь.
– Государь, я советую немедленно прекратить расправу над сдающимися в плен эламитами.
- Пощадить их? Наших извечных врагов? Пощадить каких-то эламитов? А зачем?
- Иначе они продолжат сопротивляться. И одним сражением эта война уже не ограничится.
– Но за дарованную нам победу я хочу отблагодарить Ашшура! Кровь тысяч пленных ему должна понравиться! – возразил Ашшурбанапал.
– Тогда эламиты прекратят сдаваться и возобновят своё сопротивление! И хотя они подавлены и в какой-то мере даже обескуражены сейчас, но отчаяние им придаст новые силы. Государь, прошу тебя, прислушайся к моему совету. Прикажи прекратить расправу над сдающимися эламскими воинами! – настойчиво повторил свою просьбу Набушарусур.
Ашшурбанапал покосился на туртана, немного подумал и всё-таки не стал возражать.
И уже вскоре глашатаи на эламском языке объявили, что массовые казни прекращаются и всем, кто теперь будет сдаваться, ассирийцы даруют прощение и жизнь.
* * *
Наверное, я сейчас повторюсь, но всё же отмечу: нельзя утверждать, что у Теумана изначально не было ни малейшей надежды в войне, которую он осмелился развязать с Ассирийской империей. Однако наступление на Вавилонию не задалось с самого начала. Почему? Ответ здесь прост: да потому, что возможные союзники эламитов подвели их, а кто-то из этих союзников в последний момент и откровенно струсил. Но уже на своей территории Теуман понадеялся выдержать противостояние с Ассирией.
Теуман несколько раз запрашивал эламских оракулов, и те в один голос заявляли, что ему нечего беспокоиться, что в любом случае у себя дома ему будет сопутствовать удача, и боги Элама встанут на его защиту. Главное, ему нельзя было сидеть сложа руки. Необходимо было действовать. И действовать энергично.
И удовлетворённый такими предсказаниями, Теуман начал заранее готовиться к Тулизской битве. Она должна была стать не только решающей, но и единственной в войне Элама с Ассирией. При этом Теуман, конечно же, понимал, что по снаряжению, выучке и опыту ассирийцы до сих пор не знали себе равных, но он надеялся не только на численное превосходство своей армии, но и на то, что у него была более выгодная позиция.
Впрочем, события с самого начала стали развиваться не так, как он предполагал.
***
Увидев, как захлебнулась атака его колесниц, а потом начал сдавать и постепенно прогибаться центр эламской тяжёлой пехоты, Теуман разнервничался, и ему стало плохо. Он сошёл на землю и передохнул, а через полчаса вновь взошёл на колесницу и вернулся на холм, с вершины которого наблюдал за ходом битвы и отдавал распоряжения.
Теуман ещё питал надежду, что сможет выправить положение и ждал подхода свежих сил, но новый корпус всё не появлялся. Теуман не знал, что этот корпус наткнулся на скифов, которые обходили позиции эламитов, и был рассеян и отброшен с большими потерями к Сузам. А когда Теуман выяснил, что случилось с его резервом, и что ему его не дождаться, у эламского царя произошёл срыв и вновь начался приступ падучей болезни. Теуман зашатался, потерял сознание и осел. Его едва успели подхватить на руки, снять с колесницы и уложить на землю. Он посинел, по телу его пробежала судорога, и голова у него запрокинулась.
Засуетившиеся вокруг Теумана врачи только в последний момент успели спасти царя, но руководство битвой пришлось взять на себя его старшему сыну.
Однако Итуни уже ничего не мог поделать.
Как раз в это время в тылу у эламитов появилась скифская конница – восемь тысяч конных лучников, которые были стремительны, как ветер, – и битва после этого окончательно превратилась в побоище.
Остатки разбитой эламской армии укрылись в обширной пальмовой роще и приготовились к отражению нового наступления ассирийцев.
* * *
Когда Теуман пришёл в себя, он подозвал Итуни и главнокомандующего.
Туртан появился первым. Он был ранен скифской стрелой и сейчас предстал перед царём c согнутой и перебинтованной рукой. Под ним убили коня, и сам он чудом уцелел, настолько внезапно появились скифы и перестреляли всех воинов, которые окружали эламского главнокомандующего, причём эламиты даже не успели выхватить из ножен мечи.
Спасло туртана только то, что свирепые лучники скифы посчитали его уже мёртвым, и то, что он перед битвой облачился в доспехи простого воина. А ещё туртану повезло и в том, что скифы не стали снимать скальпы и отрезать головы. Они в этот раз спешили и надумали вернуться за своими трофеями чуть погодя.
От потери крови Илтикеш ощущал слабость, но ещё как-то держался и всё же мог хотя и с трудом, передвигаться самостоятельно. Однако теперь ему пришлось опираться на где-то подобранную палку.
– Где Итуни? Он жив? – тревожась, спросил царь своего туртана.
– Жив, государь! И даже не ранен! Я его видел…
– Когда?
– Вот только что. Недавно совсем! Он промчался мимо.
– Что с моей армией?
– Государь, её уже нет.
– Что, мы полностью разбиты?
– Кажется, да.
– А сколько у меня осталось воинов?
– В этой роще, я так думаю, их укрылось достаточно. Тысяч пятнадцать успели отойти к Сузам, пока скифы не захлопнули ловушку.
Появился Итуни.
Увидев его, Теуман облегчённо вздохнул:
– Ну, слава богам, ты жив, сынок! А что с Ациной?
– Отец, не беспокойся, мой брат тоже жив!
– Я в этом хочу убедиться своими глазами! – прерывая стон произнёс царь Элама.
– Да здесь я, здесь! – Ацина появился из-за спины старшего брата.
Он подъехал на коне и, соскочив с него, склонился над отцом и приобнял его.
– У меня всё хорошо, отец! Нет ни одной царапины! Не беспокойся за меня!
У Теумана кружилась голова, но эламский царь всё равно поднялся и, опираясь на сыновей, уселся в подставленное рабами кресло.
Появился начальник его телохранителей, генерал Акишир. Совсем недавно за убийство матери и младшего брата Теуман подарил ему обширное поместье с тремя сотнями рабов. Теуман верил, что этот генерал ему был предан всецело, предан как собака.
– Государь, – Акишир нервничал, – нам надо действовать! Мы можем попытаться прорваться к Мадакте! Только это следует сделать немедленно! Промедление- уже смерти будет подобно! Прикажи!
– И что, мы бросим на произвол судьбы армию? – пробурчал недовольно Илтикеш.
– Какая армия?! Это её остатки! И армию уже точно не спасти, а мы ещё может быть и спасёмся! – огрызнулся Акишир.
Туртан что-то неодобрительное пробурчал про себя, но не захотел продолжать спор. Главнокомандующий всегда недолюбливал Акишира, этого двуличного и беспринципного выскочку, тем более ещё и ничтожного по своему происхождению, которого он считал законченным мерзавцем и негодяем, но по большому счёту его сейчас не опровергнуть. Как это ни печально, но остатки эламской армии превратились в напуганную толпу, в какой-то сброд, и из выживших воинов уже невозможно было организовать хоть какое-то мало-мальски стойкое сопротивление.
Теуман потёр виски. Голова у него страшно болела, кровь опять прилила к верху, и ему сейчас было трудно думать. Конечно, было бессмысленно искать спасение в Сузах, но и здесь нельзя было оставаться. Можно было только попытаться скрыться в горной части Элама.
Наконец, едва ворочая языком, Теуман совсем тихо произнёс:
– Быть может, ты прав, Акишир. Остаётся, наверное, один выход. Но лучше дождаться, когда стемнеет, тогда и попробуем пробиться.
– Будем пробиваться на восток? – уточнился Акишир.
– Да, пробиваться будем к Мадакте.
Через час всё вокруг погрузилось во мрак, и Теуман решил, что можно предпринять попытку вырваться из окружения.
***
Вперёд была послана часть царских телохранителей – двести воинов, которые сели на коней. За ними должны были последовать царь и его приближённые. Теуману тоже пришлось покинуть колесницу и пересесть на коня. Однако прорыв не удался. Ассирийцы успели надёжно перекрыть все удобные выходы из пальмовой рощи – как в сторону Суз, так и по направлению к Мадакте.
Повсюду они жгли костры и выставили усиленное охранение со свирепыми бойцовскими псами-мастифами (а надо сказать, что в ассирийской армии, ещё со времён Тиглатпаласара III, имелись целые подразделения, состоявшие из бойцовских обученных собак).
Где-то через пару часов, когда было уже за полночь, Теуман и его приближённые предприняли новую попытку вырваться из ловушки, и для этого выбрали другое направление, но и на этот раз у них ничего не получилось. Везде они натыкались на ассирийцев, которые отражали их вылазки и вновь загоняли их в рощу.
Перед рассветом сорвалась и третья попытка. После этого окончательно стало ясно, что покинуть эту рощу, ставшую настоящей западнёй, не удастся, и Теуман забылся в нервном сне. Он лёг прямо на землю. Его вновь посетила убитая им мать. Теуман попытался отогнать её призрак, но он упорствовал и не собирался исчезать, и тогда эламский царь взмолился:
– Мама, ма-амочка, ну пожалей же меня, ну прости! Когда ты перестанешь меня мучить?!
– А я тебе говорила, – откликнулась Шильках, – что нельзя было развязывать эту войну! Я ведь тебя не раз предупреждала?!
– Ну, да, ты меня предупреждала.
– А ты что сделал? Ты меня послушал? И что же теперь? – Шильках усмехнулась.- – Ну разве я не оказалась права?! А-а-а?!
– О, боги! Да, да! Я признаю теперь свою ошибку! Ты оказалась права! Тысячу раз права!
– Я тебе уже говорила не раз, что нельзя связываться с ассирийцами! Они слишком опасны. И нам они не по зубам! Начав эту войну, ты не только совершил безумный и неверный шаг, погубив себя, а ещё этим самым ты поставил на край гибели и весь Элам! И за это боги тебя наказали! А знаешь, чем они тебя покарали? Ты окончательно лишился разума! Но ты-то ладно, тебе воздаётся за все твои преступления, в том числе и за то, что ты поднял на меня руку, но вместе с тобой наказано уже и наше царство! Из-за этого пострадают тысячи ни в чём не повинных людей! А ведь всё самое трагическое только ещё начинается! Все беды у нас впереди! И даже наши боги уже не помогут ни тебе, ни Эламу! Они не спасут страну…Элам из-за тебя не на краю гибели, а уже погиб. И погубил Элам именно ты...
– Так что же мне делать? Нет уже никакого выхода у меня?
– А я говорила…
– О-о! Ты опять?!
– Да, сынок! Я всё о том же!
– Но я не хочу к тебе! Не хо-о-очу! Ну, отстань же от меня!
Как всегда, эти его слова призрак Шильках воспринял насмешливо. Однако на этот раз одним им дело не ограничилось. Внезапно перед Теуманом появился и второй призрак.
Это был уже призрак младшего брата.
***
Призрак Тахраха во второй раз посетил царя. В первый раз этот призрак ничего не сказал. Горло этого призрака было синее и кровоточило в том самом месте, где Тахраха задушили ремнём телохранители Теумана. Говорят, Тахрах проснулся, когда на него накинулись телохранители царя. Он попытался сопротивляться и погиб в страшных муках, потому что когда его душили то ему ещё наносили и многочисленные ножевые ранения.
Призрак младшего брата сейчас был нахмурен.
Теуман не выдержал его взгляда.
– А тебе-то чего от меня надо?! – закричал Теуман. - Что ты пришёл?! Что ты пялишься на меня?!
– Я тоже тебя жду! В Иркалле! – это послышался уже голос Тахраха.
– И ты по мне заскучал? – простонал Теуман.
– Ну а как ты думал? Мы с мамой тебя заждались, братец! Это не справедливо, что мы не с тобой!
И при этих словах Тахрах внезапно расхохотался.
Хохот младшего брата долго звенел в ушах Теумана, он его сильно раздражал, но вот также внезапно он оборвался.
Призрак Тахраха растаял, однако мать не исчезала.
Она вновь заговорила со старшим сыном:
– Сын, пора! Собирайся! Мы ждём!
– Сколько же повторять, что я не хочу к вам! - простонал Теуман.
– Прими это как неизбежное! - произнёс призрак.
– Но почему?! Почему?! - вскричал Теуман.
– Так тебе же будет лучше! - ответила с издёвкой Шильках.
– Отстаньте! Отстаньте от меня навсегда! - застонал царь Элама.
– Нет, сынок, тебя уже ждут! Ворота в царстве мёртвых для тебя распахнуты. Прими свою смерть подобающе! Прими её мужественно! Иркалла призывает тебя к себе!
– А если я этого не захочу?!
– У тебя нет уже выбора.
Услышав эти слова, Теуман, как маленькое и беспомощное дитё, разрыдался. Он привык вершить судьбы и расправляться безжалостно с другими, но вот самому принять смерть, принять её достойно…О, нет, нет, он не был к этому готов! Нервы у него окончательно сдали.
И тут он пришёл в сознание.
* * *
В Ниневии Ашшурбанапал обычно просыпался поздно и вставал не раньше десяти-одиннадцати часов, но в походе изменил этому правилу и теперь уже почти всегда поднимался с рассветом. Его одевали специально приставленные для этого пять юных рабынь, потом они же приносили в царский шатёр в золотом тазу подогретую воду для того, чтобы он умылся, и уже после этого завтракал.
Завтрак царя состоял из фруктов и сока, иногда он разбавлялся медовой лепёшкой. Тут же находился секретарь. Азимильк знакомил царя с поступившей корреспонденцией.
Вся эта церемония продолжалась два часа. И только потом Ашшурбанапал вызывал к себе военачальников и обязательно главнокомандующего.
В этот раз Великий царь ещё только завтракал и выслушивал доклад секретаря, когда появился туртан.
– Что случилось? – Великий царь удивлённо посмотрел на Набушарусура. – Мои воины, наконец-то, схватили Теумана?!
– Нет.
- Тогда что?
- От Теумана для переговоров прибыл старший сын.
– Что-о-о, Теуман хочет вести со мной переговоры? – усмехнулся Ашшурбанапал. – О чём? А не поздно ли он спохватился?
Ашшурбанапала вообще не заинтересовало это сообщение, и он как ни в чём не бывало продолжил завтракать, и только через час отпустил Азимилька.
Затем он решил всё-таки вернуть Набушарусура и более подробно его расспросить обо всём.
Главнокомандующий вновь появился в царском шатре.
***
Ашшурбанапал отставил кубок с охлаждённым виноградным соком, выковырял ягодную мякоть из зубов, вытер губы и руки поданным ему платком и только после этого обратился к Набушарусуру:
– Ты переговорил с сыном Теумана. туртан?
– Переговорил, государь.
– И что Теуман запросил?
- Немного... Он просит сохранить ему жизнь…
Туртана Ашшурбанапал по праву считал своим главным наставником в воинском деле и одним из лучших ассирийских генералов, заслужившего не мало наград, полученных между прочим честно и на поле брани, но сейчас его вдруг откуда-то появившаяся чрезмерная мягкотелость всё больше раздражала. Неужели туртан уже размягчается и стареет? Совсем уже старым становиться...
Правая бровь у Ашшурбанапала поднялась и немного задёргалась. Примерно также, как это бывала у его деда, бесноватого и совершенно безжалостного ко всем своим противникам Синаххериба. Это был нехороший признак. Такое выражение на лице Ашшурбанапала многие при дворе побаивались. Но так как туртан не поднял глаза, то этого он и не заметил.
Набушарусур ровным голосом продолжил:
– А ещё Теуман просит его оставить на эламском троне. Если это конечно возможно...
Ашшурбанапал не выдержал. Он резко встал и прошёлся по шатру. Затем запрокинул голову и посмотрел на колыхавшееся под куполом изображение верховного бога ассирийцев.
Ашшур, кажется, ему сверху заулыбался. На лице Ашшурбанапала тоже заиграла злорадная усмешка. «Как же Теуман изменился! И где его прежние заносчивость и бахвальство?!» – подумал про себя удовлетворённо Ашшурбанапал.
Наконец, сделав несколько кругов, Великий царь остановился и повернулся к туртану:
– А Теуман то – оказывается действительно безумец! И на-а-аглец! Ну и на-а-аглец!
– Наглец?
– Ну, да! Настоящий наглец! Он хочет от меня невозможного!
– Так что передать через сына эламского царя?
У Ашшурбанапала поднялась уже вторая бровь, и он с удивлением и со злостью посмотрел на главнокомандующего.
– А кто сказал, что я отпущу старшего сына Теумана? Возьмём его под стражу! И ищите теперь его папашу! Я хотел бы взглянуть в глаза убийце собственной матери!
Набушарусур не стал спорить, ввиду чрезвычайно бурной реакции повелителя.
Он поклонился Великому царю и покинул поспешно царский шатёр.
* * *
Около Теумана оставалось всё меньше людей.
Эламиты, когда их оповестили, что пленных не будут казнить, начали выходить из пальмовой рощи и стали массово складывать оружие.
К полудню вокруг Теумана оставалось не больше двух сотен человек. Практически уже вся эламская армия сдалась на милость победителя. Перед шатром Великого царя теперь пылились знамёна и значки всех корпусов и прочих соединений разгромленной вражеской армии. И почти все выжившие эламские военачальники упали на колени и смиренно ждали милости со стороны Ашшурбанапала.
Он им всем соизволил даровать жизнь и велел ждать дальнейших его распоряжений.
***
Теуман растерял всю свою прежнюю высокомерность. А ведь когда-то он разговаривал со всеми через губу и любого даже из своего ближайшего окружения мог унизить. Но сейчас он вопрошающе посмотрел на Илтикеша:
– А что, Итуни до сих пор не вернулся с переговоров?
– Так и не было его, – ответил Илтикеш.
– Вообще никто из сопровождавших сына не возвращался?
– Ассирийцы их всех задержали у себя.
Теуман поёжился. Он понял, что Ашшурбанапал не собирался вести переговоры. А действительно, зачем ему теперь они? По существу, Теуман уже остался без армии и без царства. Вся его власть сейчас ограничивалась даже уже не тремя, а всего лишь парой сотен людей, которые ещё находились рядом с ним.
Пальмовая роща была окружена ассирийцами, и они вот-вот должны были начать её прочёсывать вдоль и поперёк, пустив вперёд бойцовских свирепых собак.
– Что мне делать?! – растерянно посмотрел Теуман на окружавших его людей. Все они были хмурые и злые, многие прятали от царя глаза. И все уже прекрасно понимали, что это конец. Надежды на спасение не было никакой.
Теуману ответил Илтикеш:
– Государь, у тебя не осталось выбора. Ты должен всё-таки решиться! Если же ты на это не пойдёшь, то попадёшь в руки Ашшурбанапала.
– Ты предлагаешь царю покончить с жизнью?! – чуть-ли не завизжал Акишир. – Да как ты смеешь такое предлагать, собака?! Ты – предатель! Вскрылась измена! Воины, схватите туртана! Схватите немедленно! – продолжал истерично визжать не в меру разнервничавшийся Акишир.
Илтикеш на это обвинение не стал реагировать.
Он махнул сокрушённо правой не забинтованной рукой, развернулся и направился прихрамывая прочь.
Начальник царских телохранителей тут же заорал, переходя вновь на визгливый петушиный фальцет:
– Я всегда подозревал Илтикеша в измене! Схватите его и казните! Он направился к ассирийцам! Он им сдастся!
Двое воинов бросились вслед за туртаном, но не успели добежать до него, как он отбросил палку, на которую опирался, выхватил здоровой рукой кинжал и вонзил его себе в горло. Старый вояка знал, куда бить. Туртан Илтикеш не собирался сдаваться – он только хотел в стороне от всех свести счёты с жизнью.
Когда воины Акишира подскочили к туртану, то тот уже хрипел и вскоре испустил дух.
Увиденное привело Теумана в ещё большее смятение. Ему опять стало плохо, он закачался и чуть не упал, но его поддержал младший сын.
– Папа, что с тобой? – обратился участливо Ацина к отцу.
– Я наказан богами! – Теуман потёр висок. – Как же у меня болит голова, – простонал он. – Нет уж сил эти боли терпеть! Меня опять посещали они…
– Кто? – не понял отца Ацина.
– Они…
– Да кто же, отец?!
– Ну, они… Э-эти... Призраки!
– Призраки?!
– Ну, да! И я боюсь, что уже скоро исполнится их желание! Я боюсь этих призраков. Я их боюсь не меньше, чем Ашшурбанапала…Они тянут меня в тёмную бездну, откуда нет обратной дороги. В Иркаллу…
– У тебя вновь начинается приступ? – переспросил Ацина.
– Кажется, да. Но я справлюсь! Давай попробуем увидеться с Великим царём? Теперь только он спасёт меня! И, может, он проявит к нам свою милость? Другого выхода у нас ведь нет?
– Ты прав, отец! – закивал головой Ацина.
– Ну, что, пойдём, тогда сынок? – почти шёпотом произнёс Теуман.
– Пойдём!
К этому моменту Теуман с Ациной остались в пальмовой роще одни.
Даже Акишир и все его телохранители покинули царя и вышли из укрытия, чтобы сложить оружие и сдаться на милость владыки Ассирии.
Книга на сайте: https://vbartash.kz/books.php?p=book9
Сайт автора: vbartash.kz
Одноклассники автора: ok.ru/...443