Известному сценаристу пришлось кровью искупать своё низкопоклонство перед Западом. Всё потому, что так приказал товарищ Сталин. Крайне странная история из мемуаров довольно известного советского сценариста кино Александра Авдеенко. Вышли те мемуары в девяностые, потому отношение к вождю в них сомнений не вызывает.
Байка рассказывается так. В 1939 году мы Освободительным походом забрали у поляков и присоединили к Союзу Западные области. Немедленно были направлены военные корреспонденты, чтобы описать как советская власть налаживает там жизнь.
Одним из них, на своё несчастье, оказался Александр Авдеенко. Советский военкор вдруг страшно очаровался жизнью в «настоящей Европе». Заодно прикупил задёшево парочку безделушек, невиданных в Союзе.
В итоге был написан в газету крайне хвалебный очерк про достоинства западной жизни. Сталин писателю тот очерк не простил и покатилась жизнь Авдеенко по наклонной.
У либеральных сказочников нелады со временем. Потому они куда-то потеряли два года. Вот уже и Великая Отечественная, писателя забривают рядовым на миномёты. И чуть ли не в штрафбат отправляют.
Только в сорок третьем году один из редакторов фронтовой газеты сжалился над красноармейцем. Посоветовал написать очерк как разжалованный командир кровью искупает вину.
После чего направил этот очерк с фронта прямо лично Сталину. Вождь, прочитал, оттаял и сценариста простили. Бред первостатейный.
При этом исключение и из партии, и из Союза писателей в жизни Авдеенко случалось. Да и очерк про искупление кровью в «Красной звезде» напечатан. Только было всё совсем-совсем не так.
Давайте разбираться. Почитал я и этот героический очерк. И статью в «Правде» почитал. За что на самом деле обрушились на не совсем революционного писателя. История крайне непростая.
Саша Авдеенко из шахтёрской семьи из Макеевки. Довелось беспризорничать, потом работать на стройках.
Советская власть подобрала, вырастила и выучила. У не шибко грамотного паренька прорезался писательский талант.
На мой вкус, Авдеенко писатель своеобразный. Любит перехлёстывать через край. Меры не чувствует.
Тем не менее, Горький открывает пареньку дорогу в большую литературу. Берёт его статьи в свой альманах. Рекомендует в «Профиздат».
Молодой писатель выпускает целый роман про свою жизнь «Я люблю». Опять же с Горьким едет на Беломорканал имени Сталина, в составе многих авторов пишет статьи в монументальную книгу об этой стройке.
Карьера паренька летела ракетой. В двадцать шесть он уже член Союза писателей. Его роман с трибуны съезда хвалит сам Горький!
На следующий год писатель выступает на Съезде Советов Союза! Произносит пылкую речь под заголовком «За что я аплодировал товарищу Сталину».
Конечно, лично с писателем я знаком не был, утверждать не могу. Но по его довоенным произведениям рисуется не самый привлекательный образ.
Попадись такой герой не в реальной жизни, а в юмористической книжке, решил бы что специально рисуют чиновника болтуна с трибуны. А может это исконное свойство характера или беспризорная юность так сыграла, как знать.
Оцените пассаж из речи писателя на съезде. Ну перегибает же! Ну не верю!
«Я пишу книги. Я — писатель, я мечтаю создать незабываемое произведение, — всё благодаря тебе, великий воспитатель Сталин… Когда моя любимая девушка родит мне ребёнка, первое слово, которому я его научу, будет — Сталин».
Карьера продолжает фантастические взлёты. Авдеенко уже спецкор главной партийной газеты страны – «Правды». Пишет два больших романа. Впрочем, они получают совсем не столь восторженные отзывы того же Горького.
Книгу «Государство – это я» Горький вообще рекомендовал отправить в утиль. Путёвку в тираж она так и не получила.
Тем не менее, писатель уже и большой начальник. Он и депутат Съезда Советов соседней республики. И депутат горсовета родной Макеевки. Жизнь удалась!
И в освобождённые в 1939 году области ездил. Да не просто так, с заданием редакции «Правды». И солидными командировочными от газеты.
Никаких свидетельств «низкопоклонства» после этой поездки лично я не нашёл. Да и никакой опалы, вопреки либеральным сказочникам, с Авдеенко не случилось.
Наоборот, заслуженному писателю аж целых тридцати двух лет от роду дают возможность снять фильм по собственному сценарию. Куда смотрела редколлегия, да и была ли она даже не знаю. Потому как фильм не только сняли, но и выпустили в прокат.
Кино получилось откровенно странное. Картина «Закон жизни» рассказывает про студентов медицинского института. Совсем каких-то не советских студентов.
Главный персонаж – эдакий Мефистофель. Комсомольский вожак курса. Который устраивает студентам натуральную пьянку. По взрослому, до галлюцинаций.
Заодно меняет как перчаток падких до яркого и обаятельного начальника девиц. Все студентки без ума от комсомольского вожака.
К концу картины выясняется, что одной он успел уже и ребеночка заделать. И бросить тайком.
Разоблачают, конечно, негодника в конце. Только положительный герой выглядит на фоне эдакого соблазнителя крайне бледно и вяло.
А гордая поза комсомольского начальника намекает, что он вовсе не разгромлен. Собственно, «Закон жизни», очень похоже, в том, что побеждают вот такие пьяницы. А ведь комсомол – передовой отряд партии.
Скажите, как такая картина вообще могла не то, что в кинотеатрах оказаться… Как она до съёмок была допущена?
«Правда» выпускает разгромную статью про «Фальшивый фильм». Кинокартину снимают с проката. Шедевр удостаивается разбора на оргбюро ЦК под слова «где же мы ошиблись».
Вот как пишет «Правда»:
«На пьянку и разложение подбивает студенческую молодежь руководящий комсомольский работник Огнерубов — циник, внутренне гнилой человек, враг, разлагающий молодёжь, через быт пытающийся внушить ей вражеские идеи.
Авторы фильма дают полный простор своему герою Огнерубову, проповедующему беспорядочную любовь и разврат. По фильму выходит, что эта вражеская проповедь Огнерубова безотказно находит доступ к сердцам и умам студентов, завтрашних врачей, и «принципы» Огнерубова реализуются тут же, в аудитории, в пьяной оргии».
Жданов и Фадеев крайне жёстко высказываются о сценарии. Писатель разжалован из Союза писателей, исключён из партии. «Правда» демонстративно, под коротенькую заметку в газете отбирает у него удостоверение специального корреспондента.
Проштрафившегося писателя отправляют… Нет, не в Сибирь, возвращают работать по специальности – на шахты в родную Макеевку. Подумать и перевоспитаться.
Когда началась Великая Отечественная, опять же, никто насильно Авдеенко на фронт не тащил. Наоборот, пошёл добровольцем. Но политруком, по понятным причинам, героя не взяли. Отправили в артиллерийское училище.
В сорок втором на фронте, служил военкором. Публиковался во фронтовых малотиражках «За Отчизну», «Сын Родины». Писал и в «Красную звезду». Никто ему публиковаться не запрещал, это прямая ложь либералов.
В июле сорок третьего публикует опять же в «Красной звезде» тот самый очерк про искупление кровью. Для фронтовой газеты, может и неплохо, но как штука художественная, ну как Вам сказать…
В очерке рассказ о штрафной роте, о бывшем командире, отбывающем наказание. Ведёт себя в бою былинный герой как натуральный Рэмбо. Взорвал парочку немцев вместо с собой гранатой. Немцы в клочья, самому только ногу поранило.
Потом еще накрошил в окопе врагов, был ранен дважды в руку. Но и это нипочём. Оцените стиль очерка:
«Он увидел худенького, маленького разведчика Рожанова под верзилой немцем с гривой белых волос. Ни патронов, ни гранат у Соловьева больше не оставалось. Приемом джиу-джитсу он атрофировал немцу обе руки выше локтей и, угрожая пустым автоматом, приказал: Иди!»
Какое-то дурное кино про ниндзя, хитрыми приёмами отключающими руки врагам. Но и это не предел. Авдеенко пишет дальше как у главного героя пулемётная очередь от головы отскакивает:
«В двух шагах от советской траншеи пулеметная струя резанула по каске Соловьева. Голова с хрустом и страшной болью приплюснулась к правому плечу».
Ничего страшного, даже не ранило. Зато кровью фашистов искупил вину. Снова стал офицером.
Я, конечно, не знаю насколько реальным был прототип этого героя Соловьёва. Но явно же автор опять перегибает палочку. Совсем в стиле анекдотов про Штирлица:
«Пуля отскочила от Мюллера. Броневой - подумал Штирлиц».
Сильно сомневаюсь, что у Сталина было время в сорок третьем читать вот такие опусы от фронтовых корреспондентов. Так что и тут история не подтверждается. Никто не звонил редактору Давиду Ортенбергу из Кремля со словами:
«Можете печатать. Авдеенко искупил свою вину»
Авдеенко в военную годину продолжает писать. В сорок четвёртом выходит его новый роман «Большая семья». Полная грудь боевых наград, победные салюты встречал капитаном. Какая уж тут опала.
Как только стал писать толковую советскую прозу и остальное вернулось. В разгар Отечественной принят обратно в Союз писателей. Активно пишет для «Огонька», восстанавливается в партии. Вступает в Союз кинематографистов.
Советская власть писателя Авдеенко поддерживала. Написал добрых четыре десятка книг. Произведения его переводились на самые разные языки Союза, печатались на английском, венгерском, китайском.
Даже Комитет госбезопасности писателя поддержал. Крайне странная история, так и не смог доискаться за какие заслуги военкор в 1955 году получил ведомственную медаль «За отличие в охране государственной границы СССР». А потом ещё и литературную премию КГБ. Была и такая. Вроде, нарушителей границы на коровьих копытах не ловил.
В целом вполне обычная судьба успешного советского писателя. Которому повезло оказаться в нужное время в нужном месте. Да ещё и со вкусом к легким перегибам в пользу мелких партийных начальников. Потому многие вещи в карьере давались ему чуть легче, чем прочим.
Не самый плохой писатель, между прочим. Вполне наш, советский. Зачем придумывать идиотские байки про «низкопоклонство» и про злодея Сталина, отправившего в штрафбат? Тоже господа либералы... перегибают через край.