"Вздохнув, и отложив полотенце в сторону, Маня произнесла:
- Что стоишь, как не родная?)) Проходи, не стесняйся)) Поможешь мне? Пока мальчишки все на улице, а дядя Лева на работе, давай мы с тобой пирогов с капустой напечем, и киселя вишневого наварим! И будет у нас пир вечером!
Вера, услышав слова тети Мани, робко улыбнулась, и торопливо кивнула головой, но уже в следующее мгновение вдруг «стушевалась», и быстро спрятала руки у себя за спиной, при этом опустив стыдливо глаза."
1940 год
Дверь открылась, и в дом зашли тесной кучкой трое подростков.
Маня увидев сына и его друзей расцвела радушной улыбкой. Первым заговорил Андрей (старший сын Мани и Льва, ему уже 13 лет):
- Мама, можно Володя и Вера у нас сегодня переночуют?
Маня посмотрела на Андрея, с легким удивлением в глазах, а затем перевела взгляд на друга Володю и его сестренку Веру. Девочка стояла позади мальчишек, выглядывая из-за спины старшего брата. Андрею и Володе уже по 13 лет. Выглядят они совершенно по-разному: Андрей темноглазый, смуглый, с густой шапкой смоляных волос, а Володя длинноногий и длиннорукий, светлокожий, голубоглазый, с прямыми пшеничными волосами. Девочке Вере 11 лет. Она худенькая, с огромными голубыми глазами на бледном личике. Ее волосы коротко острижены ровной линией на уровне скул, а высокий лоб наполовину прикрывает редкая челка.
Маня внимательным взглядом осмотрела мальчишек с ног до головы:
вроде целы…
Хотя…у Володи странно оттопырено и имеет бордовый цвет левое ухо, и, кажется, …припух нос.
А у Веры…
На первый взгляд, с девочкой вроде бы все нормально.
Маня вздохнула: эта женщина, Ефросинья, новая мачеха Володи и Веры, постоянно обижает детей. Сын Андрей уже несколько раз рассказывал Мане, что Володю и Веру мачеха наказывает за любой проступок, «всыпая ремня», и затем сажая в погреб на несколько часов, или закрывая под замок в сарае. Отец в этой семье работает стропальщиком и сторожем на стройке. Его почти никогда (как и Льва) не бывает дома. И, видимо, мужчина даже не догадывается, что делается в его отсутствии в доме. За четыре года после смерти жены (весной 1936 года мама Володи и Веры умерла от аборта), Иван привел в дом уже третью, по счету, женщину. И если первые две просто быстро поняли, что растить чужих детей -это не мед, и быстренько отделались от роли жены и матери, то третья, Ефросинья, задержалась в доме Ивана, и, судя по всему, уходить не собиралась.
И вот уже почти год, как Володя ходит с синяками на теле от ремня, пряча следы побоев мачехи под одеждой, а его сестренка Вера из веселого и жизнерадостного ребенка превратилась в девочку-тень, которая почти не улыбается, и всюду следует за братом «хвостиком».
- Переночевать?
Маня, уточнив желание сына, ждала, что будет дальше.
После вопроса матери Андрей сделал шаг вперед, и произнес уверенно, показав пальцем на друзей у себя за спиной:
- Да, мама! Им домой нельзя: дядя Ваня сегодня останется на работе до утра, а тетя Фрося хочет поймать Веру!
Маня ничего не поняла из объяснения сына:
- Зачем тете Фросе ловить Веру? Объясни нормально, сынок.
Андрей шумно и нетерпеливо вздохнул, подкатил глаза, и ответил:
- Что тут объяснять? Тетя Фрося хочет забрать у Веры платок, которым Володя кровь из носа вытирал! И обещала Веру, если она ей платок не отдаст, в сарае до утра закрыть! А там крысы! А Вера крыс боится! А Володе она хочет примочки на нос сделать, чтобы до утра следов не осталось! Чтобы дядя Ваня ничего не узнал! А я сказал, чтобы они у нас до утра переждали, а потом все про эту ведьму дяде Ване рассказали! И платок показали! А если они домой вернуться сегодня – тетя Фрося у Веры платок заберет! А синякам на ногах Володьки дядя Ваня не верит! Потому что тетя Фрося ему постоянно говорит, что это Володя на улице с пацанами дерется!
Маня, выслушав пылкую речь сына, вытерла руки о полотенце (она до того момента, как эта троица вошла в дом мыла посуду), и произнесла:
- Так. Тише, пожалуйста, сынок. Конечно, пусть Вера и Володя ночуют у нас. В тесноте, да не в обиде, как говорится. Только вам, мальчишки, придется спать на полу, на соломенном матрасе, а Вера тогда будет спать на твоем месте, Андрей.
Увидев, что мальчишки не только не расстроились, а даже обрадовались перспективе спать на полу, добавила:
- Давайте тогда,… идите, …пока светло еще на улице, и вытряхните старую солому из матраса на огород. Он лежит в сенях свернутый. И набейте его новой соломой со скирды, что за домом сложена. Только плотно набейте, чтобы на полу не застудились за ночь!
Мальчишки, выслушав все указания хозяйки дома, переглянулись, улыбнулись друг другу, а затем развернулись и выбежали из дома.
После ухода мальчиков Маня посмотрела на Веру ласковым и теплым взглядом: хорошая Верочка девочка. Тихая, молчаливая, скромная. Судя по всему, когда вырастет, превратится в красавицу. Уже сейчас, в свои одиннадцать лет, малышка похожа на фарфоровую куколку…Только неухоженную, и недокормленную (девочка очень худенькая)…куколку.
Вздохнув, и отложив полотенце в сторону, Маня произнесла:
- Что ты стоишь, как неродная?)) Проходи, не стесняйся)) Поможешь мне? Пока мальчишки все на улице, а дядя Лева на работе, давай мы с тобой пирогов с капустой напечем, и киселя вишневого наварим! И будет у нас пир вечером!
Вера, услышав слова тети Мани, робко улыбнулась, и торопливо кивнула головой, но уже в следующее мгновение вдруг «стушевалась», и быстро спрятала руки у себя за спиной, при этом опустив стыдливо глаза.
Маня, увидев, как у девочки быстро изменилось настроение, спросила:
- Верочка? Что случилось? Почему ты руки прячешь?
Вера, понимая, что надо отвечать (отмолчаться не получится) вздохнула тихонько, и, покорно вытянув руки перед собой показала их Мане, произнеся стыдливо:
- Я…
Маня, взглянув на руки девочки, с темными пятнами от высохшей крови и видимыми бордовыми полосочками под ногтями, испугавшись, спросила:
- Это твоя кровь, Вера? Ты поранилась?
Но Вера отрицательно качнула головой и произнесла тихим голосом:
- Нет, тетя Маня. Это Володина кровь. Мне нельзя руки мыть. Я хочу, чтобы папа увидел… И поверил нам.
Маня задумалась над словами ребенка, а затем произнесла, стараясь говорить как можно спокойнее:
- Вера. Послушай меня: я завтра САМА расскажу все вашему отцу. О твоих руках, о носе Володи, об его пораненном ухе… У тебя же остался испачканный платок?
Девочка согласно кивнула головой, а затем вынула из кармана окровавленную тряпку, и показала ее Мане.
- Вот, видишь – это самое настоящее доказательство. Этого платка и моих слов должно хватить вашему отцу, чтобы он поверил нам. Поэтому, давай сейчас я помогу тебе искупаться, дам свою одежду, а твою мы постираем перед сном. Согласна? У меня воды горячей есть целое ведро! Давай хорошенько и быстренько отмоемся, и возьмемся за пироги, а то у меня тесто перекиснет.
Вера, услышав в эту минуту слова тети Мани, не верила своему счастью: у них в доме мачеха экономит спички, дрова и мыло. Ефросинья экономит буквально на всем, и выпросить лишний раз кусок мыла и горячей воды у мачехи – задача почти непосильная для тихой и робкой Веры. Приходится ей и Володе довольствоваться всю неделю холодной водой и щелоком, видя мыло и горячую воду только по субботам, в банный день.
---
Через час, накупанная, разрумяненная, с пушистыми волосами, и переодетая в вещи Мани Вера, уже вовсю помогала хозяйке дома жарить пироги на двух глубоких, тяжелых сковородах. Готовый густой и сладкий вишневый кисель уже остывал на столе в большой кастрюле, к этому времени.
Еще через час вернулся домой после работы Лев, затем прибежали с улицы младшие сыновья Петр и Павел, а вслед за ними в дом, неся огромный и пушистый, издающий хруст соломы, матрас, зашли Андрей и Володя.
---
Когда вся большая семья и гости уже сидели за столом и ужинали, в калитку постучали.
Володя и Вера, услышав голос мачехи, притихли с кусками пирога в руках. Маня, глянув на Льва, чуть пожала плечами, и хотела встать из-за стола, но Лев ее опередил. Вставая, он произнес:
- Кушайте. Я сейчас вернусь.
Через открытые окна был слышен визгливый голос Ефросиньи. Женщина кричала и требовала, чтобы Володя и Вера сейчас же шли домой. Но Лев не стал долго разговаривать с разозленной женщиной. Объяснив соседке, что дети – гости в его доме, и здесь они в безопасности, он отправил мачеху восвояси, пообещав, что завтра Вера и Володя вернуться домой, как только дождутся отца с работы.
Когда женщина поняла, что по ее все равно не будет, она с обиженными криками, ушла от калитки, продолжая ругаться уже издали.
На следующий день Маня, встретив у ворот соседа Ивана (Лев во время этого разговора присутствовал, но не вмешивался) рассказала мужчине и о руках Веры, и об окровавленном платке, и о приходе его сожительницы вечером к ним домой с требованием отдать детей.
Иван, слушая соседку, жену татарина, а затем увидев платок в руках дочери, и все еще немного опухший нос сына (оказывается, Ефросинья ударила Володю по лицу половником) поверил всему, что увидел и услышал.
В этот же день он выгнал Ефросинью из дома.
Володя и Вера были счастливы вновь жить в доме втроем с отцом…без мачехи и ее нападок и побоев.
После того дня, Вера и Володя стали частыми гостями в доме Льва и Марии.
----
1941 год
- Нет! Нет! Лёвушка! Как же так?
Маня, вжавшись всем телом в мужа, плакала, обнимая любимого за шею руками, и причитая беспрестанно:
- Ты должен вернуться! Должен! Слышишь? У тебя сыновья! Ты нам нужен!! …Я люблю тебя…Как мы будем без тебя…Как?...Лёвушка…
Лев, прижимая крепко к себе плачущую Маню, сам с трудом сдерживал слезы. Он дышал и дышал запахом жены, осторожно целуя ее в шею, и поглаживал по спине руками, чтобы хоть немного успокоить любимую.
Его голос слегка дрожал, и был глух, когда он отвечал, уткнувшись носом в шею Мани:
- Манечка... Прошу тебя об одном– сбереги детей и себя. Сбереги, милая…Если сильно тяжело будет – идите к родителям.
Маня, плача у Льва на груди, согласно кивала головой, обещая выполнить все его наказы.
Но вот, глубоко вздохнув, Лев произнес решительно:
- Все, милая, мне пора. Не ходите меня провожать к сельсовету. Не надо. Здесь простимся. В доме.
Маня, чувствуя, что времени совсем не остается, вцепилась руками в ворот выданной только вчера в военкомате мужу гимнастерки, и зашептала, глотая слезы, и глядя Льву в глаза:
- Запомни, любимый! …ТЫ ДОЛЖЕН ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ ЖИВЫМ! ОБЯЗАТЕЛЬНО! Ты мне должен одно обещание! Помнишь?
Маня вытерла слезы ладошкой, и добавила, произнося слова, как заклинание:
- Ты мне обещал дочку с зелеными глазами и светлокожую еще тогда, в День рождения нашего Андрея! На тебя похожую! Только на ТЕБЯ!Так вот – Я ХОЧУ ДОЧКУ, Лёвушка! ХОЧУ!! Возвращайся к нам…Живым….И подари мне дочь. НАШУ ЗЕЛЕНОГЛАЗУЮ ДОЧЬ.
Лев, выслушав наказ жены, улыбнулся и кивнул головой. Вслух произнести обещание у него не получилось – ком в горле не позволил. Обняв жену еще крепче, Лев поцеловал Маню в губы крепким поцелуем, затем обнял сыновей, расцеловав каждого, наказав им беречь маму, и вышел, не оборачиваясь, из дома.
Когда Лев ушел, Маня опустилась на пол и горько заплакала, скребя по полу ногтями в отчаянии…
----
После того, как всех новобранцев отметили в списках, была дана общая команда:
- По машинам!
Лев, соблюдая очередь, залез в грузовик.
Вместе с ним призвали многих односельчан. Куда ни посмотри – знакомые лица. Но вот, все же как-то совсем неожиданно, Лев увидел рядом с собой на доске, заменяющей сиденье в кузове, соседа Ивана. Мужчина всматривался тревожным взглядом в толпу провожающих.
Лев, проследив за взглядом соседа увидел, что Ивана провожают сын и дочка. У бледненькой лицом Веры текли слезы по щекам, а вот сын Володя стоял, не плача, по-взрослому нахмурив брови. Лев даже заметил, как мальчик сжал со всей силы пальцы рук в кулаки.
- Иван…А с кем дети твои останутся?
Иван, услышав в общем гуле вопрос Льва, повернул голову и кивнул вначале головой в знак приветствия, а затем ответил:
- Если тетка, сестра покойной жены, не заберет, то сказали, что оформят в детский дом до моего возвращения.
Лев нахмурил брови:
«Или тетка…или детский дом… Бедные дети…»
----
Но вот, колонна из пяти машин тронулась с места. Толпы провожающих женщин и детей разом взвыли в голос, провожая своих мужчин на войну. В этот момент Лев даже обрадовался, что запретил Мане и детям приходить сюда, и простился с ними дома. Но душа его все же нестерпимо ныла от боли и тоски в эти минуты – так хотелось еще хоть на секунду увидеть лица жены и сыновей…
Скользнув по толпе провожающих взглядом, Лев сомкнул губы в жесткую линию, видя море боли в глазах женщин и детей. И когда он, по какому-то зову души, поднял свой взгляд выше (над толпой) и посмотрел вдаль, то, с огромным удивлением, увидел позади всех…
Маню и сыновей.
Жена и дети махали ему руками, и что-то кричали, но Лев, конечно же ничего не мог услышать с такого расстояния. Резко поднявшись с лавки на ноги, он выпрямился во весь рост, и замахал руками своей семье в ответ.
Когда через насколько минут машины миновали поворот и выехали на большую дорогу, Лев, втиснувшись на свое место на лавке произнес тихо, улыбаясь счастливо, и утирая слезы с глаз ладонью:
- Своевольница моя…Луна моя… Ослушалась все же))
------