оглавление канала
Мы еще немного постояли, глядя в ту сторону, где только что скрылись фигуры Володара и Корнила, а потом засобирались домой. Пока Божедар заливал угли костра водой и собирал рюкзак, я стояла и тупо смотрела на воду, будто в пустоту. Нереальность всего происходящего, настойчиво лезла мне в голову. Невероятное и необъяснимое – пожалуй, это были точные определения всего произошедшего сегодня. Будто я смотрела какой-то фильм, а сейчас кто-то подошел и выдернул вилку из розетки. Я тряхнула головой так, что волосы, сколотые сзади ивовым прутиком, разлетелись по моим плечам мокрыми прядями. С досадой на себя, подумала, как тяжко и больно сдирать с себя прикипевший панцирь «цивилизации», различных условностей, как может быть, а как быть не должно. На поверку, вся это шелуха оказалась ужасной глупостью, а важным и незыблемым в этом мире только две вещи: душа и сторона, какую она выбирает. На какой грани встанет, свет или тьма. А может вообще, предпочтет сумрак, серый и неприглядный. Многие современные философы и другие умные люди часто говорят о том, что мир дуален. Но увы, все они позабыли значение нашего языка. А вот наши предки знали, что мир многогранен и многообразен. И понятие «ду» у наших пращуров означало «больше, чем два», а вовсе не просто «два». И подтверждения этому есть во многих и поныне существующих словах, например, таких, как «ра-ДУ-га». В ней намного больше, чем два пути к свету.
Рука Божедара легла на мое плечо, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Слишком уж я сильно углубилась в свои размышления, и не замечала, что творится кругом. Он вопросительно глянул на меня, а я поспешила ответить:
- Прости, задумалась…
Он тут же с интересом спросил:
- О чем же? О предстоящей дороге? А может быть, о нас? – И улыбнулся широко, совсем по-мальчишески открыто и ясно.
Не ответить на такую его улыбку было просто невозможно. И конечно, я ответила:
- А чего о нас думать? Вот они мы, вместе… да и о дороге тоже нечего пока думать. Будет дорога, будем и думать. Задумалась я о том, что Кощеям, увы, слишком просто оказалось задурить людям головы, наполнив взамен мудрости и знаний, разным мусором, который в итоге превращает наши чувства и мысли в обычные инстинкты. Конечно, им трудно справиться с теми, в ком течет кровь четырех Родов. Но они стараются, не оставляют своих попыток. И им порой это удается. Возьми хоть, к примеру, тебя самого. Да и меня тоже. Пускай, я не служила кощеевским интересам, но мудрость и память предков почти покинули меня, и мир от этого вместо того, чтобы радовать нас своим объемом и красками, превращается в обычный плоский лист, изрисованный черными и белыми полосами. Ладно… - Я вздохнула. – Что-то меня опять понесло. Нам нужно идти. Если мы должны выйти сегодня ночью, то предстоит еще много дел. Кстати, мне так и осталось непонятным, как Корнил «решит» вопрос с дедом Авдеем, Алексей, а также, с квартирантом Николаем. Но раз он сказал, что решит, значит – решит. По крайней мере, будем на это надеяться. Ну что, пойдем?
Божедар легко кивнул мне головой. Закинул заметно полегчавший рюкзак за спину, и первым двинулся по тропе вглубь леса. Я, прихватив карабин, на мгновение задержалась на берегу, глядя на неподвижную гладь озера. Ветра не было совсем и не единый листочек не шевелился на деревьях. В небе плыли легкие облака, отражаясь в воде. Величавые ели, задумчивые пихты и едва пожелтевшие березки, с удовольствием и, чисто женским кокетством, любовались своим отражением в этом волшебном зеркале. И вдруг, слабая рябь пробежала по воде, словно где-то неподалеку нырнула крупная рыба. Может и так. Только, насколько я знала, с рыбой в этом озере было не очень густо. Несколько мгновений я с задумчивостью смотрела на слабую волну, с тихим шорохом выползшую на берег, а затем побежала догонять Божедара и Хукку. Вокруг меня в последнее время стало случаться столько всего непонятного, загадочного, таинственного и, просто, необъяснимого, что какая-то волна на озере уже не смогла занять мой мозг долгими размышлениями. Кого же заботит, что ей там было взяться неоткуда. Подумаешь!! Дел-то! Когда впереди маячило нечто более грандиозное и опасное, на разбор подобных мелких деталей просто уже не остается места.
Домой мы добрались уже ближе к вечеру. Ярко-алое солнце садилось в темные полосы сиренево-серых облаков, намекая на завтрашний ветреный день. Я кинулась готовить ужин, стараясь выстроить хотя бы слабое подобие плана, что мы дальше делаем. Точнее, не так. Что мы делаем, было вполне понятно. А вот КАК мы это делаем… Тут у меня были одни вопросы. А вот ответы на них дать было некому. Наверное поэтому, когда на мой вопрос «куда бежим? Чего хватаем?», Божедар ответил легкомысленным пожатием плеч, и беспечным «время покажет», я слегка завелась. Мне очень захотелось пошвырять кастрюли со сковородками, но я прекрасно понимала, что от этого ничего не прояснится. Поэтому, оставила свою посуду в покое, только надулась сердито на друга, и односложным бурчанием отвечала на все его, даже самые невинные вопросы, типа «а скоро ли мы будем ужинать?».
Божедар с легкой насмешливой, и одновременно, укоризненной улыбкой смотрел на меня, чем приводил меня в тихое бешенство. А затем, вместо того чтобы как-то меня успокоить или на крайний случай, утешить, вообще взял и вышел на двор. Я слышала, как на крыльце он начал жаловаться на меня Хукку, что мол, неясно, какая муха укусила хозяйку (то есть, меня). Потом, я услышала, что он загремел в сенях. Судя по звукам, доставал из ящика, что стоял под лавкой инструменты. А после, отправился к сараю и принялся там чего-то мастерить. Хукка-предатель, конечно, тут же увязался за ним, вместо того чтобы остаться на крыльце и караулить свою любимую хозяйку. Даже поведение моей собаки меня бесило.
Вскоре ужин был готов, и я вышла на крыльцо, чтобы позвать Божедара. И тут услышала, как Хукка с радостным лаем бросился к калитке. А вскоре могла увидеть и самого гостя. Не могу сказать, что я была очень сильно удивлена. Но все же, некоторую оторопь я ощутила. Так быстро?! Дед Авдей собственной персоной, одетый по-походному, входил во двор. Вид он имел весьма деловитый и серьезный. Ага… Вот кто сейчас ответит на все мои вопросы! Но, как и приличествует добропорядочной хозяйке, сначала я пригласила всех за стол. Разговор за столом был вялым. Мы прямых вопросов гостю не задавали, а сам он предпочитал говорить о погоде и видах на урожай грибов-ягод этой осенью. Дождавшись, пока гость вместе с Божедаром основательно подкрепится, приступила к вопросам. Но начала несколько издалека:
- Ты к нам по делу или так, в гости зашел?
Авдей глянул на меня лукавым глазом и усмехнулся в свою аккуратную бороду.
- Какие нынче могут быть гости, Вереюшка? – Деланно удивился он. – Слыхал я, что вам нынче в путь отправляться потребно, да проводник нужен. Вот и подумал, помочь бы вам надобно.
Он говорил спокойно, чуть не напевно, словно Баян на пиру в палатах у князя. Вот же, чертяка старый!! Ни слова в простоте!
- А Алексю своего на кого оставишь? Неужто на квартиранта, человека неведомо откель пришедшего, можно сказать, и вовсе, приблудного? – приняла я его правила игры.
Авдей двумя руками неторопливо оправил бороду, слегка отвалившись назад на лавке на лежащие там небольшие думки[1], и ответил серьезно:
- Нет, Вереюшка, на квартиранта Алексю оставить не мог. Захворал квартирант-то. Сегодня под утро как пришел, так и упал на кровать. И по сей час не выходил из комнаты. Я даже за Натальей Алексю посылал. Та пришла, квартиранта оглядела, и велела тому отлежаться. Сказала у него легкая простуда. Дня за три пройдет. А Алексю я оставил на своего племянника, который ко мне сегодня прибыл погостить, и меня, старика, попроведовать. Алекся его помнит и хорошо знает. – Тут он неожиданно нам подмигнул. – Так что, я могу проводить вас, докуда возможности мои позволят.
Первым не выдержал Божедар. Он весело рассмеялся, похлопывая Авдея по плечу. Ну и я подхватила его смех. Дед серьезный вид тоже не стал сохранять, и мелко затрясся от стариковского хихиканья. Отсмеявшись, я заговорила уже вполне нормальным, обычным голосом.
- Что ж ты, дед, нам голову столько времени дурил. Не мог все сразу как есть рассказать? Нам бы все попроще было. А то развели тут шпионские страсти, а нам голову ломай.
Старик посмотрел, перестав смеяться, посмотрел на меня строго:
- Не мог… Права такого у меня не было. Всему свое время и место. Ну что, деточки, пора и в путь. Что неясно вам будет – по дороге расскажу. Нету у нас времени на разговоры терять. Я так смекнул, Николай-то тут не един из кощеева племени. Скоро узнают они обо всем, тогда беды не миновать. А путь-то не близкий. Думаю, в погоню они не кинутся, да и наш след к тому времени простыть успеет. Но опасность все же есть. Вон они, чего удумали-то, с камерами этими… Да, стар я стал совсем, а мир-то он вон как быстро меняется. – Завздыхал он в непритворном сожалении.
Если он ждал от нас сочувствия или комплиментов, то напрасно. Я, критическим взглядом окинула старика. Прибедняется, пенек старый. В силе он еще. И дай Бог, еще долго в силе будет. Поняв, что больше из Авдея нам сейчас ничего не выжать, кинулась убирать посуду со стола, но Божедар отстранил меня:
- Ты свои вещи собери, а я здесь сам разберусь. Дед Авдей прав, времени мало. Предчувствие у меня нехорошее. Поэтому, чем быстрее выйдем, тем лучше. В дорогу все необходимое я уже собрал.
Я удивленно вскинула бровь. А он во дворе, оказывается, зря времени не терял. Первым делом я отправилась в свою комнату и пополнила боевой запас для карабина. До входа в подземелья еще надо добраться, и карабин, как мне думалось, будет вовсе не лишним. Да и слова деда на меня нагнали тревоги. Прав он. Мало ли, чего от этих граждан ожидать можно. Недооценивать их тоже не стоит. Кое-что из вещей, которые могли пригодится в дороге, я закинула в небольшой походный рюкзачок, с которым я обычно ездила в Ленинград, когда возникала такая надобность. Затем пошла в комнату бабушки. Открыла сундук и извлекла из него медальон со Звездой Инглии. Зачем я это сделала, я не знаю. Скорее интуитивно, нежели осознанно. А, может быть, мне просто очень не хотелось, чтобы его трогали чьи-то чужие лапы. Сунула его себе в карман, и вернулась со всем этим добром в кухню, сообщив, что я готова к пути. Мужчины собрались уже выходить, когда я, с какой-то тоской оглядев свой дом, тихо попросила:
- Давайте присядем на дорожку…
[1] Думка – маленькая подушечка.
конец первой книги