Махач проспал. Дома все собрались. Сквозь сон услышал на кухне разговор сестры и её мужа. Был слышен приглушённый голос Мариам. Невнятное бурчание Расула : "...и что...я помню...Исмаил? Да... дом... хвалю...влюбился... понимаю..." Махач прислушался, дыханье затаил, хотелось очень разобрать, что там решают, весь превратился в слух... Вдруг стук мужской ладони по столу, где звякнули и ложки, и тарелки... Как будто сердце вздрогнуло, сказало "ой"...
Сквозь тишину, как выстрел! Раскатистый мужской раздался смех! ... И громко: "Вот шайтан!...Украл?! Джигиит! Вай, МА-ЛА-ДЕЦ! Если такая же красивая, как ты (сказал жене) - я, тоже бы у.к...кхе-кхе" - закашлялся как будто, усы поправил... Махач вошёл: "Салам, Расул!"
- "Салам! Давненько не заходишь..." - в усах улыбку спрятал. Глаза, лишь, выдавали, что весело ему. Спросил, как будто строго: - "Там, где невесту брали, там нет ещё?.. Тебе, Махач! Пора бы."
Мариам: - Ну, хватит веселиться, я ещё не всё сказала! Послушай нас, Расул, тут до беды недолго. Ты должен нам помочь, и, прям сейчас...
Вбежали дети: - Дядя Махач! Ура! Давай бороться или сражаться! А хочешь, покажу тебе жука? Он дровосек... Живёт он там, где садик..."
Малышка быстро к маме подошла: "Там ззук. Боюс."
Мариам спросила сына: "Меня ты обманул? Жука домой не отпустил? В коробке спрятал?" - Все глаза смотрели на него, он губы сжал, обидчиво ответил: - "Я не обманщик! Я отпустил его. А он забыл дорогу, пошёл в другую сторону... Заблудится! Я в садик завтра отнесу, туда, где взял: там дом его..." - Зашмыгал носом, к маме подошёл, хотел, что б, мама похвалила. Мариам погладила по голове, поцеловала: - Сама я не поверила, ведь ты хороший, добрый, смелый... Как папа."
Так мало надо, что б забыть обиду. И, снова к - Махачу... Но, папина рука препятствием возникла, сказал: - Здесь взрослый разговор, нам не мешайте, вам скоро спать. Ещё немного поиграйте. - Мариам услышала плаксивое: "там ззук...". Коробочку, с тарахтящим, как орех, скребущимся, как мышь, жуком, изъяла. Настала тишина.
Расул всё выслушал. Хоть не расстроился, но посерьёзнел:
- Ну, что?.. Гулять? Дело надо сделать, потом поговорим, как быть. Сам, тоже, разузнаю, как уладить с аульскими проблемами "влюблённых". А ты, Махач, не думай сильно, надеюсь, всё уладим. Дядю Хабиба помнишь? Он приходил со мной к тебе на склад. Доволен очень, жене понравилось то, что выбирал. Он адвокат известный здесь, мужик толковый. Давненько дружим, много мне рассказывал, но вот такого... набега женихов!... Если понадобится, ему я расскажу.
Мариам любила мужа. С ним спокойно. Он не курил, пил мало, там, где надо. И добрый нрав. Старался успокоить тех, кто переживал. И был всегда готов прийти на помощь. Махач смотрел на них: они друг друга стоят. И дети как копии родителей: сын портрет Мариам, а в дочке все черты красавца папы.
Детки радостные, что все идут гулять. И им можно со взрослыми на звёзды посмотреть. Темно, прохладно и не страшно. Гулять! Мариам собрала в сумку "наряды" для "невесты". Ни тётя, ни родная мама не узнает, среди чужих людей и ночью на прогулке. Взяли с собой компот детишкам и пошли.
Шли люди, видно, кончилось кино. Две серии, наверно - поздновато. Здоровались, частенько, много здесь знакомых... Хорошо, что прогуляться вышли. Завтра жара опять. Милиция не раз попала им навстречу. Здесь, в центре, фонарей побольше, светлее, меньше тёмных окон. Дружинники, с повязками на рукавах, тоже, иногда прогуливались.
Вот и пришли. В окошке свет. За занавеской тень видна. От калитки до крыльца шагов 15-ть. Собаки нет, темно, с окошка падал свет чуть-чуть под ноги. Не напугать бы - ночь, - сказала Мариам. Но ждут, наверное. Голос надо бы подать, по имени позвать. Малышка попросилась на руки к папе: темно и страшно, всё чужое... - "Куда идём мы?-дети волновались. - Нас пустят, нас позвали?"
- Ис-ма-ил! - позвал в окно товарищ, - Это Махач! Открой!.. Открылась дверь. Удивлённый и счастливый их встретил Исмаил: -"Салам Алейкум! - пожал мужчинам руки. И самый младший руку протянул: "Салам!" (Себе заметил, что вполне серьёзно приняли его).
В доме тишина, так скучно, как будто бы хозяин тут один. Пока осматривались, все располагались, Исмаил в другую комнату позвал Мариам и, почти сразу, вышел. Гостей он ждал, но не ожидал так много. Подвинул детям фрукты, пряники, халву... Дал поиграть бумажный самолётик, сам делал, научить пообещал. Вот детский смех стал слышен в этом доме и топот детских ног. И ожил дом... За дверью было слышно, что в комнате другой, Мариам там не одна. С кем-то говорит и объясняет... Но не понятно, что. Дети вспомнили, - "Там мама!" - остановились в ожиданье...Открылась дверь: "Ура!"- сказали дети. Но вышла мама не одна. С ней вышла тётя, в большом платке, такой мама редко носит, и очень платье на мамино похоже. Оно было большое, длинное, видны только чарыки на тётиных ногах. У мамы сумка. Малышка заглянула. Мариам сказала: "Там есть компотик...Хочешь?" - "Нет." - ответила. И интерес пропал. Но интерес был к тёте. Стесняется, молчит, платком лицо прикрыла. И мама эту тётю за плечи обнимает, берёт под руку... Знакомая, наверно. Чужая здесь, в гостях. С далёкого селенья, такие приезжают: одеты так, разговаривают мало...
- Пора идти, - сказал Расул, - детям спать давно пора.
- Я провожу. - Ответил Исмаил. И вся толпа направилась к двери. У Исмаила был фонарик, недавно батарейку поменял. Ещё с Саратова. Везде был нужен: в горах спасал, теперь был нужен здесь. С фонариком всё было веселей. Домой - прогулка удалась. Там есть кровать, уютно... А, самой маленькой, уж, снились сны, у папы на руках. На полпути Махач сказал, что б возвращался Исмаил. Затем и сам пошёл своей дорогой. С утра он дома не был. Ведь ничего не делал, а устал.
"Вот мама, папа и сестрёнка... А тётя всё молчит. Её ведёт к нам мама, под руку держит, что-то говорит. Значит, будет у нас гостить теперь." - так рассуждал мальчишка... Уже устал и спать хотелось. Вспомнил про жука, как бы не забыть... Он, тоже домой хочет. Зевнул, шёл шаркая ногами.
Первым пропустили мужа Мариам, с детьми. Устали дети. Нагулялись. А Мариам старалась успокоить настороженную, смущённую Гюльжанат. За чашкой чая сидела Гюль, опять не дома. Прислушивалась, как справлялся муж Мариам, укладывая спать детей и больше сам не вышел.
- Там спальня наша, рядом с детской. Успокойся, никто не выйдет, - сказала Мариам. - Подумай, что ты пришла к сестре. Есть сёстры у тебя? Вот замечательно, вас семь, а я восьмая буду. Будешь мне как младшая сестрёнка, Гюль.
- Я дома, тоже младшая, а братьев нет.
- Ну, вот! Махач, мой брат и будет твоим братом. Считай, что повезло. Махач такой сестрёнке, будет очень рад. - Но гостья посмотрела строгим взглядом, с обидой в голосе, с упрёком ей сказала: - А что?! Мой брат бы так со мною поступил? Я думаю, он должен защищать и помогать. А мне такие сразу два: "как будто бы жених", ещё - "как будто брат". Такая я счастливая была. Пока их не было. А что сейчас? Скажите, Мариам... Меня убьют, я это знаю, если я вернусь домой? Ведь я не виновата! И Исмаил, как пёс - меня он только сторожит. И очень любит, ничуть не обижает. Но, для меня... Его мне просто жалко. А, ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ жалко моих папу с мамой... И - тётю Аминат... Моих сестёр... Там плачут все: хоронят... меня. - В глазах стояли слёзы.
"Два озера, где утонуло небо" - Какая красота!... Как можно не украсть" - подумала "сестрица". Всех жалко! А вслух сказала: - Есть же выход, Гюльжанат... Нормально, как и все девчата, ты выйдешь замуж, всем ещё на зависть. Все неприятности будут у него. Пусть сам идёт с родителями своими, просят, договариваются. Ему, Исмаилу, дадут плетей немало. Милиция отстанет. Куда деваться, терпит пусть, сам выбор сделал. Зато там, может, кто-то тебя ждал и - опоздал.
- Его я ненавижу, иногда. В душе мне, будто, кто-то ложкой перемешал, что знала, помнила, мечтала, понимала... Замуж я не собиралась: сестра, меня постарше, ещё не замужем. А я хотела поступать и стать учительницей младших классов или воспитателем в садике... Меня детишки любят... - я их люблю. И вдруг, спросила: - Могли бы вы узнать, что стало с моей тётей. Она здесь рядом, я у неё жила. Работает поваром в интернате. Её все уважают и меня там знают все. Это папина сестра, болеет часто, у неё нет никого: нет мужа, нет детей. Меня любила очень, для меня старалась. Родители давно забрать домой хотели... Не зря боялись... Но, не было причин. Хотела тётя, что б у меня был аттестат. Очень плакала, одна здесь оставалась...
Ответила Мариам, - Но, что скажу, когда приду? Подумать надо. А выйдешь замуж, будешь рядом жить! С таким джигитом, как Исмаил, ты будешь счастлива, поверь. Ты же не знаешь, кто сосватал бы тебя. Вот твои сёстры, все, прям, вы-би-рали... Да? Столько у вас невест, как всех "определить", "пристроить", замуж выдать! Что б злые языки плохого не сказали, что б свахи дом не обошли, жених что б не косой, не старый, не вдовец с кучей детей... Все же мечтали о таком, какого Аллах тебе послал: смелого, красивого, молодого, не глупого, с деньгами... Не покупает он тебя, а любит! Будь просто ласковей, прости всё то, что там в душе твоей воюет с ним. Дай ему сил и веры победить, то, что надо пережить ещё ему. Сама сиди молчи. Ещё в твоём ауле завистниц будет много, тебе жених такой, а им сидеть и ждать. Бывает, что красавица и рукодельница, а год и два промчались, а подросли другие. - Взглянула на часы Мариам: - Вставать всем рано. Пойдём. Здесь комнатка свободная, вот твоя кровать и на кровати, всё, что тебе надо. Ты спи, красавица. С утра, никто будить тебя не будет. Дома буду я одна.
Глаза закрыла Гюльжанат, устали все: "Спасибо Мариам: как будто сразу и сестра, и мама... А Исмаил сейчас страдает... Может спит... Ведь нЕкого теперь там охранять. Спал у двери, как сторож, прошлой ночью. А я-? А я как муха в паутине... Как было, кажется, всё так давно... давно...- подумала тревожно засыпая...
мамы сумка