Стужин Павел Анатольевич
Доктор химических наук, профессор, почётный работник высшего профессионального образования РФ, заведующий кафедрой органической химии Ивановского государственного химико-технологического университета
«Слова "Химтех лучше всех" – их искренне произносят»
Почему Вы выбрали именно ИХТИ в качестве места учебы?
Я пришел сюда через школу юного химика. Заканчивал 32 школу г. Иваново. Судьбу мою фактически определила моя замечательная учительница химии и классный руководитель Муза Васильевна Веселова. У нее были очень тесные связи с нашим вузом, и она рассказывала, что ее муж стоял у истоков создания кафедры технологии приборов и материалов электронной техники. Он рано умер от сердечного приступа, Муза Васильевна осталась одна и практически всю свою жизнь посвятила обучению детей химии. Хотя по современным меркам она «не была педагогом» - у нее был диплом инженера-химика, а не «учителя химии», но это был Учитель с большой буквы. Она многих увлекла химией. Мы трое одноклассников, начиная с 8 класса три года подряд в городских и областных олимпиадах по химии занимали три первых места. Через олимпиады, через школу юного химика я и пришел в Ивановский Химтех. Насколько я знаю, ее учениками были и Михаил Иванович Базанов, и Феликс Юрьевич Телегин.
Как сейчас помню, как школьником приходил в ИХТИ в лабораторию кафедры физической химии, которая была на третьем этаже главного корпуса. Там были Константин Соломонович Краснов и его тогда еще молодые ученики, которые позднее тоже стали величинами: Георгий Васильевич Гиричев, Лев Семенович Кудин, Нина Васильевна Гиричева. Опыты с жидким азотом, которые я там увидел, запомнились на всю жизнь. Сейчас это называется «проектная деятельность», тогда такого термина не было, но, по сути, мне предложили заняться проектом на тему «Химия фтора» и я написал реферат по научным книгам. Это был мой первый опыт прикосновения к науке не с точки зрения школьной программы.
Как победитель областного этапа я участвовал во всероссийской и всесоюзной химических олимпиадах. В 10 классе я получил диплом всесоюзной олимпиады, проходившей в Алма-Ате, и сертификат для поступления на Химфак Московского государственного университета. Но у меня не было большого желания уезжать из родного города. И, помню, в период приемной кампании, зашел в ИХТИ. А там как раз сдавали вступительные экзамены выпускники подготовительного отделения. Тогда не было все жестко зарегламентировано, как сейчас. В приемной комиссии посмотрели мои документы и предложили (на слабо?!) сдать вступительные экзамены вместе с ними. И я в тот же день сдал экзамены по химии, математике и физике и домой пришел уже студентом ИХТИ. И не жалею, что выбрал тогда ИХТИ, а не МГУ. Наверное, там другие перспективы бы открылись, другой судьба бы была, но и здесь очень многое получилось реализовать.
Что Вам запомнилось из студенческих лет?
Я с самого начала видел себя именно в науке и поступил на самую химическую специальность – ХТОК и ПП (Химическая технология органических красителей и промежуточных продуктов, сейчас кафедра ТТОС). Это сейчас на кафедре ТТОС учатся самые сильные студенты, привлеченные магией слов фармацевтика и нефтепереработка в названии профилей, а тогда на органическом факультете красители сильно уступали по популярности и химволокнам, и пластмассам, и отделке. Учебный год тогда начинался 25 августа с картошки. Запомнилось 6-часовое путешествие на теплоходе по Волге из Кинешмы в Пучежский район, работа на картофельных полях, вечерние посиделки. Все это позволило нашей 13-й группе хорошо узнать друг друга и сдружиться, что потом сильно помогало в учебе.
Требования преподавателей часто подстраиваются под средний уровень студентов. Такое отсутствие конкуренции с одной стороны помогает выделиться, с другой – делает учебу менее напряженной, а значит и менее интересной. Я воспринимал экзамен, как желанное испытание, возможность проявить себя по максимуму. И помню, как был очень раздосадован, когда на одном из экзаменов преподаватель не дал мне возможности даже взять билет, а поставил «отлично» автоматом. Кажется, что учеба давалась мне слишком легко, я был недогружен той программой, которая предлагалась - наверное, это единственный минус, который могу назвать в моей учебе в ИХТИ. Позднее создание Высшего химического колледжа позволило ярче проявить себя тем студентам, которые настроены именно на научный поиск, которые желают, чтобы с них спрашивали строже, чтобы получить максимум знаний. Такую элитарность образования можно только приветствовать.
Студента формируют не только учеба и наука. Во время моей учебы были студенческие стройотряды. Представить полноценную студенческую жизнь без летней работы в то время было невозможно. Среди студентов Ивановского Химтеха многие участвовали в стройках в Ивановской области, кто-то ездил на стройки в другие союзные республики – в частности, в Казахстан. И был у нас отряд проводников на железной дороге. Большой пласт моей студенческой жизни связан с этим отрядом коммунистического безвозмездного труда «Буревестник». Мы обслуживали поезда, которые возили детей из северных регионов СССР (Воркута, Архангельск) в летние лагеря на юге Советского Союза (в Крыму, Хмельницкой и Львовской областях). На заработанные деньги мы поддерживали подшефный детский дом в Кинешме (покупали игрушки детям, необходимое оборудование). У нас была идея купить на эти деньги автобус в этот детский дом, и это получилось, хотя в то время купить автобус даже чисто организационно было очень сложно. Помог обком комсомола, поддержавший наше начинание. Вспоминаю Марию Клюеву, которая была комиссаром отряда «Буревестник-1981», потом сам я был его командиром в 1983 году. Вот эта идея безвозмездной помощи детям – она очень объединяла, очень многое всем нам дала и в личностном плане. На формирование моей личности, мировоззрения это большое влияние оказало.
Начиная со 2-го курса один день в неделю у ребят были занятия на военной кафедре. Это было очень полезно и интересно, особенно для тех из нас, кто поступил сразу после школы и не служил срочную службу. У нас была и общевойсковая подготовка и специальная, как будущих офицеров войск химзащиты. После защиты диплома все мы проходили 3-месячные сборы в лагере, приняли присягу. Я с удовольствием вспоминаю эти 3 месяца – ночные занятия и марш-броски в полной химзащите и благодарен офицерам кафедры, которые многому нас научили – полковник Балушаева, майоры Рожков и Солнцев, подполковник Петелин и другие. Военная подготовка, пусть даже и в таком сокращенном формате, необходима, она может понадобиться Родине. Когда случилась авария на Чернобыльской АЭС, в ликвидации ее последствий принимали участие и выпускники нашей военной кафедры, которым все мы должны быть очень благодарны. Не случайно в сквере у Химтеха стоит Чернобыльская стела.
Студенты и аспиранты ИХТИ активно участвовали в профориентационной работе. Одной из форм были зимние агитпоходы на лыжах по сельским школам области. Ночевали в лесу в палатках и даже мороз до - 36оС был нам нипочем. А утром приходили в школу и рассказывали ребятам о студенческой жизни, о специальностях, выступали артисты студ. клуба, а я показывал опыты с жидким воздухом.
Туризм был популярен среди студентов и сотрудников Химтеха. Душой и инструктором-наставником секции альпинизма был Вадим Абрамов с кафедры ТП и МЭТ. Уже после окончания института я около десяти лет достаточно активно занимался альпинизмом и вместе с ребятами участвовал в экспедициях и покорении гор Кавказа и Тянь-Шаня. Помню наше восхождение на Эльбрус. В мае месяце погода для этого не самая благоприятная и часто переменчивая. Когда после недельной акклиматизации пошли на восхождение, погода изменилась началась метель и нам пришлось заночевать в палатке на седловине на высоте 5100, и вершины мы достигли уже утром.
Кто были Ваши учителя?
На первом курсе у нас вела математику Людмила Ивановна Закурина. Когда лектор выходил на кафедру с конспектом – для меня это было в минус. А она приходила на лекцию с небольшой библиографической карточкой, на которой были записаны 3-4 тезиса. И вся лекция проходила на одном дыхании. Хотя это ведь не гуманитарный предмет – там много формул, выводов, но у нее не было затруднений. Впоследствии, когда я сам стал преподавать, это было для меня примером. Сейчас это уже уходит, потому что на лекциях активно используются презентации, а это, по сути, тот же самый конспект. Именно Людмила Ивановна произвела на меня самое большое впечатление на первом курсе.
Как определилась сфера Ваших научных интересов?
Уже на первом курсе пробовал приходить на разные кафедры. На кафедру физической химии, которой заведовал тогда Вадим Васильевич Буданов, меня привела Лия Петровна Райзман (она курировала нашу школу). Какое-то время походил к ним в лабораторию, увидел увлеченного ронгалитом старшекурсника Сергея, но мне здесь что-то «не легло».
Лабораторию по неорганической химии у нас вели Николай Иванович Железняк и Вера Васильевна Мясоедова, которая тогда занималась исследованием растворов целлюлозы. Она пригласила меня в свою лабораторию, но я вскоре понял, что и это не мое.
Я поделился своими неудавшимися начинаниями с моей школьной учительницей Музой Васильевной и она порекомендовала мне обратиться к Борису Тухлову, который занимается изучением хлорофилла и его аналогов на кафедре органической химии. Заканчивался первый курс моей учебы в ИХТИ, когда я набрался смелости, подошел к кабинету заведующего кафедрой органической химии Б.Д. Берёзина, постучался, зашел и сказал: «Борис Дмитриевич, я хочу заниматься у Вас научной работой». Он внимательно посмотрел на меня сквозь очки и пригласил Ольгу Григорьевну Хелевину. Я начал заниматься под ее руководством синтезом и исследованием тетраазапорфиринов. Их получение оказалось непростой, а иногда и опасной задачей. Помню, что в одном из первых экспериментов, когда мы проводили синтез с цианистым натрием, произошло неожиданное выделение синильной кислоты, Ольга Григорьевна почувствовала себя плохо и мне пришлось, срочно надев противогаз, ликвидировать последствия. Такая химия меня увлекла и с тех пор мои научные интересы связаны с порфиразинами.
То есть сфера моих научных интересов определилась рано, но не сразу, а в результате поиска, благодаря моей первой учительнице химии и благодаря тому, что Борис Дмитриевич и Ольга Григорьевна доброжелательно меня встретили и дали возможность проявлять самостоятельность. Практически все вечера я проводил в лаборатории.
Мне повезло быть одним из многочисленных учеников Бориса Дмитриевича Берёзина – человека, который создал Ивановскую порфириновую научную школу. Мало людей, которые могут создать то, чего не было раньше. До него порфириновой химией никто у нас здесь не занимался, да и в стране мало кто занимался, и Борис Дмитриевич стал поднимать этот пласт. Сейчас порфириновой химией занимаются уже как минимум два поколения учеников Б. Д. Берёзина как на нескольких кафедрах ИГХТУ, так и в Институте химии растворов РАН. Особо хотелось бы выделить из учеников Бориса Дмитриевича Оскара Иосифовича Койфмана, недавно избранного академиком РАН, и Олега Александровича Голубчикова, много лет заведовавшего кафедрой органической химии Ивановского Химтеха.
Оскар Иосифович часто проводит тезис о том, что порфирин также неисчерпаем, как и атом. На самом деле это тематика всеобъемлющая, можно с разных сторон подходить, новые явления открывать, но в центре – макроцикл порфиринового типа. Поэтому закономерной стала реализованная Оскаром Иосифовичем идея создания в ИГХТУ Института химии макрогетероциклических соединений.
Олег Александрович был очень талантливым, разносторонним и увлеченным человеком, на меня, тогда еще студента, большое впечатление произвели его новаторские идеи преподавания органической химии, которыми он делился с коллегами на кафедре. Его интересы не ограничивались порфиринами, и одним из своих основных практически важных достижений он считал создание нового теплоизоляционного материала Пенлит.
А какие еще научные школы ИГХТУ Вы бы выделили?
Примерно в то же время, на рубеже 1950-60-х годов в ИХТИ под руководством Василия Федоровича Бородкина формировалась и другая научная школа, связанная с макроциклами. Мне на старших курсах посчастливилось слушать его лекции по химии красителей. Среди его учеников - Ростислав Павлович Смирнов, Михаил Константинович Исляйкин, Владимир Ефимович Майзлиш, Юрий Германович Воробьев, Николай Алексеевич Колесников.
Если на кафедре аналитической, а потом органической химии под руководством Бориса Дмитриевича больше занимались координационной химией порфиринов и фталоцианинов, кинетикой и термодинамикой реакций с их участием, Василий Федорович на кафедре органических красителей и промежуточных продуктов развивал синтетическую химию фталоцианинов и родственных им макрогетероциклических соединений. По сути в теперешнем Институте макрогетероцилических соединений ученики Бориса Дмитриевича и Василия Фёдоровича и ученики их учеников в основном продолжают развивать те идеи, которые были у них при основании этих школ.
Назову также школу Константина Соломоновича Краснова. Уже аспирантом я ходил на его лекции по строению вещества. То, что сейчас делается Георгием Васильевичем Гиричевым, Львом Семеновичем Кудиным и их учениками – во многом развитие его идей.
А в 1987 году на научной конференции по координационной химии, которая проходила в ГДР, я познакомился с Константином Борисовичем Яцимирским, академиком академии наук Украинской ССР, карьера которого начиналась с ИХТИ. Его учениками были и Борис Дмитриевич Берёзин, и Владимир Павловича Васильев, и другие ставшие известными ученые ИГХТУ.
Вы сразу решили после окончания ИХТИ связать с ним дальнейшую судьбу?
Дело в том, что сразу после защиты диплома, Борис Дмитриевич сразу предложил поступление в аспирантуру, это было очень логично и естественно, настолько, что других мыслей даже не возникало. С Борисом Дмитриевичем мы намечали только основной план исследования, а все детали и первичные результаты обсуждали с Ольгой Григорьевной Хелевиной, и я считаю себя и ее учеником. Ее всегда отличала способность заинтересовать студентов, зажечь и поддерживать в них огонь научного поиска.
Защитился я в срок – через три года аспирантуры - 30 декабря 1985 года. У Бориса Дмитриевича все ученики, если не было какого-то жизненного форсмажора, защищались в срок.
И также естественно остался на кафедре органической химии – сначала ассистентом, потом доцентом, после защиты докторской диссертации – профессором, ныне – заведующий кафедрой.
А когда состоялась защита Вашей докторской диссертации?
Как таковая докторская не была для меня самоцелью, поэтому я защитил ее сравнительно поздно – в 2004 году. Официального научного консультанта по докторской диссертации у меня не было. Но были учителя, благодаря общению с которыми я сформировался как ученый. По моему мнению докторская диссертация – это труд самого соискателя. Он может с кем-то советоваться, дискутировать, но это труд, в котором он в чем-то перерос своих учителей. Поэтому если без научного консультанта соискатель не может подготовить докторскую диссертацию, то для меня вопрос готов ли он стать доктором наук. Не берем какие-то формальные ситуации, связанные с необходимостью указать в диссертации научного консультанта.
Выходя на защиту докторской диссертации, соискатель показывает, что он полностью состоялся как самостоятельный ученый. Он благодарен своим учителям, коллегам, но это его труд, за который он несет ответственность. Считаю, что в мое становление как доктора наук внесли вклад и Борис Дмитриевич Березин, и Ольга Григорьевна Хелевина, и те коллеги, у которых я стажировался за границей.
Расскажите про Ваши зарубежные научные стажировки.
Первая была еще во времена Советского Союза. Я поехал на стажировку в 1986 году, не отработав еще и года ассистентом. Тогда была программа зарубежных стажировок.
Борис Дмитриевич после защиты кандидатской сказал мне: «Чем бы ты хотел дальше заниматься? Я бы тебе предложил заниматься комплексами железа с порфиринами. Это тематика неразработанная. Сам я тебе здесь не помощник, у нас в стране этим никто не занимается. Если выбираешь ее, то пускайся в «свободное плавание».
Стал смотреть литературу, а также возможности по зарубежным стажировкам. В том году для ИХТИ были предложены стажировки в Польше и в Китае. Изучая литературу, нашел, что во Вроцлавском университете в Польше есть ученый, активно публикующийся по ЯМР спектроскопии Fe-комплексов порфиринов – Лехослав Латос-Гражинский. Мы подали документы, министерство утвердило, и я год стажировался у Латоса-Гражинского. И я его тоже считаю своим учителем, благодаря которому я освоил новые для меня структурные и спектроскопические методы, необходимые для исследования комплексов железа. В то время во Вроцлаве было гораздо лучше, чем в Иванове и с реактивами, и что главное - с приборной базой. Поэтому работать было интересно.
Следующая стажировка была в Германию в 1992 году. Это было уже другое время – рухнул Советский Союз. Когда состоялось объединение Германии, DAAD (Немецкая служба академических обменов) назначила в знак благодарности очень много стипендий для молодых ученых из бывших Советских республик и я получил одну из них. В качестве места стажировки я выбрал лабораторию профессора Хайнера Хомборга из Кильского университета имени Кристиана Альбрехта на самом севере Германии, земля Шлезвиг-Гольштейн. Он был крупнейшим специалистом по координационной химии и спектроскопии металлофталоцианинов, в т. ч. комплексам железа. Я очень многому у него научился и считаю его одним из своих учителей.
Следующая моя стажировка была в Римском университете у профессора Клаудио Эрколани. Тоже могу назвать его моим учителем, тоже ехал к нему изучать железные комплексы порфиразинов. Он был величиной в химии комплексов железа. Однако общение с ним дало толчок новому направлению в моих исследованиях. Он был заинтересован в моём опыте как химика-органика, и у нас начала развиваться новая тематика по гетероциклическим аналогам фталоцианинов, которая, в итоге, и стала главной в моей докторской. А комплексы железа, которыми я занимался до этого, рассматривались лишь в одной главе диссертации. Что касается материалов моей кандидатской, они в мою докторскую работы не вошли.
С Италией сложилось очень хорошее сотрудничество, в течение 15 лет во время отпуска ездил туда заниматься наукой. Мне было очень интересно работать, поэтому докторская диссертация долго кристаллизовалась. Наверное, ее защиту ускорил Олег Александрович Голубчиков, в то время заведующий кафедрой органической химии, который мне твердо сказал: «Пока не защитишь докторскую – больше за границу тебя не отпущу».
За границу приходилось ездить не только на стажировки, но и на научные мероприятия. На международных конференциях по порфиринам и фталоцианинам, которые, начиная с 2000 года проходили в разных странах (Франции, США, Японии, Корее, Китае, Турции, Германии, а в этом году в Испании) я был не только участником, но и соорганизатором симпозиума по порфиразинам.
Следует отметить, что среди российских участников делегация Ивановского Химтеха почти всегда была самой многочисленной. Это отражает значимый вклад нашей научной школы макроциклов в отечественную и в мировую науку. Особенно мне запомнилась поездка в 2002 году в Японию, когда после окончания научной программы я предложил О. И. Койфману совершить восхождение на Фудзияму – святую для японцев гору. Несмотря на проливной дождь вечером у подножья, к утру мы достигли вершины, и, как и положено, встретили рассвет. Труднее всего на подъеме к кратеру пришлось, наверное, Оскару Иосифовичу, но он умеет, преодолевая все препятствия, достигать поставленной цели. Очень многогранная личность – и стихи пишет, и историей нашего университета занимается, не говоря о его достижениях как ученого и организатора науки и образования. У него есть особое чутье увидеть перспективы и стимулировать новые проекты и начинания. Неоценим его вклад в поддержку всех научных школ, которые были созданы в нашем вузе.
Вам нравится преподавать студентам?
Нравится. Здесь и сложно, и интересно. Как уже говорил, старался каждую лекцию читать, не обращаясь к записям, пока не появилась традиция презентаций. Поэтому, когда потребовались конспекты лекций, у меня их не оказалось… К каждой лекции готовлюсь, смотрю новую литературу, свои записи, но c собой их не беру, все оставляю в кабинете. Потому что каждую аудиторию нужно почувствовать, в чем-то настроиться на нее, подстроиться под ее уровень понимания, насколько ей это понятно и интересно. Что-то возможно более детально надо разъяснить. Не представляю свою жизнь без преподавания. Документальное сопровождение учебного процесса, которое очень выросло в последние годы, отнимает много сил, и приводит скорее к формализации, а не повышению качества преподавания.
Ивановский Химтех отличает очень внимательное и уважительное отношение к студентам. Ощутил это по себе, и вижу, что и сейчас это сохраняется. Студент, если он хочет заниматься, то имеет для этого все возможности, окружен заботой преподавателей. А те могут им это дать, потому что сами это от своих учителей получили – такая добрая традиция нашего вуза, насчитывающая десятки лет. Это помогает становлению молодых людей. Даже если некоторые сначала приходят не очень мотивированные, потому что обстоятельства так сложились, что они сюда пришли – сама атмосфера университета ИГХТУ помогает им раскрыть свои таланты. Кто-то их раскрывает в науке, кто-то в спорте, кто-то в художественном творчестве – у нас многогранная деятельность. Но от очень многих студентов и выпускников можно услышать, что они у нас как дома, как в семье. Поэтому слова «Химтех лучше всех» - их искренне произносят.
Кого-то из Ваших учеников Вы выделили бы?
У меня уже больше десяти защитившихся аспирантов. В том числе и иностранных –Махмуд Хамдуш из Сирии сейчас участвует в выполнении гранта в моей лаборатории, Анвар Уль-Хак в Канаде, Сергей Вагин – в Германии. Хотел бы выделить Павла Тараканова и Алексея Козлова, которые сейчас работают в академических институтах в Черноголовке Максима Михайлова – ныне сотрудника Института органической химии РАН в Москве. Большой потенциал у защитившегося недавно Ивана Скворцова – он получил грант постдока и сейчас занимается преподаванием и наукой на нашей кафедре.
Важно то, что у нас в вузе сохраняется преемственность.
Беседовал А. А. Федотов