*Миррэй Фианит*
***
*Изморозь душевного одиночества*
Тают льдинки как пурга… На душе бушует буря…
Пред глазами без конца - дней чужих седая стужа…
Все читая чьи-то жизни, суть своя проходит мимо…
Люди - словно в кинопленке - проплывают тенью - Лимбом…
Холод точит естество. На душе совсем темно.
Мишура минут ушедших бьется в сломанное детство…
В то забитое окно, что когда-то выбил ветер,
Разломав на части веру в то, что этот мир - добро…
Воют буквы, строчки плачут, шелестят страницы душ…
Пишут пальцы миг злосчастья, а вокруг лишь омут сумм…
Плачет сердце, ищет разум все сокрытое под час
Не находит лишь отраду, что услада есть для глаз.
Строки жизней кавалькадой ускользают без конца
И безумной канонадой все звучат в душе слова…
Плачут звезды стылым светом, на ладошках белый снег.
Дует, дует сизый ветер: «Занимается ль рассвет?»
Одиночество ужасно… право слово - спору нет…
Иногда бывает страшно, что не мил весь белый свет…
По тропе всегда опасно в одиночестве идти…
Даже если звезды страсти светят каплями в выси…
Но минуют дни ненастья - друга тень скользнет в дали…
И надежа, словно ласка вдруг прильнет клубком к груди.
Всполох света пронесется - разорвав ночную тьму.
Сказка детства в жизнь вернется, только это все ничто - не забыть ведь ничего.
Невозможно даже сердцу строк минувших зло избыть.
И разъять кручину муки, что сковала словно цепи, разум заглянувших в бездну
Превратив в детей войны… Ведь война - она такая - всех заставила в ней жить.
И вино из алой чаши принудила вечно пить…
А затем пошла потеха лицемерить начал всяк,
И одевши лик Паяца с Арлекином подружившись
Говорить все стали стансы обращая ложь в причины,
Что под флером эфемерным, как глазурь из сладкой неги, только зло живым дала
Потому что только слово за живое всех берет
От того что только правда жить свободным всем дает,
На себя всегда берет все обеты и злосчастья - воплощая в жизней ход.
И бездумно отправляет всех всегда в ночной поход…
Дней немая вереница вьется дымкой сизых чар.
В черный омут окунуться заглушить огня тот жар
Позабыть пожар кошмарный жаждет сердце вновь и вновь,
Потому чужое счастье все крадет забрав любовь…
Плачут очи - замерзая - снег в душе давно идет…
Ведь в том зареве пожара дева прошлого живет…
Да девчонка удалая из обители из роз,
Что в саду у врат у райских собирала росы грез…
Воет тот огонь безумный. Крики слышатся в ушах.
Ужас топит разум, чувства, а они… стоят… опять…
Пред глазами все обличья тех несчастных что сгорели…
От клинков пришедших с смертью, пали что, о ком скорбели…
Свет и крики перед глазами что нет мочи уж забыть
Упиваяся страстями продолжаешь просто жить…
Только это все обманка - все подлог - одна шарманка
В том аду не должно жить - ибо там живым не быть…
Все вокруг чуть иллюзорно… Все безумно… пусто все…
Даже чувство - тоже ложно… Все замерзло - в сне… давно.
Плачет время - в лед оделось… Дышит летом только страсть,
Что лучом мелькает где-то и зовет с собою вдаль…
На одну секунду сердца - взгляд его ловя в ночи, в переулке,
На Монмартре… сочетаются миры…
Смотрят очи… тьмой полнятся… опьяняются огнем…
В душу крайнюю - как в сон все глядят, одевшись страстью - в тот из прошлого костер.
И в итоге в тьме родятся мысли, что как разговор начинают вечный спор…
«Что на это счет ты скажешь, о блаженная судьба?
Повстречались ли мы как-то? Были ль это он и я?»
Вопрошает время строго, но молчит времен судья…
Все молчит безмолвно вечность - ночь же ткет тьмы бахрому
Замерзает человечность - власть желаний сжав в иглу…
В сером сумраке туманов все гадает дней судьбу - неразгаданную тайну,
Ищет - разбирая мглу - человеческих фантазий, что пожрали дней пургу.
Плачет девочка в той сказке… помнит древнюю вражду…
Помнит мальчика и пламя… помнит кровь и пустоту…
Помнит бурю… помнит страсти… помнит смех лихой злодеев…
Помнит вальс тех лиходеев, что ее сожгли мечты…
А теперь… она как ветер - в бурю снежную одета…
И сейчас - в сей хмурый вечер - потерявши человечность,
Ищет правду - ищет смыл, чтобы сильной дальше жить…
Ищет девушка ответы, но ответов просто нет, уж замолк в тьме белый свет…
Ведь замерзло время враз, когда окончили свой сказ
В тот чертов день, и мрачный час клыки огня пожравши страсть…
В ее душе теперь зима - колючей вьюги - ночь-пурга
И только у мальчишки лето - в лазурь луны мечтой одето…
«Может быть его украсть?» - грешно думает чертовка, на его стоя пути,
Ну, а он, глядя на леди в искрометности тех взглядов -
Чуть подавлен, и растерян, впечатлен ее красой…
Ибо думал он - несчастный, что остался только он…
Он не помнит… Это просто… Все давным-давно сгорело в том пожаре отгорев
Жизни сложность ускользает - словно дым зло истекает…
Просто время все же мирно - боль из сердца избывая понемногу мрак стирает,
Дарит право быть живым, не покинутым - чужим…
«Это миг сквозь пустоту… Сказку в правду превращу…» -
Шепчет разум девы хладный, что одета в маскарадный,
Омут дьявольских страстей, и как будто бы злодей, у живых крадет весну,
На мгновение красу всем во тьме свою являя - ядом страстным опьяняет…
Все текут обличья сказки. Смех Парижа как дурман…
И над Сеной в час ужасный поднимается туман…
Улыбается ей грешник - самый страшный враг - дурман…
Потом что в этой жизни каждый в чем-то Шарлатан…
Слышно… все смеется лихо бал вампиров - Маскарад
Ведь по городу из дыма… в тьме… его идет Парад…
Ускользают жизни-тени, разбиваются сердца…
Ведь ужасней этой пляски ночь не знала никогда…
И все пальцы строчат лихо новый дьявольский указ
Канцелярия из бездны вновь выносит мрачный сказ…
Приговор душе безвинной - оклеветанной судьбой,
Все выносит пленник «розы» став заложником угроз…
И дорогами шальными начинают вить узор те, кто был повинен в смерти,
Те, кто развязал войну, кто устроил испытанье - разделив на два - луну…
Учинивши кутерьму начинают смерти пляску, всё одевши злые маски,
Демонов поймав в узду и заклявши небо властью - кровь пролив в ночную тьму…
Плачет сердце… лед не тает… Ярость разумом живет,
А его огонь сияет, опьяняет и… своим теплом влечет…
Улыбается плутовка, смотрит в очи дерзко-тонкою..
Он растерян и смущен, красой девичьей поражен и опьянен величьем…
Ведь холод взора, ее стана и нежность флера, что вокруг,
Как будто фея сна-романа его собой пленила суть…
И этот факт избыть не властен никто под солнцем и луной
Ведь встречу взглядов в час ненастный рекут как первую любовь…
Вновь повстречались, право слово… минули долгие года…
Ее он не узнал немного, но в сердце страсть вдруг ожила…
Ну, а теперь ее по свету искать обязана душа,
Ведь тень луны вдруг омрачилась и кровью алой окропилась ее ему явив глаза…
Акт мира сказкой мрачной пьесы уж отгорел - сведя с ума.
Ведь мимолетные мгновенья связали жизни все в одну
И череда из преступлений, как черной гибели стрела, оставила в аду
Ведь тайны прошлого всегда текут в живых судьбу…
Все плачет разум… ночь рыдает… весь этот мир - сплошная ложь…
И только боль в бокале грешном являет правду вновь и вновь.
Ведь доказать способа миру лишь только сердца злая боль,
Что ты - одетый тьмой вампирьей еще не мертв - еще живешь…
Уж роль отыгрывает Фауст, а Мефистофель бал ведет…
А Шарль с Батистом изучают тайну: «Кто в опере живет?»
И ставит пьесу вновь Мольер, Перро читает стансы…
И открывает дверцу в сказку - хранитель страшной тайны - Сен-Жермен…
И только девушка, играя, все завихрения судьбы, как будто файлы заполняя,
Все вехи алые судьбы в один архив души сбирает верша свой суд из мрачной тьмы.
Все потому, что четко знает, тьмы изморозь в ночи живет…
Ведь вечно, бездной, неизбежной зима с собою все берет…
Теперь не вместе - порознь… вечно… За тонкой гранью изо льда…
А в тьме Парижа, в льде столетий стоят последние из рода,
Как лезвия кровавого клинка… Что вечно раня, неизбежно,
С собой зовут, взывая, месть за них своей рукой свершить сполна…
А леди вечность проклиная гадает, кто ж против в тьме как дым стоит?
Она гадает, вопрошая, мотает призрачный клубок,
Идет по следу Шарлатана, за поводок кота ведет,
И ищет взглядом все мальчишку, мечтает сжать судьбы клинок…
Ведь револьвер, ей данный как-то, давно сгорел - окончив срок…
И клекот в небе - глас страданья - доносится все до ворот, что разделяя мирозданье, в тьме Альтуса народ все ждет и понимает ее сердце,
Коль встретились однажды вновь, то в тьме желаний - непременно,
Прольется снова чья-то кровь… Украсив улицы Парижа в желанье сердца - что любовь.
А разгорится ль в бездне пламя, затеплится ли огонек,
Узнает только Кронос вечный, когда возьмет свой медный грош,
Что гримур - циничных правил свод - ему кода-то дал волшебник,
Намедни прожитых веков, его почтив как исповедник, призвав,
Вершить за мир свой правый бой, ведь только бог, познавший вечность,
На все ответы отгадав судить способен вечность - мерилом человечность дней избрав.
Ведь Парацельс все рассчитал - потомкам кару завещав - рукой своею записав в те книги бессердечность…
Исчезнет лишь с приходом бога ужасный омут - невозможность…
Вздохнет природа полной грудью - луны вкусивши колдовство.
Ведь кровь, прописывая тайны, всегда всем-всем твердит свое…
Ей своенравно-безразлично, какое в небе колдовство…
И тьме внимая, ведовство в свой образ нежный вовлекая,
Как дней сомнений пожиная, всех душ злосчастье и вино,
И улыбаясь, как Алиса идет красотка чрез ночь…
За ней в обличье кошки-бездны идет во тьму Чеширский кот…
Идет, мурлычет песню-сказку, и… леденеют в тьме цветы…
Повсюду образы-ненастья… повсюду люди - злом полны…
И плачет… плачет время тайной, одевшись в стылую тоску
Ведь это тоже провиденье - во тьме сердец топить свою судьбу…
Луна, окрашивая небо триде-картинкой многомерной, бьет в сердца пулей - наотмашь.
Играет скрипка… нежно флейта - поет - пригревши небеса…
И дождь одетый в флер желаний все льется предвкушая чудеса…
И на замершем льде сомнений танцуют двое - изо льда…
Два ангела - вне измерений… навеки порознь - их судьба…
Танцуют как драконы в бездне собой створяя суть бытия…
Ведь мир реальный пишут двое, скрепив обетами сердца
И отражается от бездны свет в завтра, что горит у них в душе всегда…
Луна меняет все обличья, а дева пишет строки всё
И гримуар, поет цинично, ей извращая естество…
Она дурная - дружит близко с владыками шальных миров,
И знает, будет тихо - когда и вправду грянет гром…
Ну, а покуда ночь все тает… Снежинки тают на руках…
А в тьме людской пред ней мелькает - мальчишка, что жил когда-то в снах…
Он все еще живет как солнце, с ним рядом лучик голубой -
Его луна… Луна-чертовка… Луна горящая сквозь гром…
И тени… Тени лгут безмерно…Все искривляются черты…
И видит дева в отраженье лишь клятых дьяволов вины…
Там ангелы давно исчезли, все разом взяв у мрак ложь личин.
Теперь, в проклятии природы, живет кровавый паладин…
Она же просто пишет строки, читая души всех живых,
А мир морочит льдом без сроку и отбирает смысла мир.
Смеется солнце чистым смехом и улыбается луна,
Так почем ж, их глаз принцессы, течет хрустальная вода?
Ее братишка… он не видит… не может вспомнить ничего…
Он как мальчишка все ж обижен - живет забывши все давно,
Но помнит, помнит леди злая - ожесточивши сердца часть
Ту гибельную - злую стаю, тот ад пожара - тот «парад»…
Все помнит дева в тьме кошмаров тот год из бурь, то лихолетье,
И улыбаясь Шарлатану, как будто милая Ехидна, крадет забытый манускрипт.
Берет перо, чернила страсти и пишет… Пишет постулат…
Все пишет гримуар обличный, надевши облик злой - циничный, свой начиная маскарад
Пускай она совсем невинна, пускай стоит совсем юна, но эта леди не наивна,
Как меч остра ее душа… И как стрела пряма отвагой и сердцем трепетным сильна.
В ее душе ее вина… В ее рассудке канителью все вьется вереница дум.
И души - танец меджуметий творя, вершат причину - сердце бурь…
Как словно в шоу Шарлатана ваяет образы она. Танцует танго без обмана.
В огне давно себя сожгла… Замерзло небо ставши сталью. песком покрылись небеса.
И расцвели, закрывши ставни, все пеплом древние дома…
Ведь дождь пролился многоцветный - хоть ночь беззвездной и была,
Ведь лилось с неба властью первой та сила чертова огня…
Она лилась из той эпохи, когда творил зло Парацельс
И астермитовые розы цвели - даруя всем рассвет,
Навечно извратив природу, покою духа положив собой конец.
Она всем нежно улыбнулась, и отпустила в дней полет…
В ее волшебной книжке совесть наверно все-таки живет…
И если все ж когда-то спросят любила или все же нет,
Она ответит очень горько: «Любви на свете просто нет!»
По сути - это очень сложно… Есть одиночество души…
И распускаются от боли из бури снежные цветы…
Цветы, что нежны дуновеньем и льдом полны людских сердце,
И тают… Тают эфемерно, когда приходит дням конец…
И снова буря, буря злая и снова лязг клинков и шум…
И пламя мир уж вновь ласкает, огня являя естество,
Как дней прошедших колдовство, в себя печали заключая
Навечно расы обрекая являть величье всем свое…
Вновь настает святое время, берут все избранные бремя.
В ее душе живет война… Она жалеет что слаба, свершить свое отмщенье…
Смеется грешница судьба, грядущее все взором зря… ведь одиночество забудет,
Что дева в том краю была, ведь в этой самой страшной буре она отныне не одна!
Сжимая чью-то руку всуе, как на параде, как в саду, и как флиртуя пред Амуром,
Все вопрошает пустоту… Но город вечностью влюбленный молчит, примерив облик злой
Ведь отказался в этом царстве любой по фату быть собой…
За маской злобною иллюзий сокрывшись в флере из фаты, она играет для лазури,
Но пьет гранат ночной любви… Играет ей Парис безумный и феи пляшут на лугу
Цветы беспечно расцветают и льется… льется звездный снег…
В капелле Жанна песнь ваяет, садится Моцарт за мольберт…
Иллюзии туман рождает - все облачая в сладкий флер…
Париж-проказник охмуряет и опьяняет всех вином, желанье страстью порождает,
Бросает всех на бой с собой - на битву с стылой тьмой желаний,
С вампиром сердца - злом души и только изморозь все знает ваяя первый лунный день…
И тают образы шальные, окончен будет чертов бал, когда на трон, все непременно,
Взойдет король - любовь познав…
И все тогда проснутся разом, в архив злосчастья очерк сдав
Похвалит вечность, одарив нарядом, из лавра всем награды дав…
Позволит счастье рассмеяться и улыбнуться на бегу, и даже разрешит обняться,
Живыми стать в стране иллюзий, позволит утру прозвучать…
Ведь будет эта битва лютой и будет город словно дым…
В кругу родных сражаться будут живые ставши словно сны,
Покуда ж бродят, бродят тени… Она… Она бежит сквозь ночь…
Она летит сквозь фарс кошмаров, великой бой уже ведет…
Как страж не требуя награду, как следователь в тьме процесс она вдет…
Ведь пред глазами вновь зацепки, о том кошмаре злом живут…
Все обстоятельства живые пред взором девушки плывут…
Читает жизни словно пленка все проживая за иных… Мотает мира кинопленку…
Зла дней все постигает жизнь… Ее ведет уже куда-то волшебны шар как нить судьбы
Бежит дорога из страданий, запутав в тьме уж все следы…
Злодеи, зная ее силу, свое стирают из миров…
И город - проклят откровеньем - слывет как царь ночных воров…
Горят во тьме костры забвений… Все лиходеи зло творят…
И на костры идут герои, в огне желая умирать…
Все оклеветаны пороком и властью злобной лицедеев,
Тех лицемеров, что жестоко играют жизнью претендентов.
Горит ночная тьма Парижа. Кипит пустотной тьмой вампирьей.
И светит алая луна - уж кровью улиц залита…
Парад смеется шарлатанов, кричит в безумии народ…
Несется дикая охота - вновь начиная битву роз…
Ночь Вальпургия вспоминая, дрожит несчастная страна
А на костре - свободна в мире - стоит истерзана - душа…
Стоит и смотрит на карнизы в глаза лихого короля…
Все смотрит в тьму толпы безликой, но проклинает лишь себя…
А дева, тайны все гадая, листая манускрипты дней,
За кроликом из миражей, бежит, клубок держа мечтаний.
Она - постигшая желанья - распутает шальную нить
Испивши ж чашу испытаний, она тогда постигнет жизнь…
Нажмет курок на револьвере - рассудит давних всех врагов…
Но кровь, пролитую однажды не искупить ковром костров…
Пусть разрешится все как должно и солнце в раз тогда взойдет,
Но будет в сердце ее вечно свобода петь о плене гроз…
Юдоль из роз падет - беспечна - тепло согреет душу враз.
В короне королевы вечной тогда родится вновь алмаз…
Заплатят все за боль и ужас, что в прошлом адом цвел ее…
Титания подарит сказку и станет сразу легче все…
Ну, а покуда тени, люди мелькают вереницей душ
И бродит девушка-чертовка среди навечно стылых грез…
Идет за «братом» в тьму столетий… Его все вечно ловит свет,
И понимает - песнь конечна… Как и конечна боль людских сердец…
Лишь боль вампиров бесконечна, таких несчастных как она…
Ведь архивисты - дети бездны - весь мир пускают в суть себя…
Однажды выпив каплю крови - чужою жизнью становясь,
Они несут весь глас народ о мире помня - всех смертных постигая грешный ад…
И только вечность с ними спорит, ведь бесконечна и она…
Навек записанная песня в ее звучит секундах и годах…
Акашей-хроникой зовется, недосягаема для глаз, но спорит бесконечно грешна - Всех алчных знанья, проклиная враз…
Всех тех, кто пишет время вечно, цинично в мире лицемеря, и словно злые лиходеи,
Искусно примеряя фарс - она карает бессердечно - даруя верно только шарж…
Она ласкает очень нежно лишь тех, кто, внемля ее гласу, все пишет только ее вечность,
В архив сдавая целый свет… Ведь им отдал когда Вечный, ту власть - свершить последний в мире грех…
Исправить разом все ошибки… все тайны мира разом разгадать,
И завершить его страданья - всего вершителями стать…
Лишь их - отчаянно-несчастных она лелеет без конца,
Но слез, пролитых в мирозданье, она не видит никогда…
И плачет девушка цветами, и расцветает лед в душе,
И только небо - серо гарью - грешно знает: «Согрето ль сердце в пустоте?
И одинока ли красотка? И есть ли кто-то на примете? И будет ли та жизнь -
Без толку, иль золоченою каретой помчит ее она куда-то, все блага мира подарив,
И увенчав венцом богатым, подарит целы новый мир?» Гадает небо непрестанно.
Текут минуты в тьме ночной. Идет красавица сквозь пламя и ищет правду вновь и вновь…
Глядит в глаза - за миражами… Людей обличья вечно пьет…
И облекаяся тенями - бессмертна - за других - в тенях души живет…
Она блуждает непрестанно в том лабиринте адских дум,
Друзей с врагами не равняет - лишь правду ищет, и… закон…
Она бежит… бежит как сказка… И тайны снова предстают,
Всё оживая непрестанно с собою в миф небес зовут…
А лед крепчает дней ненастных, кромешно чувства песнь поют.
И ищет дух души несчастной вновь непрестанный дням маршрут.
Все ищет спутников туманных, и ищет верный путь во тьме, что луч,
Всегда во тьме горящий, за грань познанья что ведет, туда, где истина в вине всегда в вине живет…
Стоит красавица - с луной навек обручена - и алая из крови слез пред ней лежит тропа…
За ней ее братишка-брат ни в чем ничуть не виноват - в лазурь навек в люблен…
Уж знает девушка-гроза, в кого же кто влюблен…
Ведь злая изморозь-пурга ее украла сон…
И одиночество вдвоем навечно разделив, как наважденье средь времен, они несут сей мир.
Там, за личинами чужими, с чужою жизнью-сном, навеки миру побратимы, навеки не вдвоем…
Замерзло время на всегда. Минуты кипяток. И только двое у костра, чье имя Рагнарек.
Они всегда глядят в глаза - в то время - «в срок истек», и понимают что всегда - двоичен жизни код…
Конец
2023