Пятьдесят два года назад около ограды университетского комплекса на Маховой остановились милицейские автобусы. Из них выскочили милиционеры, стали хватать всех без разбора и тащить, чтобы потом развести по разным отделениям и допросить.
1 июня - это День защиты детей, советский праздник, не содержащий никакого внятного смысла: как и от кого этих самых детей следует защищать и почему.
Садик перед зданиями МГУ всегда был популярным местом для тусовок студентов, следует ли упомянуть, что среди них имелась львиная доля волосатых "хиппи", одетых в заграничные джинсы, одним своим видом, вызывавших благородное негодование трудящихся? К студентом присоединялись "центровые" - бездельники, слонявшиеся от Моховой до "Пушки", распивающие в неположенных местах и обсуждающие... что? Да ничего, кроме рок-н-ролла и модных шмоток.
Кто-то может подумать, что правоохранители пресекли незаконный митинг, но это не так! Никакого митинга в современном понимании и быть не могло! Просто, как я сказал впоследствии на допросе кгбшников: что-то носилось в воздухе.
Задержанных студентов потом долго разбирали на комсомольских собраниях, грозили отчислениями, а дядьки в серых костюмах пытались выявить крамолу и негативное отношение к коммунистическому строю.
Спустя годы, я понял, что это была примитивная провокация КГБ с целью определения количества и персоналий возможных инакомыслящих и неблагонадёжных, которых, как Вы можете догадаться, в МГУ было достаточно. И чистки были просто необходимы для поддержания видимости "народного единства". Словом - это был отголосок того, к чему сегодня призывают особо увлечённые патриоты.
В принципе ничего страшно-ужасного не произошло, никаких судов или посадок, да и за что? Лозунгов, транспарантов, даже громких выступлений и тех не было, кучки неправильно одетых и подстриженных неформалов - вот и весь протест!
Однако, это было тогда для нас определённым шоком. Конечно, мы знали о диссидентах, понимали, что при определённых обстоятельствах имелась возможность остаться с волчьим билетом или оказаться в психушке, но мы были молоды, горячи и к тому же не чувствовали за собой особой вины. Да и в чём она могла тогда состоять: в анекдотах про Брежнева или Васильиваныча? Так их с ещё большим успехом транслировал пролетариат или сами партийцы за бутылкой!
Почему я об этом вспомнил? Всё просто - этот невинный с виду эпизод стал "красной линией", как теперь говорят, окончательно разделивший, меня по крайней мере, на НИХ и НАС. Легко и незатейливо дав понять, что ты в любой момент можешь стать объектов насилия со стороны власти! И пусть ты не стоял с плакатом, осуждающим агрессию 68 года в Чехословакии и не требовал коммунистов покаяться, ты всегда должен был помнить, что ты - вошь, пустота на ровном месте, что даже собраться в количестве большем, чем этого требовала бутылка портвейна, права не имеешь!
Сегодня мы понимаем, что совок брежневского разлива был в определённой степени лайтовым, что настоящие репрессии придут позже, но случай у Герцена и Огарёва открыл глаза и заставил долгие годы жить с оглядкой!
Мы набирались ума и опыта, погружались в социальную среду, приветствовали крах совка, но всегда помнили о том, что 37 год - это не сказки, что история повторяется, причём в максимально негативном смысле.
Я не хожу на митинги и никогда не ходил, лишь постоял ночку у Белого дома в августе 91 года. Почему, спросите Вы? Так получилось, что опыт, полученный в 71 году въелся под кожу. Самосохранение, если хотите! А ещё твёрдое убеждение, что дела так не делаются, кричащие на площадях - просто ширма для того, что происходит внутри. А вот что происходит за ширмой - это уже другая история, в которую мало кто посвящён!
